потаскуха - окажется в тюрьме, для него невыносима. Я объяснил, что от него
требуется. Все было очень просто. Как только вы получите признание этого
ублюдка Филитова, сразу начнем действовать. Лучше не терять времени и
добиться всего одновременно. - Академик кивнул в подкрепление своим доводам.
В политических интригах он был настоящим мастером.
Герасимов.
смертельный, нет, но ему придется уйти в отставку. Мы заверим Запад в
неизменности нашей политической линии - если уж вы так настаиваете, Николай
Борисович, я готов даже согласиться на сокращение вооружений. - Он помолчал.
- Не следует без надобности тревожить политиков на Западе. Все, о чем я
думаю, - это первостепенная роль нашей партии.
спинку кресла, чтобы выслушать очередную тираду.
отбросить все, ради чего мы боролись. Не будь во главе государства нашей
партии, в этом доме жил бы немец! Без Сталина, который железной рукой вел
нас вперед, где бы мы были сейчас? А Нармонов смеет осуждать нашего
величайшего вождя - после Ленина, конечно, - поспешно добавил академик. -
Наша страна нуждается в сильной руке, одной сильной руке, а не в тысяче
слабых! Наш народ понимает это, он хочет этого.
этот слабоумный болтливый старик всякий раз повторяет одно и то же? Партии
не требовалась одна сильная рука, как бы ни хотелось этого Александрову.
Партия сама состояла из тысячи маленьких, жадных, хапающих рук: членов
Центрального комитета, местных аппаратчиков, собирающих партийные взносы и
твердящих лозунги, участвующих в еженедельных собраниях, которые всем
смертельно надоели, но продолжающих свою деятельность, потому что она
означала привилегии. Ну а привилегии в свою очередь - это машина, поездка в
Сочи и... и бытовая техника фирмы "Блаупункт".
Александрова было то, что в партию верили сейчас слишком немногие. Герасимов
тоже не верил в провозглашенные ею цели. Однако именно партия руководила
страной. Партия порождала честолюбивые устремления. Власть оправдывала все
возможные средства для ее достижения, и для Герасимова партия была дорогой к
власти. Всю свою жизнь он защищал партию от тех, кто пытался изменить
соотношение власти. Теперь, являясь председателем КГБ, олицетворявшего "щит
и меч" партии, Герасимов достиг того положения, когда может взять в свои
руки бразды правления партией и страной. Александров был бы изумлен и
глубоко потрясен, если бы узнал, что его молодой ученик видел во власти свою
единственную цель и стремился всеми силами сохранить status quo. Советский
Союз будет продолжать медленно тащиться вперед, укрывшись от внешней
опасности за своими границами, стараясь распространить свою форму правления
на любую страну, где только представится такая возможность. Развитие не
прекратится - оно будет вызвано отчасти внутренними переменами, отчасти тем,
что удастся получить на Западе, но так, чтобы не слишком увеличивать
ожидания, как собирался это сделать Нармонов. Самое лучшее, однако, будет
заключаться в том, что власть окажется в руках Герасимова. Опираясь на мощь
КГБ, он может не бояться за собственную безопасность - особенно после того,
как подчинит себе Министерство обороны. Поэтому он терпеливо сидел и
выслушивал напыщенные речи Александрова о партийной идеологии, кивая, когда
это требовалось. Постороннему наблюдателю могло показаться, что сцена
напоминает тысячи старых картин - насквозь фальшивых, - изображающих
Сталина, увлеченно прислушивающегося к словам Ленина, и, подобно Сталину,
Герасимов использует эти слова для собственной выгоды. Герасимов верил
только в Герасимова.
18. Преимущества
Посмотри, сколько сейчас времени, глупый старик. Ешь, скоро тебя вызовут на
допрос. - Он наклонился к полковнику. - Почему ты отказываешься рассказать
то, что им нужно?
предатель, - услышал микрофон. - Не предатель.
того, что делал врач в своем бассейне, полностью отрезая пациента от
окружающего мира. Арестованный терял связь с действительностью, хотя и
гораздо медленнее, чем это происходило с Ванеевой. Его камера находилась во
внутренней части тюрьмы, и потому заключенный не мог видеть смены дня и
ночи. Единственная голая лампочка, висящая под потолком, никогда не
выключалась. Через несколько дней Филитов потерял счет времени. Затем
отправления организма утратили регулярность. Далее надсмотрщики начали
менять интервалы между приемами пищи. Бго тело чувствовало, что здесь что-то
не так, однако за последнее время изменилось столь многое и организм
Филитова столь безуспешно пытался справиться с потерянной ориентацией во
времени, что происходящее с ним фактически мало отличалось от психического
расстройства. Такая техника была классической, и редко кто мог выдержать ее
больше двух недель. Но даже в этом случае позже выяснялось, что счастливец
ориентировался на какой-то внешний знак, о существовании которого не
подозревали следователи, такой, например, как грохот утреннего транспорта
или шум волы в канализации - звуки, следующие определенному регулярному
расписанию. Постепенно "Двойка" научилась изолировать арестованного от
всякого постороннего влияния. Новый корпус специальных камер был полностью
защищен от внешних звуков, от остального мира. Чтобы изолировать
заключенного от кухонных запахов, пища готовилась на другом этаже. Короче
говоря, при постройке этой части Лефортовской тюрьмы использовался
многолетний опыт, накопленный психиатрами и направленный на ломку
человеческого духа.
влияли и на мучителей. В этом заключалась проблема. Как только мужчина - или
в редких случаях женщина - становился особенно искусным в этой области,
разум такого человека менялся. Мучитель постепенно терял рассудок,
результатом чего становилось получение данных, на которые нельзя положиться,
к. тому же бесполезный офицер КГБ требовал замены, а порой и больничной
койки. В тридцатые годы таких офицеров просто расстреливали, как только их
политические повелители сознавали, какое чудовище было ими создано, и тут же
заменяли другими. Наконец для допросов потребовались более хитроумные, более
утонченные методы. Да, так лучше для всех, понимал полковник Ватутин. Новые
методы, даже те, которые требовали физического насилия, не наносили
допрашиваемым постоянного ущерба. Теперь могло показаться, что здесь лечат
психические заболевания, тут и возникшие, и врачи, работавшие бок о бок с
офицерами КГБ, с уверенностью заявляли, что измена родине уже сама по себе
является симптомом серьезного психического заболевания, требовавшего
радикального медицинского вмешательства. После этого все, кто принимал
участие в работе, чувствовали себя лучше. Тогда как, причиняя боль
мужественному противнику, можно испытывать чувство вины.
мрачно ухмыльнулся Ватутин. Полковник оставался слишком большим циником,
чтобы верить всей этой чепухе, которой учили новое поколение офицеров
"Двойки" на курсах усовершенствования. Он вспоминал полные ностальгии
рассказы тех, кто учил его почти тридцать лет назад, о добрых, славных
временах при Берии... Хотя у него мурашки бежали по телу, когда он слушал
истории, рассказываемые этими безумцами, но они честно делали свое дело. И
хотя Ватутин был благодарен судьбе, сделавшей его непохожим на них, он не
пытался обманывать себя мыслью, будто Филитов - психически больной. По
правде говоря, Филитов был мужественным человеком, добровольно пожелавшим
изменить своей стране. Отвратительный поступок, разумеется. Филитов нарушил
законы воспитавшего его общества, но тем не менее был достойным противником.
С помощью световода, установленного в потолке камеры, Ватутин наблюдал за
Филитовым, а чувствительный микрофон позволял прислушиваться к звукам,
доносившимся из камеры.
долго? Почти тридцать лет... Неужели это возможно? - думал полковник Второго
главного управления. Неслыханно длительный отрезок времени. Киму Филби
далеко до него, да и карьера Рихарда Зорге, пусть и блестящая, оказалась
короткой.
Олегу Пеньковскому, полковнику-предателю из ГРУ, разоблачение которого
считалось одним из двух особых достижений "Двойки", - но как болезненна
мысль, что Пеньковский использовал собственную смерть для того, чтобы помочь
деятельности еще более опасного, более высокопоставленного шпиона, им же,
по-видимому, и завербованного. Вот это мужество, думал Ватутин. Почему такие
великие достоинства людей используются для предательства родины! -
пронеслась у него в голове негодующая мысль. Почему они не любят родину так,
как люблю ее я? Полковник КГБ покачал головой. Марксизм требовал
объективности от своих последователей, но это уж слишком. Всегда возникает
опасность слишком близкого отождествления самого себя с предметом
расследования. У Ватутина такая проблема возникала редко, но ведь никогда
раньше ему не приходилось вести подобное дело. Трижды Герой Советского
Союза! Подлинный национальный символ, фотография которого красовалась на
обложках журналов и книг. Осмелимся ли мы когда-нибудь сообщить народу о
том, чем он занимался? Какова будет реакция советских людей, когда они
Лукьяненко Сергей
Конюшевский Владислав
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Белогорский Евгений