себя, но и защитить слабых, униженных и оскорбленных. Вероятно, поэтому так
сильно любил читать про Илью Муромца, Добрыню Никитича, Иванушку-дурачка,
всегда выходящего победителем. Главный вывод, усвоенный еще в нежном
возрасте, - зло должно быть наказано во что бы то ни стало!
Честно признаться, устаю от слов: мне всегда нравились дела, и мое самое
любимое высказывание - "Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно
зеленеет!". И конечно же, сам старался походить на любимых героев,
воспитывая в себе волю, остроту ума и быстроту реакции. Мне не хватает
терпения: хочется всего быстрее и побольше. Порой я так увлекаюсь, что меня
заносит и остановиться очень трудно. Меня нельзя переделать: или принимать
целиком, со всеми недостатками, или не принимать совсем...
мечтах. Наделить его не только неуемной силой, стремительным мышлением,
несгибаемой волей, но и нежностью, ранимой душой. Он должен быть
безоговорочно предан друзьям и беспощаден к врагам. А честность и
справедливость для него - что умение дышать. Постепенно сложился его
внутренний мир, характер, но никак не складывался его внешний облик. А для
меня как режиссера это было очень важно. Мне необходимо было "увидеть"
своего героя. Сразу же отказался от внешнего облика "Рембо" - героя
американских боевиков! Почему-то он напомнил мне русских былинных богатырей,
и это вызвало некоторое раздражение. Попытался разобраться почему. Вскоре
пришел к выводу, ранние восхищения былинными богатырями, которые "одним
махом семерых побивахом", не что иное, как детский инфантилизм. Вместо того
чтобы закаляться физически, создавать себя, чтобы противостоять злу и
насилию, сидишь и ждешь: придет некто сильный и все сделает за тебя!
и киношных героев не становился надолго народным героем. Интуитивно я
понимал, что нужен такой герой, глядя на которого прекрасный пол бы
влюблялся, мужчины поверили бы в свои силы, а дети хотели бы стать такими,
как он. Мой герой не должен поражать грудой мышц, внешне он должен быть
таким, как все: привлекательным, но не красавцем, среднего роста. То есть
таким, что вряд ли на нем остановится взгляд, но, познакомившись поближе,
заглянув в его внутренний мир, ощутив непонятную энергию, безоговорочно
принимаешь и радуешься, что не прошел мимо человека.
собственного народа, что едва ли не каждый призывник считает своим долгом
"откосить" от армии, и мне показалось немаловажным изменить это положение,
вернуть уважение к военной форме, поднять дух военного патриотизма. Поэтому
мой герой безоговорочно стал не просто бывшим военным, но сохранившим
преданность армии, боевым друзьям патриотом своей страны и своего народа.
задать вопрос: получилось ли это? Ответа долго не было. И вот получаю письмо
из Георгиевска Ставрополь-ского края. Предлагаю вашему вниманию отрывок из
него:
меня, а также мои взгляды на жизнь. Я научился стоять за себя, изменилось
мое отношение и к военной службе в армии. Раньше я не хотел идти служить
(боялся дедовщины и боевых действий), но ваши книги изменили мое отношение к
этому.
книгам! Они заставили меня не бояться армии, теперь я иду служить по
собственному желанию. Благодаря Вашим книгам я БРОСИЛ КУРИТЬ, ЗАНЯЛСЯ
СПОРТОМ И НАУЧИЛСЯ СТОЯТЬ ЗА СЕБЯ..."
письма, и я благодарен его автору...
показалось, что именно такой образ, какой видится в моих мечтах, и
вырисовывается. Постепенно, шаг за шагом, сложился, как мне казалось, герой
моей книги. Долго размышлял над именем, отчеством и фамилией, наконец решил,
что они должны быть исконно русские: Савелий Кузьмич Говорков. Прозвища,
возникающие в разных историях, соответствовали ситуации, в которую он
попадал. В Афганистане он стал Рэксом: именно так называли себя "за Речкой"
воздушные десантники. Бешеным назвали его в местах лишения свободы, и это
прозвище сохранилось за ним и на воле, - так его стали называть враги.
Ненавидя его, всячески стараясь расправиться с ним, уничтожить, они уважали
его как личность, как достойного противника. И конечно же, как истинный
киношник, я использовал в книге способ киномонтажа, перемешивая реальные
действия с воспоминаниями. Это усиливало динамику, ускоряло ритм
повествования. А четко выписывая внешность каждого персонажа, вплоть до
мельчайших деталей, я заставлял читателя видеть то, что вижу и сам. К
примеру, у каждого прочитавшего "Войну и мир" своя Наташа Ростова, свой Пьер
Безухов, мне же захотелось, чтобы МОЙ читатель видел МОИХ героев такими,
какими вижу их я сам.
ощущений, и я пошел "в народ". Вы даже не можете представить, сколько раз я
сам прочитал свою, довольно объемную, рукопись разнообразным людям и
компаниям! Я был так увлечен своей книгой, что читал ее, используя все свое
актерское умение, и как мальчишка радовался, когда видел адекватную реакцию
на свое чтение. Однако этого было уже мало: мне как воздух нужно было
профессиональное мнение: почему-то, читая и перечитывая книги уважаемых
советских писателей, близких мне по духу, - таких, как Борис Васильев,
братья Вайнеры, Николай Леонов; смотря фильмы по сценариям Виктории
Токаревой, - я считал, что над романом еще нужно работать и работать...
Васильева и братьев Вайнеров. Я даже попытался познакомиться с ними, но в те
дни мне не удалось: кого-то не было в Москве, а чей-то телефон я не
достал...
уже на слуху у всей творческой интеллигенции, и позвонил ей. Не помню, что
именно я говорил: кажется, пытался рассказать о своем герое, но неожиданно
Виктория сказала:
экземпляр романа, с сотнями добавлений и пометок, находится у машинистки.
Звоню ей, а та мне в ответ:
достать нужное количество.
прихватив экземпляр рукописи ранних своих повестей, помчался к писательнице.
Мне понравился ее уютный дом, стеснительная дочка, внимательная
доброжелательность писательницы. Она накормила меня своим чудным борщом. Не
стала корчить из себя знаменитость, не карабкалась на пьедестал, не
изображала дикой занятости: взглянув на объем рукописи, спросила:
я прочитала две, и совершенно на другие темы?
писательницы: я ее сохранил, и мне хочется воспроизвести ее полностью.
названием "Жизнь продолжается" и "Тупик".
широкого читателя. Они написаны так легко и живо, что вполне могут быть
использованы как сценарии для приключенческих фильмов.
большой воспитательный и нравственный заряд.
просчеты допустимы.
меня какую-то уверенность, и я принялся с еще большим рвением работать над
книгой, посвященной погибшим друзьям. А эти две повести, впервые
положительно оцененные прекрасной писательницей Викторией Токаревой, издал в
своем сборнике, но много лет спустя.
бытовые. В постоянный стресс вводили регулярные атаки моей тещи Веры
Павловны. Почему не работаю, как все люди? Сколько можно не кормить жену и
ребенка, все время полагаясь только на них, родителей жены? Еще более
изощренными стали ее нападки после кончины Михаила Петровича, который
безоговорочно верил в мой талант и, с удовольствием читая мои рукописи,
часто пресекал нападки жены.
верну ей все долги, но ничто не убеждало. Все чаще и чаще я сидел в своей
коммунальной квартире и писал. От грубости и срывов меня удерживала забота
жены: иногда, тайком от матери, выскользнув из квартиры, Таня приходила ко
мне, чтобы подкормить.
постепенно добилась своего, и Татьяна тоже стала все чаще и чаще намекать,
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Витковский Евгений