Чтение 87–й страницы книги ~Культура~

приказе Хорзы и выглянул из окна.

Эвигер сидел на поддоне, ружье смотрело на спокойно стоящего у опоры
идиранина. Вабслин втянул голову назад и еще раз попытался открыть дверь,
ведущую через вагон с реактором. Потом тряхнул головой.

***

Рука и ладонь слабели. Над ним стояли ряды сидений с пустыми экранами
напротив. Он тащил себя вдоль нижних частей сидений. Он уже почти добрался
до коридора, ведущего в передний вагон.

Он не знал, как одолеет этот коридор. Есть ли там что-нибудь, за что
можно держаться? Бессмысленно сейчас ломать над этим голову. Он ухватился за
ближайшее сиденье и подтянул себя.

***

С террасы, ведущей из ремонтной зоны, они видели передний поезд, в
котором был робот. Возвышаясь над углубленным полом охранного отсека,
сверкающий поезд затаился в маленьком полутуннеле, тянувшемся вдоль задней
стены. Он очень походил на длинный и тонкий космический корабль, а темная
скала вокруг - на беззвездный космос.

Йелсон разглядывала спину агента Культуры и хмурилась.

- Очень уж она послушна, Хорза, - сказала она тихо, чтобы ее мог слышать
только Оборотень.

- Мне это только на руку, - ответил Хорза. - Чем послушнее, тем лучше.

Йелсон чуть качнула головой, не сводя глаз с женщины впереди.

- Нет, она хочет нас убаюкать. У нее еще есть карта, которой можно
сыграть, и она только ждет, когда наступит подходящий момент.

- Ты себе вообразила, - сказал Хорза. - Это твои гормоны; ты подавлена и
поэтому выдумываешь всякие подозрения и предчувствия.

Она перевела хмурый взгляд с Бальведы на Оборотня. Глаза ее сузились.

- Что?

Хорза поднял свободную руку и улыбнулся.

- Шутка.

Йелсон по-прежнему хмурилась.

- Она что-то задумала. Я знаю. Я чувствую, - сказала она и кивнула сама
себе.

***

Квейанорл протащил себя по коридору, отодвинул дверь в вагон и медленно
пополз по полу.

Постепенно он забыл, зачем и куда двигался. Он знал, что должен
продержаться, двигаться вперед, ползти дальше, но уже не мог точно
припомнить, какой цели все это служило. Поезд превратился в лабиринт пыток,
разработанный для того, чтобы причинять ему боль.

Я тащу себя к своей смерти. Даже если я ослабну совсем и не смогу больше
ползти, все как-то образуется. Я помню, что о чем-то думал какое-то время
назад, но о чем я тогда думал? Умру ли я, если доберусь в кабину управления
поезда и продолжу свое путешествие по другую сторону смерти? Об этом я
думал?

Я, как маленький ребенок, ползу по полу... Иди ко мне, малыш, говорит
поезд.

Мы что-то искали, но я уже не помню... точно... что... это...

***

Они осмотрели большую пещеру. Потом поднялись по лестнице к галерее,
ведущей к жилищам и складам станции.

Бальведа стояла у края широкой террасы, тянувшейся на половине высоты
между полом и потолком вокруг пещеры. Йелсон наблюдала за агентом Культуры,
пока Хорза открывал двери в жилые помещения. Бальведа смотрела через широкую
пещеру. Ее худые ладони покоились на ограждении. Его верхний край был на
уровне ее плеч; высота бедер людей, которые когда-то построили Командную
Систему.

Вблизи места, где стояла Бальведа, в пещеру вел мостовой кран. Он свисал
на тросах с потолка и тянулся до террасы на другой стороне, где в скалы
убегал узкий, ярко освещенный туннель. Бальведа смотрела через длинный мост
на далекое отверстие туннеля.

В голове Йелсон мелькнула мысль, не думает ли агент о побеге, но она
знала, что она этого не сделает. А потом подумала, что она сама, возможно,
желает, чтобы Бальведа сделала попытку, только чтобы выстрелить в нее и
избавиться.

Бальведа отвела взгляд от узкого мостика.

***

Ксоксарл повел плечами. Витки проволоки немного сдвинулись, соскользнули
вверх.

Человек, охранявший его, выглядел усталым, возможно, даже сонным, но
Ксоксарл не знал, долго ли будут отсутствовать остальные. В данное мгновение
он не мог позволить себе сделать многое, так как Оборотень, вернувшись,
может заметить, что проволока сидит уже не так прочно. Но даже если события
будут развиваться не лучшим образом, все же, очевидно, был велик шанс, что
люди не найдут эту якобы разумную вычислительную машину. В таком случае
лучшее решение - ничего не предпринимать. Тогда он позволит им взять его на
корабль. Вероятно, этот называвший себя Хорзой человек собирается
потребовать за него выкуп. Это казалось Ксоксарлу самым правдоподобным
объяснением тому, что его оставили в живых.

Возможно, флот заплатит за возврат воина, хотя семье Ксоксарла было
запрещено делать что-либо подобное, да и семья была небогатой. Он никак не
мог решить для себя, оставаться в живых и попытаться смыть позор пленения и
продажи будущими делами или напрячь все силы, чтобы вырваться из плена или
умереть? Ему больше нравилось действовать; таким было вероисповедание воина.
Если сомневаешься, действуй!

Старик встал с поддона и обошел вокруг. Он подошел достаточно близко к
Ксоксарлу, чтобы проверить проволоку, но бросил на нее лишь беглый взгляд.
Ксоксарл разглядывал лазерное ружье охранника. Его большие ладони, связанные
за спиной, медленно открылись и закрылись; он сам даже не осознал этого.

***

Вабслин добрался до палубы управления в голове поезда. Он снял и положил
шлем на пульт, стараясь не задеть ни одного регулятора, и только прикрыв
несколько мелких неосвещенных панелей. Стоя в центре палубы, он зачарованно
огляделся широко раскрытыми глазами.

Поезд под ногами слабо вибрировал. Шкалы и измерительные приборы, экраны
и панели демонстрировали готовность к работе. Регуляторы располагались перед
двумя гигантскими креслами, с которых можно было смотреть поверх пульта
сквозь бронированное стекло, образующее часть круто падающего носа поезда.
Туннель впереди был темным; лишь на боковых стенах горели несколько
маленьких ламп.

В пятидесяти метрах дальше за сложным расположением стрелок рельсы
расходились в два туннеля. Один шел прямо, и в нем Вабслин видел задний
конец стоящего впереди поезда, другой делал дугу вокруг ремонтных и
обслуживающих пещер и вел к следующей станции.

Вабслин протянул руку над пультом управления и потрогал стекло, чтобы
почувствовать холодную и гладкую поверхность, и улыбнулся про себя. Стекло,
не обзорный экран. Это в его вкусе. Эти строители знали голографические
экраны, сверхпроводники и магниты - и все это применили в транзитных трубах,
- но для своего главного детища не постеснялись придерживаться явно
примитивной, но зато более надежной технологии. Поэтому поезд имел окна из
бронестекла и бегал по металлическим рельсам. Вабслин медленно потер ладони
и пробежал взглядом по множеству приборов и регуляторов.

- Мило, - прошептал он и спросил себя, удастся ли разобраться, какие
регуляторы открывают запертые двери вагона-реактора.

***

Квейанорл добрался до палубы управления.

Она была невредимой. Если смотреть с пода, она состояла из металлических
оснований сидений, нависших пультов управления и ярких ламп на потолке. Он
тащил себя по полу, истязаемый болью, бормоча про себя и пытаясь вспомнить,
зачем прополз весь этот путь.

Он приложил лицо к холодному полу палубы. Поезд напевал ему, вибрировал
под ним. Поезд жил; он был поврежден и, как и сам Квейанорл, уже никогда не
будет здоровым, но он еще жил. Квейанорл намеревался что-то сделать, что он
когда-то знал, что, но сейчас все ускользало из памяти. Ему хотелось плакать
от разочарования, но казалось, что сил не было даже для слез.

Что это было? - спрашивал он себя (в такт вибрации поезда), я
собирался... я хотел... что?

***

Юнаха-Клосп осматривал на вагон-реактор. Сначала он был недоступным, но
робот в конце концов отыскал путь через кабельную шахту.

Он долго бродил по длинному вагону и выяснил, как функционировала эта
система: абсорбирующие плиты предотвращали перегрев реактора, мощная
экранировка урана должна была защищать чувствительные к излучению тела
гуманоидов.