меня.
как корабль с разбитым килем, он направился к ближайшему костру, где
готовилась еда. Рамены уступали ему дорогу и смотрели вслед с
благоговением. Ему было все равно. Подойдя к костру, он схватил первое,
что попалось под руку. Мясо выскользнуло из его больных пальцев. Тогда он
зажал мясо в левой руке и жадно принялся за еду.
проглотив один кусок, тут же запихивал в рот следующий. Потом ему
захотелось пить. Он оглянулся вокруг, увидел великана, стоявшего
неподалеку с бутылью "глотка алмазов", до смешного миниатюрной в его
огромной руке.
время стоял не двигаясь, ожидая воздействия напитка. Оно последовало
быстро.
звуки Мэнхоума доносились со дна колодца. Он знал, что скоро его сознание
отключится, и очень хотел этого, но прежде чем это случилось, боль в груди
заставила его сказать:
сделал в Стране.
руками, на которых не было пальцев.
Морестранственник. - А кто простил бы тебя с большей готовностью, чем твой
собственный сон?
погрузившись в забытье.
было. Сквозь туманные подъемы и падения ночных скитаний, словно даже вне
его чувств, он оставался настороже по отношению к Стране - ощущал, что за
ним наблюдают издали. Взгляд этот был обеспокоенным и доброжелательным и
напоминал ему того старого нищего, который заставил его прочитать эссе о
фундаментальном вопросе этики.
солнца.
пола, казалось, рассеивал гнетущий вес камня. Лучи солнца проникали в
Мэнхоум достаточно глубоко, чтобы Кавинант мог определить, что проснулся
ровно в полдень теплого, уже почти летнего дня. Он лежал возле дальней
стены пещеры в полной тишине. Рядом с ним сидел великан.
вызов ранихинов. И у него было смутное чувство, что его сделка
действительно вступила в силу. Подняв веки, он спросил так, словно только
что восстал из мертвых:
по тебе, мой "глоток алмазов" стал слабее. Ты проспал всего лишь ночь и
утро.
почти нечувствителен к нему.
кажется.
нарушении своей заранее предрешенной выдержанности. И, чтобы его не
восприняли всерьез, добавил мрачным тоном:
мгновений тот медленно спросил:
для обозначения таких, как ты. Мне не знакомо это слово, но мои уши не
слышат в нем ничего, кроме жестокости.
казалось, внушал ему стыд. Пока он говорил об этом, он не мог смотреть в
лицо великану. - Это либо бессмысленная случайность, либо полнейшая
закономерность. И если бы это было жестоко, то оно случалось бы чаще.
кого-то еще, - она не была бы столь редка. Зачем довольствоваться
несколькими тысячами несчастных жертв, если можно иметь несколько
миллионов?
говоря об этом с такой поспешностью. Возможно, в твоем мире Создатель
может противопоставить Презренному лишь ограниченную силу.
как у этого.
везде.
превратить свой сарказм в юмор. - Я никогда не видел разницы между этими
понятиями.
бы прекратить этот разговор. - Неплохо было бы поесть чего-нибудь. Я
голоден.
в Твердыню Лордов? Наверное, в моей серьезности есть что-то такое, что
возбуждает аппетит.
фруктами, а также с флягой вина. Пока Кавинант поглощал пищу, он продолжал
тихо посмеиваться. Насытившись, Кавинант решил наконец-то оглядеться
вокруг. И испытал настоящее потрясение, обнаружив, что пещера была обильно
украшена цветами. Гирлянды и букеты лежали повсюду, словно за ночь каждый
рамен вырастил сад, изобилующий белыми цветами и зеленью. Белое и зеленое
смягчало суровую обстановку Мэнхоума, создавая впечатление, что камни
покрыты прекрасным ковром.
рамены собирали их всю ночь. Ты тронул сердца ранихинов, а рамены - не
бездушны, хоть и не отличаются благодарностью. Их посетило чудо -
пятьдесят ранихинов предложили себя одному человеку. Я думаю, что подобным
ранихины не почтили бы даже сам Анделейн. Поэтому они выказали тебе ту
честь, какая оказалась им по силам. А раньше, до Осквернения, они могли бы
оказать тебе куда более запоминающуюся честь.
сказал, словно начиная длинное повествование:
какой была Страна до Осквернения. Тогда рамены могли бы выказать такую
честь, которая запомнилась бы тебе надолго. В те времена все было гораздо
прекраснее, но даже у Лордов не нашлось бы такой красоты, которая
сравнилась бы с великим искусством раменов. Оно называлось костяной
скульптурой - анундивьен йаджна на языке древних Лордов. Из скелетов,
очищенных на Равнинах Ра стервятниками и временем, рамены изготавливали
фигурки редкого правдоподобия и красоты. В их руках - и под властью их
песен - кости сгибались и становились мягкими, как глина, принимая самые
причудливые очертания, так что из белой сердцевины ушедшей жизни рамены
делали эмблемы для живых. Сам я никогда не видел этих фигурок, но память о
них жива еще среди великанов. В лишениях и бедствованиях, за долгие
поколения голода, скитаний и бездомности, принесенных ранихинам и раменам
Осквернением, искусство костяной скульптуры было утрачено.
остановились рядом с ним, чтобы послушать.
входом в Мэнхоум, и Кавинант, переведя туда взгляд, увидел Гибкую, быстро
пересекающую открытое место. Ее сопровождал Лорд Морэм верхом на красивом
чалом ранихине. Это зрелище порадовало Кавинанта. Он допил вино и
отсалютовал Морэму.
событий произошло этим утром. Высокий Лорд Протхолл предпочел не
предлагать себя, сказав, что его старые кости будут более к лицу лошадке
Флинт Эрик
Орлов Алекс
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий