содержавшейся в прекрасном состоянии асфальтовой дорожке. Включил приемник,
желая чего-то бодрящего, соответственного скорости. Но мощные динамики
выплюнули под немудрящую мелодию: "Никого не пощадила эта осень..."
собой всплыли строчки Бродского: "Нынче ветрено и волны с перехлестом. Скоро
осень. Все изменится в округе..." Но назойливый ритм из приемника перебивал,
не давая сосредоточиться, и фраза грустным рефреном оседала где-то в груди,
где, по всем вероятиям, и находилась душа:
захребетного холода: взгляд Филина, тогда, перед приступом. В его
расширенных зрачках он различил вяло плещущееся безумие... Или - близкое
небытие.
фар, выхватывающий из тьмы силуэты деревьев, бессонная маета придорожных
закусочных... И начинает казаться, что колеблющийся в неверном свете фар мир
призрачен, как мираж; легкое дуновение ветра, и он исчезнет, канет в
небытие, будто его и не было никогда... Или - исчезну я, а вместе со мной -
другой мир, подвластный лишь мне и Богу.
берегу Фонтанки, я играю в прятки с судьбой..." Тогда, десять лет назад, все
казалось жестоким, но простым: страна словно летела, соревнуясь со временем,
стремясь сбросить с себя путы пустопорожней болтовни и горы лжи... И -
заблудилась в тумане лжи новой, глумливой и безобразной, по сравнению с
которой ложь прежняя многим стала казаться истиной.
в прятки я? Как и все, с собственной жизнью? Тогда жизнь - просто
нескончаемый бег по пересеченной местности, пока беглец не выдохнется
окончательно и не сойдет с дистанции. Скорее всего этого никто не заметит.
Как у Светлова? "Отряд не заметил потери бойца..." И пел себе разудалую
"Яблочко". Кто и когда замечал крайнюю, нечеловеческую жестокость этого
четверостишия? Антуан де Сент-Экзюпери? Но его расслышали немногие.
красный блеск огня. У кого это? Ну да, у Блока: "На красный блеск огня, на
алые герани направил я коня..."
и всю ночь. Под утро, после короткой оттепели, в стекла начал лепить снег,
потом подморозило, и дорога под колесами стала непослушной и скользкой.
Необходимо было поспать, хоть немного. Я скатился с большака на проселок,
проехал километров семь, свернул в лесок. Залил бензин в бак, наскоро
поклевал купленные в придорожной забегаловке пирожки, не чувствуя вкуса,
выкурил сигарету и, оставив печку включенной, прилег на сиденье. Сон был
удушливым и тяжким: я лез вверх по какой-то скользкой отвесной стене, вокруг
плавали грязно-желтые хлопья тумана, они набивались в рот и нос, мешая
дышать, пальцы и кисти рук начинало сводить от усталости, а я все карабкался
наверх, не зная зачем, наверное, потому, что другого пути у меня не было:
или победить, или - сорваться камнем на маслянисто-грязный, отливающий
коричнево-жирным асфальт.
острой тревогой, заставлявшей замирать от тупого и неотвязного страха...
Потом было укрытое снежком поле. Какие-то металлические конструкции, похожие
на фантастических монстров, вздымались из-под снега; огромное серое здание,
похожее на ангар, изрыгало из себя грохот и клубы удушливого дыма. А я брел
по этой грязно-снежной пустыне к корпусу, зиявшему мертвыми провалами
окон-глазниц; я знал, что именно там затаилась та, неведомая мне пока
опасность; я шел, ступая по хлюпающим лужам соляра, по разъеденным
ярко-оранжевой ржавчиной кускам труб, по грязно-зеленым разводам неведомых
химикалий, а цех-ангар все не приближался; он словно забавлялся со мной,
хохотал грохотом сокрытых в нем неживых механизмов, пока не выплюнул жаркий,
всепожирающий всполох огня - и... Я сорвался с отвесной скользкой стены,
падая в бездну, которая завыла на одной нудной, звенящей ноте...
завывание оборвалось вдруг, и наступившая вслед за этим тишина показалась
полной. Я перевел дыхание: замерший вокруг меня лес был полон сонного
величавого покоя. Пока я спал, снегопад усилился, вновь ударил мороз,
изукрасив деревья; шапка снега упала на крышу машины, включив сигнализацию.
Я тряхнул головой, прогоняя остатки кошмара, разделся до пояса и выскочил из
машины в пушистый снег.
где-то при дороге одноразовым станочком. За неимением одеколона опрыснулся
"Смирновской". Через пять минут уже сидел в салоне бодрый, торопливо
прихлебывая свежеприготовленный кофе: в навороченном джипе была и работающая
от аккумулятора кофеварка. Не спеша достал трофеи: "беретта", "Макаров" и
дробовик.
примериваясь. "Беретта", понятно, поавторитетнее пушечка будет, но больно уж
громоздка в моем нынешнем положении, да и "макар" - роднее. Последняя
модификация, двенадцатизарядный. К "макарам" у нас вообще отношение сложное:
и тупорылый-де он, и сработанный под "вальтер", только потопорнее, и
кучность боя не ахти, и все такое прочее. Ну а ежели разобраться, плохому
танцору мешают не токмо собственные причиндалы, но и партнерша.
выхватил пистолет, примериваясь. По правде сказать, милый американский
кинематограф создал у сограждан стереотип "парня с пистолетом", почти как
раньше кинематограф советский - образ "человека с ружьем". Этот парень
обаятелен, как сенбернар, и прост, как Ленин: в смертельно опасных ситуациях
он жизнерадостно зубоскалит, под моросящим свинцом ссорится с напарником или
выясняет отношения с возлюбленной, а из горящего дома, цеха, самолета,
поезда, корабля выпрыгивает всегда и исключительно после взрыва оного. Если
же, паче чаяния, на героя свалится-таки балка или пролет моста, он
непременно поинтересуется: "Что это было?"
исключительно авторитетные, напряженно сжимая их натруженными о тренажеры
руками, передвигаются танцующим шагом в потемках, выставив ствол вперед,
пока не упрут в затылок или в лоб супостату. И, сделав страшные глаза,
торжественно зачитывают тому права: "Вы имеете право не отвечать на
вопросы..." Возможность уйти с линии огня и накостылять хренову супермену по
всем мобильным частям тела, сиречь разделать хлеще, чем Бог черепашку, у
"плохого парня" идеальная, но... Тот и не думает дергаться. Зато, как сказал
поэт, "он страшными глазами сверкает, он страшными зубами скрипит, он
страшный костер разжигает, он страшное слово кричит..." Ну да, пугает
"хорошего парня" прямо до колик: "Ты - покойник, понял?!" Как говорится, вот
и поговорили. Жуткие нравы!
раздражает, так это манера таскать ствол на вытянутых клешнях! В реальной
ситуации при кратковременном огневом контакте побеждает не тот, кто картинно
умеет держать пистолет, а тот, кто быстрее! И умеет стрелять навскидку, из
любого положения! В этом смысле ковбойские фильмы куда ближе к жизни, чем
новые навороченные боевики.
твердости руки. Как хороший боксер бьет не рукой, а всем телом, включая в
акцентированный удар за доли секунды мышцы ног и энергию разворота корпуса,
так и хороший стрелок должен безукоризненно владеть собственным телом,
чувствовать его балансировку, сливаться с оружием в единый, отлаженный от
первого до последнего движения механизм. Только умение стрелять "от бедра",
с мгновенным прицеливанием "по стволу", когда и положение руки с оружием, и
положение тела отработано до автоматизма при ведении огня, сделает вас
победителем в кратковременной огневой схватке.
хорошая работа у русских всегда начинается с хорошего перекура. Потому что,
когда эта самая работа пойдет - будет не до курева. И вообще ни до чего.
Меня эта наша национальная черта всегда несколько смущала: уж оч-ч-чень
долго запрягаем. Зато ездим быстро. Было бы куда и на чем.
прослушал ненавязчивую рекламу здешнего майонеза; сначала бодрую: "Я люблю
майонез, что само по себе и не ново...", затем - эротическую: речитатив с
характерным придыханием под мелодию из "Эммануэль": "Я прихожу домой,
раздеваюсь, принимаю душ.... Я знаю, он меня уже жде-о-ет, мое нежный, мой
Лукьяненко Сергей
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Андреев Николай
Витковский Евгений
Суворов Виктор