малых ее проявлениях, - заключил монах.
он счел "малыми формами" свободы воли.
общество делает все для того, чтобы ты не рыпался и сидел на месте.
данные нам при рождении способности, воспитание, которое нам дают родители и
священнослужители, - все это из области вещей, над которыми мы не властны. И
все же страждущая душа, душа, мудро пользующаяся тем, что ей дано, способна
творить великие дела.
неудержимой похотью в крови? Брат Игнатий поежился.
таким, может обрести Царство Небесное преданностью Господу, верностью Его
Заповедям.
воли, а стало быть, свобода выбора: грешить или не грешить, летать или
гореть в огне. Меня захватил образ жизни человечества в виде некоего станка,
в котором законы силы и движения выступают в роли детерминизма, а свободой
воли является то, как сильно и когда именно я включаю электричество.
стратегии. А как вы думаете, далеко ли до материка?
внезапно, буквально средь ясного неба. Но наш Фриссон уже вполне пришел в
себя, голова у него заработала, и все мы более или менее понимали, с чем нам
приходится бороться. Я только и делал, что копался в коллекции кусков
пергамента да вручал поэту какую-нибудь парочку од, восхвалявших солнечный
свет. Читая оды, Фриссон на ходу импровизировал, и почему-то ненастье
рассеивалось столь же быстро, сколь и собиралось.
материк, докучая такими малостями, как дурная погода.
подальше от берега и оставили там, где до нее не добрался бы высокий прилив.
- Может быть, все дело в том, что у нее до нас руки не доходили, - высказал
предположение монах. - Хотя большего вызова ее престолу, чем мы, не
существует.
как обещали, она наверняка занята по уши, и ей не до нас.
паука.
похоже, крепкие стрельчатые листья болотных трав были идеальной основой для
паутины.
бы хотелось узнать, что тут делается.
моей дееспособности, но поскольку все, кроме брата Игнатия и Унылика, были
знакомы с Королем-Пауком, то промолчали. И очень хорошо сделали, что не
шумели и не дергались - паук деловито заделывал дыру с краю паутины.
Закончив работу, он быстро побежал к середине сети... и исчез.
на меня и снова перевел взгляд на паутину.
нам не на что рассчитывать, кроме своих двоих.
молодыми деревцами раскинулась великолепная паучья сеть - фута четыре в
диаметре. В ней сидел паук размером с долларовую монету старого образца. Мы
восхищенно глянули на паука, а потом более внимательно присмотрелись к
паутине.
на звук ручья. Монах брел вдоль берега ручья, пока наконец не нашел то
место, где вода образовывала крошечное озерцо между двумя валунами.
соединили бы это озерцо с разумом короля.
по ним глазами и выбрал один. - Вот, Фриссон!
небольшими изменениями:
"телевизор". Собственно, по-латыни "телевидение" означает "видение на
расстоянии", хотя Фриссон имел в виду нечто совсем не то, что вкладывают в
это понятие мои современники. И я посмотрел на озерцо. Нет, честно: я хотел,
чтобы оно мне что-нибудь показало.
темной - цвета индиго, и в глубине начали прорисовываться картины. Я смотрел
на воду как завороженный. Даже если бы захотел, не смог бы отвести глаз. Да
и не хотел я отворачиваться. Зрелище, мягко говоря, было неотразимое.
Глава 28
воинского отряда. Поверить в это было невозможно, но вот поверхность озерца
показала нам одного крестьянина, опускающего дубину на голову воина.
Вооруженный воин заслонился копьем, но крестьянин оказался проворнее. Его
дубинка перебила древко копья пополам.
удавалось делать так, что вещи вдруг брали и ломались в самый что ни на есть
критический момент. Следовало признать, что у него это получалось куда
вернее, чем у сложнейших технических устройств. Ведь чем сложнее устройство,
тем более высока вероятность, что оно сломается. Гремлин же превосходно
обходился тем, что у него было под рукой.
другую армию. Тут солдаты бились между собой. По полю битвы носился конный
рыцарь. Он орудовал булавой и пытался разнять дерущихся. Но вот его конь
споткнулся, и рыцарь упал прямо в самую гущу сражавшихся. Изображение
наплывало, становилось крупнее, уходило за края маленького озерка. Наконец я
разглядел перевернутый котелок рядом с потухшим походным костром. Котелок
был пуст. А потом снова появились сражающиеся воины, и изображение стало
мельчать, и в конце концов мы видели поле битвы как бы с высоты птичьего
полета. Неожиданно сражающиеся словно бы рванулись куда-то сквозь меня,
изображение снова разрослось, и перед моими глазами предстали три
крестьянские телеги, нагруженные сеном. Видимо, квартирмейстер нарушил
приказ и прислал корм для лошадей вместо еды для людей, и воины голодали.
большого специалиста.
Крестьянин в зеленой куртке, желтых штанах и высоком колпаке переходил от
двери к двери. Он выглядел крайне смущенно, а занимался тем, что вынимал из
мешка золотые монеты и раздавал их крестьянам. Они, получая монеты,
изумленно пялились на них, не веря собственным глазам, потом расплывались в
улыбке и принимались благодарить крестьянина в желтой куртке, а тот уже
спешил к следующему дому.
раздает деньги, вместо того чтобы их собирать?
прозрачной, и мы увидели большую комнату. Вид нам открывался так, будто бы
мы находились в ее верхнем углу. Множество богато одетых людей сгрудились
около пятишести столов, на которых лежали счеты. Шума мы не слышали, но,
если судить по тому, как люди размахивали руками, можно было представить,
какой там стоял гомон. Все выглядело точь-в-точь как в телевизионных кадрах,
заснятых на ньюйоркской товарной бирже незадолго до окончания не слишком
удачных торгов. - Это казначейство, - пробормотал брат Игнатий.
Казначейство. Понятно. Здесь считали деньги. Эти люди были чиновниками.
Они обвиняли друг друга и, конечно, пытались каждый свалить вину на соседа.
взяло и показало крупным планом большой стол посреди комнаты. На этом столе
счетов не было. За этим столом сидел мужчина с массивной золотой цепью на
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман
Куликов Роман
Конан-Дойль Артур
Елманов Валерий
Пехов Алексей