могло быть и близко.
угрожающий окрик Екатерины Медичи, опешившей от такой выходки
безвестной камеристки. Но это было излишне. Бледный от ярости
Генрих III, кусая ус, с силой оттолкнул разбитную девицу,
преграждавшую ему дорогу, и, оглашая воздух отборной руганью,
устремился прочь из разгромленных апартаментов.
крутобедрая Жозефина, отряхиваясь и не обращая никакого внимания
на все еще присутствующую здесь мать августейшего владыки.
внезапным визитом брата. А посему утром следующего дня, в самый
разгар праздников, бесцеремонно тесня прибывающих на ярмарку
жителей окрестных городов и сел, поезд королевы Наваррской
демонстративно покинул Реймс. Сославшись на нервное расстройство,
Ее Величество пожелала отдохнуть в своем живописном замке Юссе,
расположенном на развилке Вьенны и Эндра, на огромной рукотворной
поляне Шинонского леса.
отряд в две дюжины анжуйцев, присланный королем Генрихом с
извинениями, однако не столько для охраны дорогой сестры, сколько
для того, чтобы в деталях доложить склонному к подозрительности
монарху обо всех отклонениях от маршрута короля и королевы
Наваррских. А пуще того, о возможном появлении невесть куда
пропавшего шевалье Маноэля де Батца. Впрочем, на эту тему Его
Величество мог бы и не беспокоиться. В первый же вечер отошедшая
по необходимости в ближайшие кустики Жозефина явилась с
сообщением, что и Мано, и брат Адриэн в полном здравии и
присоединятся к кортежу, как только появится возможность.
Мой путь лежал в Барруа, где, по уверению пана Михала, в
неведомом пока еще уединенном шале доживал свои дни великий маг и
чернокнижник, философ философов Иоганн Георг Фауст, прозванный
Сибелликусом. Времени на поиски был почти месяц. По окончании
этого срока я должен был встретить посланца Екатерины Медичи,
взявшей с меня торжественную клятву, невзирая на безобразную
сцену в наших с Марго апартаментах, по-прежнему оставаться верным
если не королю Франции, то нашей с ней общей политике.
который раз за последнее время скрыв под маской невзрачной одежды
невольно присвоенный королевский титул. Мы ехали шагом, обсуждая
дела последних дней и их возможные последствия для нас,
сотрудников Института, для истинного короля Генриха Наваррского,
да и для Франции вообще, когда внезапно:
полный идиот!
прокомментировать д'Орбиньяк. - Неужели к тебе память вернулась?
викарием?
натуральную величину. Типа: "Как выскочу, как выпрыгну - побегут
клочки по закоулочкам".
другом. Когда мы с братом Адриэном допытывались у его преподобия,
кто убил Карла IX, он заявил, что дю Гуа заколол короля своим
кинжалом, а затем вставил в рану мой, чтобы отвести от себя
подозрения. Так?
таких обстоятельствах будет разбираться, тем клинком ударили или
не тем. Главное - тулово с дыркой есть и в комплекте
соответствующая затычка к нему прилагается.
Посуди сам, мой кинжал все время находился в ножнах на боку...
колонны, и потому как раз тот бок, на котором висел кинжал, был
прижат к полу, то есть добраться до рукояти, пока меня не
извлекли из-под обломков, было невозможно. Теряя сознание, я
видел, как король пытался освободить меня из этой чертовой
западни. Когда ему это удалось, я уже был без сознания. Его
Величество оттащил меня и, должно быть, пытался позвать кого-то
на подмогу - двести фунтов моего веса да плюс доспех - ноша
немалая. В любом случае в момент убийства он стоял выпрямившись,
поскольку единственный удар, поразивший его, нанесен в грудь.
Если бы Карл продолжал меня тащить, удобнее было бы бить в спину.
Значит, король волок меня, пока не заметил, что кто-то к нему
приближается. Лица в таком положении он видеть не мог. Только
нижнюю половину тела. А когда он выпрямился, подошедший нанес ему
удар. Логично?
уздечкой.
или в объятый пламенем дворец?
рок-н-ролл?!
подошел с противоположной стороны. Иначе удар бы пришелся опять
же в спину. Стало быть, убийца не дю Гуа, поскольку он с Генрихом
Анжуйским за мгновение до взрыва начал спускаться вниз.
наймит мог окликнуть свою жертву, шоб заколоть недрогнувшей
рукой, цинично глядя в глаза. Но это скорее из разряда красивых
жестов, чем криминальной практики.
секретарь его высокопреосвященства проговорился насчет двух
кинжалов. Вероятно, Екатерина, обмывая тело сына, заметила
несоответствие входного отверстия предполагаемому орудию
убийства. Не знаю уж, что там было, может, клинок Ретюньи был
другого сечения? Может, он был шире моего. Может, барон второпях
неаккуратно вонзил мой кинжал в отверстие раны, создав второй
канал. Екатерина Медичи - женщина, в хирургии сведущая, и легко
могла распознать такой подвох. А вероятнее всего, при омовении
бедного Карла с нею был Козимо Руджиери. Этот вообще не знает
себе равных во всем, что касается отправки жителей этого мира...
д'Орбиньяк. - Ну шо сказать, в целом логично. С каких-то бодунов
пришла Мадам в голову мысль отправить дело на доследование.
придворных кругах ходит. Иначе преподобный вряд ли бы
проговорился о том, что знал лишь он да его покойный племянник.
Ведь он-то знал, что я опять принят у Екатерины, а стало быть,
полагал, что все, что известно ей, известно и мне.
хреново знать любимую королеву.
должен был подумать преподобный, увидев меня, свободно
разгуливающего по Реймсу? В результате имеем: король был убит
человеком, подошедшем со стороны гардеробной, кинжал в ране был
подменен, и святой отец об этом точно доподлинно знает. Не вроде
как бы по слухам говорят, а наверняка. Спрашивается - от кого? Не
от Екатерины - она его терпеть не может. И уж, понятное дело, не
от чернокнижника Козимо Руджиери. По тому давно инквизиция
плачет. Остается единственная кандидатура - непосредственный
исполнитель,
преувеличиваешь! Когда обмывали тело, - Лис с сомнением почесал
затылок, - там еще могли быть хирурги, лейб-плакалыцицы,
утиральщики августейшего носа и другие официальные лица. Но
Ретюньи действительно ближе всех к нашему подследственному. И
судя по тому, шо сделала с ним наша медичийская сестра, вернее,
мать, барон таки да, не наблюдал процесс заклания венценосного
агнца из-за угла. Но, Капитан, ты не обижайся - все это так, игра
ума. Фактов как не было, так и нет. Слова преподобного к делу не
подошьешь. Тем более он был перепуганный, шо та мышь в бутылке с
формалином.
непонятно чего! Не думал же преподобный в самом деле, что я стану
его убивать. Тем более при свидетеле. Да с кучей очевидцев,
Громыко Ольга
Орловский Гай Юлий
Березин Федор
Каргалов Вадим
Суворов Виктор
Сертаков Виталий