Чтение 86–й страницы книги ~Черное сердце~

закатанными рукавами и старомодные черные брюки. На ногах - балетные
тапочки.

- Лорин, - негромко окликнул он ее, - сколько лет ты уже танцуешь?

- С пяти лет. Всю жизнь.

Мартин положил руку на отполированный несколькими поколениями танцоров
круглый деревянный поручень.

- Ты когда-нибудь думала о том, чтобы сменить профессию?

- Нет. Ни разу.

Он резко повернулся к ней:

- А почему такая мысль даже не приходила тебе в голову, можешь сказать
мне?

Красивая русская голова на идеально прямой шее. На таком расстоянии
нервный тик одного глаза был едва заметен. Он пристально смотрел на Лорин.

- Я хотела только танцевать. Всегда.

- И хотела танцевать со мной. С Власким.

Лорин кивнула:

- Да. Нью-йоркская труппа лучшая в мире. А я всегда хотела быть лучшей.

- Вот поэтому-то ты и здесь! - отчеканил Мартин. - Здесь собраны лучшие
силы... Но здесь требуется не просто танцевать. Танцевать можно в труппе
Английского Королевского балета, в Сан-Франциско, в Американском балетном
театре. Ты здесь для того, чтобы учиться, ты должна расти как балерина. Ты
должна стать большим, чем танцовщица!

Голос его был по-прежнему спокойным, но в глазах появился стальной блеск.
Мартин никогда не старался обратить танцоров в свою веру, для этого к его
услугам была пресса и члены Гильдии американского балета. Он никогда не
ставил между ними знак равенства: одни танцуют, другие восславляют танец,
третьи финансируют его. Как он любил говорить, все звенья этой цепочки
связаны друг с другом, ни одно не могло бы существовать без другого. Нет,
танцоры сами шли к нему.

Он пересек зал и подошел к ней.

- Ты уже больше, чем просто танцовщица, Лорин. Но в то же время ты та,
какой была всегда. Профессионал. Что бы тебя сейчас ни беспокоило, я хочу
помочь тебе избавиться от этих проблем. Они встают между тобой и музыкой. Я
создаю движения, ты даешь им жизнь. Если твоя концентрация нарушена, ты не
сможешь этого сделать.

- Не знаю, что со мной происходит, - несчастным голосом пожаловалась она.

- Это не имеет никакого значения, - рассердился Мартин, - меня интересуют
лишь последствия.

Мартин подошел вплотную к ней, Лорин чувствовала как ей передаются его
спокойствие и уверенность.

- Если ты профессионал, ты будешь танцевать. Точка. Через неделю этот
балет должен быть окончательно готов.

- Почему? Что произошло, из-за чего такая спешка? Глаза Мартина весело
блеснули:

- Сезон окончен, но мы не едем в Саратогу. Нас пригласили в другое место:
мы будем первой западной труппой, которая выступит в Китае.

- Китай! - у Лорин перехватило дыхание.

Мартин кивнул:

- Последние три недели велись весьма сложные переговоры, я бы сказал,
стороны очень тонко прощупывали друг друга. Я никому ничего не говорил
только потому, что в Госдепартаменте меня предупредили: контракт может в
любую минуту сорваться. Китайцы непредсказуемы. Но сегодня утром мне
позвонили из Вашингтона: через несколько дней мы отправляемся. Я собирался
объявить об этом на следующей репетиции, но решил, что тебе стоит знать об
этом чуть раньше остальных.

Он повернулся и пошел к станку. Руки его плавно взмыли над головой и
медленно упали.

- Музыка ждет, - не оборачиваясь бросил он и скрылся за дверью.

Спустя секунду в зале вновь появился Стивен. Лорин улыбнулась ему и
включила фонограмму с записью музыки Стравинского. С большим усилием она
очистила свое сознание от посторонних мыслей, вновь превращаясь в того
профессионала, каким сделалась за долгие годы танца. Она заставила себя
прогнать все воспоминания о Трейси, подавила в себе гнев, а остальные
переживания, которые не требовали мгновенных мер по уничтожению, загнала в
самый дальний уголок подсознания: генеральная уборка мозгов начнется чуть
позже.

Зазвучала музыка, и вместе с ней в зал ворвался радостный, с легкой
сумасшедшинкой, темп. Она взлетела в руки Стивена и начала отсчет: один,
два, три. Pas de chat.

***

На поиски замка у них ушло полтора дня, а все потому, что был он вовсе не
в Кенилворте. Ключик, найденный в изоляционной ленте, подошел к ячейке в
камере хранения на междугороднем автовокзале, обслуживающем маршруты
фирмы ?Грей-хаунд? в пригороде Чикаго, на углу Кларк-и Рэндолф-стрит.

Их группа, в которую входил и Брейдй, проспала все утро, наверстывая часы
изнурительной работы прошлой ночью. Туэйт очень долго убеждал упрямого
начальника полиции Кенилворта передать часть вещественных доказательств Арту
Сильвано и его опытным сотрудникам из особого подразделения полиции Чикаго.

- По всем правилам, - мрачно бурчал Брейдй на следующий день после того,
как они обнаружили в тайнике досье сенатора Берки, - нам следует подключить
к этому делу ФБР. Проблемы, которые с этим связаны, выходят за рамки
юрисдикции одного штата, и ты прекрасно знаешь, чего от нас требует
инструкция.

Он смотрел прямо в глаза Туэйту.

- Я ненавижу этих поганцев, - прищурился Туэйт, - они считают всех нас
кретинами только потому, что мы не сидим в Вашингтоне. Эти парни больны
особой разновидностью лихорадки, вирус которой поражает исключительно
агентов ФБР.

Брейдй широко улыбнулся, и Туэйт подумал, что так он почти похож на
человека.

- Насколько я помню, Туэйт, ты сказал, что все наши шалости останутся
между нами. Еще не передумал?

- Напротив, теперь я только об этом и думаю.

Брейдй кивнул:

- Тогда не будем пылить понапрасну, пусть все будет по возможности тихо.
И еще. Я не хочу чтобы это дело ушло из Кенилворта.

- Не забуду вашей доброты, капитан, - Туэйт прижал руки к груди.

- Послушайте, капитан, - вмешался в разговор Сильвано, - никто не
собирается трубить о деле, которое, по сути, ведет полиция Кенилворта.
Распорядитесь, чтобы нас отвезли домой, а уж там я свяжусь с одним слесарем,
который обязательно что-нибудь унюхает. На этом ключе нет номера, его
срезали напильником. Но, что хуже всего, мы даже не знаем, к какого рода
замку подходит этот ключ. К секретеру? К камере хранения, к сейфу? К какому
из них? Слесарь, о котором я говорил, может помочь нам, а может и не помочь.
Но я могу поклясться, что кроме него ни одна живая душа в моем полицейском
участке не будет знать об этой операции.

У Арта Сильвано слова никогда не расходились с делом: слесарь, серьезный
молодой человек, молча взял ключ. Вдоль одной из стен его мастерской на
тонком стальном пруте висели сотни замков всех мыслимых видов и конструкций.

- Это ключ от шкафчика камеры хранения, - объявил он после как минимум
пятнадцатиминутного молчания. - Скорее всего, на вокзале или в аэропорту.
Что-то в этим роде.

Слесарь подошел к стеллажу с лабораторной посудой, натянул толстые
резиновые перчатки и попросил всех немного отойти назад.

- Видите, хозяин срезал номер напильником. Должно быть, знал наизусть.

Он достал стеклянную бутыль. Открыв ее, слесарь осторожно налил в
мензурку немного прозрачной жидкости. Потом добавил воды из крана и
осторожно перемешал, держа мензурку на вытянутой руке. Туэйт почувствовал
едкий запах. Молодой человек взял ключ большим химическим пинцетом:

- Это кислота, - он кивнул на мензурку. - Вполне возможно, она проест то,
что осталось, и мы сможем разобрать цифры. Ничего не гарантирую, но
попробовать стоит.

Он опустил ключ в разбавленную кислоту, подержал несколько секунд, затем
долго промывал в проточной воде.

Посетители мастерской затаили дыхание.

- Итак, джентльмены, что мы имеем, - он повернулся к ним. - Одну цифру.
Девять. Еще я могу вам сказать, это средняя цифра номера, который
представляет собой трехзначное число.

- Что ж, - изрек Туэйт, - все лучше, чем искать вслепую. Спасибо, молодой
человек.

И вот теперь все четверо - Туэйт, Сильвано, Бренди и Плизент - столпились
у квадратного шкафчика в четвертом ряду камеры хранения на автовокзале. На
замке был номер 793.

Туэйт вставил ключ в замок, быстро повернул по часовой стрелке и потянул
дверцу на себя. В помещениях автовокзала было только верхнее освещение, и
потому на всех вертикальных поверхностях лежали тени. Они ничего не могли
разглядеть в темном прямоугольном тоннеле.

Плизент достал из внутреннего кармана пиджака миниатюрный фонарик,
включил его и направил тонкий луч в ящичек.

Туэйт высказался от лица всех присутствующих:

- О черт! - Он с трудом сдерживал раздражение и злость. - Пусто, мать
его, вообще ничего!

***

Хлынувший дождь превратил мир в серо-зеленое месиво. Киеу стоял на
коленях.

Тол презрительно хмыкнул: