дрожь прекратилась, тело охватило странное, почти блаженное оцепенение, и
словно наяву он увидел обеденный стол в вашингтонском отеле "Уиллард",
гигантского красного лобстера, украшенного яркой зеленью, булькающее в
медной чаше горячее прованское масло, сверкающий прибор, крахмальную
скатерть... Вяло прошла через мозг мысль, что это, должно быть, начинается
"холодная эйфория", предвестник глубокого обморожения.
мгновений ему казалось, что он плывет в ватном море, продирается на
поверхность из ватной удушающей глубины. Он выплыл на поверхность в тот
момент, когда захлопнулись двери люка и в самолете наступила тишина. Тихо,
опять же как сквозь вату, загудели реактивные двигатели. Что было силы Джин
заголосил песню из "Ревущих двадцатых": "Приходи, я жду, мой грустный беби!"
Америку!.."; Берди: "Вперед, солдаты Христа"; Мэт: "Ада-Ада"; Бастер: "Я
увидел тебя ровно в семь"; Сонни: "Мы победим"...
этом самолете, должно быть, лежат связанные так же, как он, и с мешками на
головах.
потерявшие свое геологическое оборудование из-за аварии вертолета,
вооруженные автоматическим оружием на случай схватки с медведями и
взрывчаткой для взрыва торосов. Мы должны протестовать против бесчеловечного
обращения и требовать...
человека, говорящего по-английски:
дал понять ребятам, что они должны в любом случае держаться этой дурацкой
легенды.
тронулся. Он очень быстро вырулил на взлетную полосу, остановился, рев
усилился, самолет рванулся вперед. Через несколько секунд Джин почувствовал
привычную чудовищную реактивную тягу и понял, что они уже в воздухе.
Размягченный теплом, Джин погрузился в полудремотное, полубредовое
состояние.
команде. Все они суетились, передавали мяч, собирались в кружок, рассыпались
по команде, рвались вперед, пытаясь обойти красного гиганта лобстера,
стоявшего на хвосте в центре поля, но это почему-то было невозможно. Еще
одно усилие, еще, еще, еще одна комбинация - все тщетно. Лобстер, слабо
пошевеливая клешнями с застрявшими в них хвостиками спаржи, стоял
несокрушимо в центре поля. Наконец Джин решил идти на таран. Выставив руки,
как это делают дети, играя в авиацию, и изрыгая жуткий реактивный вой, он
бросился вперед, ударил лбом в пышущий жаром медный хвост гигантского
моллюска.
наблюдал подбородок и нос Ширли Грант. Он улыбался. Кто бы мог подумать, что
у Ширли хватит сил так легко и непринужденно нести тело двухсотфунтового
парня?
лучшем случае меня ликвидируют, в худшем - соляные копи Сибири на всю жизнь.
солдат брали за ноги и за плечи связанных людей и, слегка раскачав, бросали
прямо на бетон аэродрома. Ожидавшая внизу команда ставила пленных на ноги и
опять же без строгого соблюдения протокола, а именно пинками в зад, загоняла
их в закрытый фургон.
пластырь с глаз. В слабом желтом свете зарешеченной лампочки Джин увидел
бледные, в кровоподтеках, лица своих ребят. Хуже всех выглядел раненый
Бастер. Он морщился от боли, скалил зубы в мучительной гримасе, однако,
встретившись взглядом с Джином, подмигнул ему: "Зеленый берет", мол, до
конца!" Мэт что-то шептал, еле-еле шевеля губами. Кажется, он молился. Тэкс,
повернув к Джину свое узкое лицо, злобно и затравленно усмехнулся. Сонни
улыбнулся Джину, смущенно хмыкнул, поднял глаза к потолку. Берди, он сидел
рядом с Джином, Притронулся к нему плечом, меланхолически присвистнул. -
Похоже, что нам крышка, ребята.
сидящий возле двери, между двумя автоматчиками, у которых оружие было взято
наизготовку.
приятным, если бы не мелькавшее временами в глазах выражение неумолимой
жестокости По-английски он говорил совершенно правильно, но с тем отчетливым
русским акцентом, который был знаком Джину с колыбели.
красными звездочками, были гораздо менее выразительны, чем стволы их
автоматов.
прикладом".
потом началось быстрое движение по прямой - должно быть, вырвались на шоссе.
Снаружи послышались неясные голоса, стук и скрип. Фургон двинулся вперед и
метров через пятьдесят остановился окончательно.
внутрь. Открылся кусок светлеющего неба и в нем редкие предрассветные
звезды. Автоматчики спрыгнули вниз.
шагов и спрыгнул вниз. Еле-еле ему удалось сохранить равновесие и не
повалиться боком на асфальт, которым был покрыт весь четырехугольный двор,
замкнутый со всех сторон кирпичными стенами с четырьмя этажами узких
зарешеченных тюремных окоп. Тут же в спину ему уперся автомат, и его повели
по двору к освещенной открытой двери, возле которой стояло навытяжку
несколько солдат. Краем глаза Джин успел заметить, что сопровождавший их
офицер подошел к другому, видно, старшему, и, взяв под козырек, коротко
отрапортовал.
Больше всего в ней поражала полная целесообразность, отсутствие каких-либо
лишних деталей, идеальная тюремная камера - и все: четыре белых стены, белый
потолок, стальная, привинченная к полу скамья, унитаз. Больше здесь взгляду
не на чем было остановиться.
расшевелить затекшие и посиневшие пальцы. Минут через десять в дверях снова
показались солдаты в хаки, и один из них поставил перед Джином на скамью
металлическую миску с какой-то бурдой и положил кусок черного хлеба. Бурда
оказалась свекольным супом, отдаленно напоминавшим то, что няня называла
борщом. Что касается хлеба, то он имел совсем особый вкус. Тем не менее Джин
съел все до последней крошки, помечтал о сигарете и вдруг поймал себя на
том, что его покинуло ощущение безвыходности.
такого рода - дело довольно обычное между двумя супердержавами. В конце
концов даже после кубинского провала был обмен пленными... Но пока что я
геолог, геолог, и все..."
и в дверях появился капитан, сопровождавший их с самой Чукотки. Он оказался
обладателем осиной талии, этот капитан, и сейчас, выставив вперед ногу и
положив руку на пояс, как бы демонстрировал Джину эту свою исключительность.
напоминающим вздох сожаления:
"руки за спину", капитан быстро пошел вперед, два автоматчика конвоировали
Джина.
длинным подземным переходом, поднялись на несколько маршей по неожиданно
светлой лестнице с широкими окнами, за которыми качались голые ветви березы,
и вошли в коридор, устланный длинной красно-зеленой ковровой дорожкой.
коридор какого-то учреждения. Слышался стук пишущих машинок, быстро
проходили люди в военных мундирах с папками бумаг под мышкой. Никто из этих
людей не обратил особенного внимания на Джина, словно к ним ежедневно
доставляли пленных американцев, лишь одна дородная женщина в сером костюме,
с орденом на груди, окинула его быстрым насмешливым взглядом.
массивный щит с вырезанными из фанеры украшениями в виде знамен и ракет.
Стенгазета, догадался он, вспомнив практические занятия в Форт-Брагге. Над