Чтение 86–й страницы книги ~Ниндзя~

- Не понимаю.

- В Японии издавна считалось, что можно отдать свою жизнь, чтобы спасти
жизнь другого человека. Это может касаться не только человека - например,
дерева.

- Что же тебе снилось?

- Не помню точно.

- Николас! - Жюстина в очередной раз удивила его своей проницательностью.
- Кто-то отдал за тебя свою жизнь? Я имею в виду - во сне.

Николас посмотрел на Жюстину и коснулся ее щеки; но не ее гладкую кожу он
гладил, и не ее голос звучал у него в ушах.

В той комнате благородной смерти, где капельки крови как рубины падали на
пол рядом с изысканным кимоно его матери, Итами сказала:

- Мы оба должны уехать, Николас. Здесь ничего больше нас не держит. Мы
оба здесь чужие.

- Куда вы поедете? - спросил он глухо.

- В Китай.

Николас перевел взгляд на ее бледное лицо.

- К коммунистам?

Итами слегка покачала головой.

- Нет. Там есть и другие люди - они были задолго до появления
коммунистов. Такие, как твой дедушка Со Пэн.

- И вы оставите Сайго? Ее глаза сверкнули.

- Николас, ты никогда не задумывался, почему я родила только одного
ребенка? Впрочем, с какой стати тебе было об этом думать. - Губы Итами
сложились в леденящую улыбку. - Скажу тебе только, что я сама так решила,
хотя Сацугаи этого не знал. Да, я лгала ему. Ты удивлен? - Она немного
отклонилась назад, словно колосок под внезапным порывом ветра. - Я не хотела
больше таких детей. - Темные глаза Итами превратились в узкие щелки. - Ты
меня понимаешь? Думаю, что да. Она бросила взгляд на свой окровавленный
катана.

- Ты ненавидишь меня? Я бы этому не удивилась... Но нет. Я вижу, что нет,
И это наполняет радостью мое сердце, поверь.

Я люблю тебя, Николас, люблю как собственного сына. Мне кажется, что ты
должен знать это в глубине души. - Итами резко дернула головой, точно о
чем-то вдруг вспомнила. - Дни утекают у меня между пальцев как песок.
Осталось мало времени, а я еще многое должна сделать.

Николас стоял перед ней, бледный и усталый; он чувствовал дрожь, хотя в
комнате было тепло.

- Объясните мне, - попросил он, - что в этом благородного?

- Все благородство мира, - печально ответила Итами, - здесь, в этой
комнате. Но, боюсь, это не так много. Не так много.

- Вы должны объяснить мне. Должны. - Николас почти кричал, и он был
уверен, что разглядел слезы в краешках ее глаз.

- Ах, Николас. Это не так просто объяснить. Ты просишь меня раскрыть
перед тобой душу Японии. Но мне проще вспороть мой собственный живот. -
Глаза Итами плотно сомкнулись, словно она пыталась отогнать какое-то
видение. - Спроси меня о чем-нибудь другом, - прошептала она.

- Что с вами станет, тетя? Итами открыла глаза и улыбнулась.

- В Китае я буду искать то место, которое указала мне Цзон. Я там долго
не задержусь.

Ее пальцы сжались на рукояти катана, еще одна капля крови скатилась по
стальному лезвию на голый деревянный пол.

"Я должен встретиться с Фукасиги, - подумал Николас, глядя в полумраке на
Жюстину, - пора вспомнить старые клятвы. А она должна уехать отсюда,
подальше от опасности - теперь, когда давние непримиримые враги снова
выходят на поле боя".

Николас знал: чтобы победить в этом последнем поединке, понадобятся все
его скрытые силы.

***

Когда Сайго проснулся, какое-то мгновение он был уверен, что уже оказался
в темном царстве смерти. Смерть не пугала его - только потому, что жизнь так
мало для него значила. Это был самый убогий из даров, и Сайго ничего не
стоило от него отказаться.

Но он вспомнил, что еще не убил Николаса, и понял, что сон снова вернул
его к жизни.

Он подумал о своих банковских счетах, о земельных угодьях, о четырех
небольших, но процветающих электронных заводах. Ну и что? Все это не стоило
и мельчайшей стальной стружки в оружейной мастерской - нет!

Деньги всего лишь открывают путь к власти, а власть... власть открывает
все остальные пути.

Но сейчас Сайго хотел только одного - лишить жизни этого человека.
"Сегодня вечером", - подумал он с яростью. Сайго лежал нагой на футоне;
тусклый серый свет пробивался сквозь шторы и блуждал по потолку, как
странствующий монах в изодранной рясе коромо, бьющейся на ветру.

Сайго поражался слабости американцев: у этих трусов не могло быть
могучего духа. Он не мог понять, как они ухитрились выиграть войну. Сайго с
удовольствием представил себе физиономию Рафиэла Томкина, когда тот увидит
перед собой смертоносный стальной клинок. Он воображает, что легко устроил
выгодную сделку. Нет, никакие сделки уже не возможны.

Нет, смерть придет к нему сегодня вечером, так же, как и к Николасу
Линнеру.

Вероятно, он и сам погибнет - это не беспокоило Сайго. Напротив, такая
смерть даже привлекала его. То, как человек умирает, навсегда остается в
истории.

Для Сайго, как для всех японских воинов, с незапамятных времен было
только два пути почетной смерти: гибель в бою или ритуальное самоубийство.
Умереть по-другому означало покрыть себя невыносимым вечным позором и
получить ужасную карму в следующем рождении.

Мысли о смерти вызвали у Сайго эрекцию, и он почти пожалел, что убил
мальчишку-китайца. Он хорошо делал свое дело. Но у Сайго не было выбора -
как и тогда, много дет назад...

Тогда, в ночи, в нем кипела ненависть, грозившая захлестнуть его с
головой, заставить забыть о том, чему его так долго учили. "Вот как чувства
могут помутить дух", - думал он, сидя на единственном черном футоне и
проклиная тот день, когда в его жизнь вошла Юкио. О Амида!

В этот предрассветный час мысли Сайго прояснились. Ночью, пока он бродил
по царству смерти, его рассудок напряженно работал, и теперь он знал, что
его ждет нечто большее, чем просто убийство этих двоих, Николаса и Томкина.
Он подумал о заливе Симоносэки и содрогнулся. Голова Сайго наполнилась
голосами, которые становились громче и пронзительнее, когда он вдыхал, а на
выдохе превращались в стоны осеннего ветра. Он зажмурил глаза и долго не
дышал, дожидаясь пока исчезнут голоса. :

"Да, - размышлял Сайго, поднимаясь и принимая душ, - есть вещи более
страшные, чем смерть". Он знал, что мир - это огромное колесо, орбита, на
которой человека удерживает его карма. Колеса среди других колес, судьбы
среди других судеб. К концу дня в его душе наступит покой. И тогда, если
смерть придет к нему, он встретит ее с радостью.

***

День был ясным и не очень жарким; легкие перистые облака скользили по
светлому небу. "Слишком хороший день, чтобы сидеть дома", - решила Жюстина.

Она собрала сумку, села в машину и выехала на шоссе, не зная еще, куда
направляется. Она вспомнила об одном пляже, который все усиленно
расхваливали. Жюстина не знала дороги, но в этой части побережья трудно было
заблудиться, и в конце концов она оказалась там, - куда хотела попасть.
Девушка выбралась из машины и пошла вдоль берега.

Она чувствовала прилив сил, и ей не хотелось пока укладываться на теплый
песок. Широкий пляж был на удивление чистым. Зеленоватый прибой пенился и
обрушивался на песок ослепительными серебряными струями. В этот утренний час
людей здесь почти не было. Мерный шум моря и крики чаек дарили удивительный
покой.

Постепенно пейзаж стал изменяться - так медленно, что какое-то время
Жюстина этого не замечала. Но теперь ей казалось, будто она здесь когда-то
уже была. Например, она знала, что сейчас выйдет на узкую косу - и
действительно, коса появилась за поворотом. Жюстина стала недоумевать: "Куда
же я попала?"

Когда она оторвала взгляд от моря и посмотрела вправо, она увидела
знакомые очертания домов. У нее вдруг замерло сердце, словно она
стремительно опускалась в кабине скоростного лифта. Как же она могла быть
такой дурой! Ведь этот пляж совсем рядом с загородным домом ее отца.

Наконец Жюстина увидела этот дом во всем его великолепии.

Она увидела, как открылись деревянные ворота и кто-то спустился по
ступеням.

"Господи, - подумала Жюстина. - Это Гелда!"

Первым ее побуждением было тут же развернуться и уйти, но она точно
приросла к земле. "Что она там делает?"

Гелда сняла солнечные очки.

"Она заметила меня. - Жюстина была в панике. - Теперь я не смогу уйти".

Гелда подошла ближе. Они стояли напротив друг друга на пустынном пляже,
словно два дуэлянта, готовые выстрелить.

- Жюстина!

- Да.

- Какая неожиданность. - Сестры молча смотрели друг на друга, испытывая
неловкость, точно два незнакомца, которые совершенно случайно оказались
рядом на званом ужине.

- Ты здесь... не одна?

Ветер трепал их волосы, как вымпелы на поле битвы.