погубит.
раз открывал глаза и видел мрачный ландшафт - огромные пространства
красного песка и скал, почти без растений. Солнце светило так ярко, что
каждая тень отчетливо выделялась: все, что на свету, видно было в
мельчайших подробностях; то, что в тени, вообще переставало существовать,
как будто проглоченное черной дырой, продолжавшей втягивать в себя свет.
Однажды Мавро разбудил нас и показал стаю небольших красных песчаных
крабов; эта стая тянулась на много километров. Крабы двигались на север по
сухой равнине, абсолютно лишенной пищи; они словно шли ниоткуда в никуда.
хорошо, но я не верил, что нам будет продолжать везти. План зависит от
слишком многих факторов. Мы пробились сквозь ябадзинов и не дали им
завязать сражение. Если нам повезет, они осадят Кимаи но Джи, и исход этой
осады нас не интересует. Мы взорвали все хранилища горючего вместе с
промышленным районом и дирижаблями Мотоки. Ябадзины не найдут в городе
средств для передвижения, а если захотят перевозить солдат и вооружение
назад к Хотоке но За в дирижаблях, Гарсон был уверен, что наш шаттл,
полный людьми и кибертанками, сумеет этому помешать. Но главный фактор -
колумбийцы. Гарсон рассчитывал на то, что колумбийцы восстанут против
ябадзинов и присоединятся к нам. Он считал, что у них нет чувства чести. А
я считал, что его план даст неожиданные и неприятные последствия.
животных в форме бочек для воды. В свой первый день я видел их кости в
симуляторе и по незнанию принял за "коралловые деревья". Думал, что это
скелеты растений. Я пытался справиться с окружением, устанавливая
ассоциации, сравнивая растения и животных с чем-то знакомым на Земле.
Желтые лианы-паразиты, свисающие с mizu hakobinin, как кишки с живота
раненого шакала, не очень отличаются от эпифитов и вьюнков Южной Америки.
Мускусные броненосцы видны были повсюду, они рылись своими крошечными
лапками в листве, оставляя за собой вонючий след и полуобглоданные ветви.
Главное травоядное - по функции олень, по внешности мешок с картошкой. Мы
проезжали кусты, на которых висели сладкие плоды в форме почек и гнили на
солнце, а тысячи опаловых птиц и крошечных грызунов пожирали эти плоды.
Похоже на поля манго, где кормятся макао и опоссумы. Много часов мы
пересекали большое море Аруку Уми, потом оказались в лесу больших, с
перечным запахом, сине-серых деревьев, со стволами в форме веретена, с
красными пузырями, наполненными газом, эти пузыри свисали с каждой ветки и
качались в воздухе. Похоже на леса водорослей в земных морях. Лес очень
редкий, и ехать через него легко. Но ассоциации не выдерживали, не
облегчали боль, и я все время обнаруживал, что они рвутся.
остановились, и он выстрелил в экзоскелет этого существа. Экзоскелет
треснул, и оттуда хлынули тысячи литров воды, а в воде оказались сотни
живых существ: полупрозрачные лягушки без передних лап, крошечные манты
цвета патоки, покрытые броней угри с острыми зубами, множество насекомых
самой разной наружности. Внутри mizu hakobinin располагалось целое море со
своей собственной экологией.
задерживать уходящую воду, как кровельная дранка в желобе; неожиданно
поток прекратился. Существо занималось самовосстановлением.
Mizu hakobinin не простой аналог бочкообразного кактуса, и отличия
казались огромными.
я закрыл глаза и постарался ни на что не смотреть. Затаил дыхание, отрезал
запахи, стал напевать про себя, чтобы заглушить звуки. Не подействовало.
открывал глаза. Повсюду жизнь: восемь больших красных пауков размером с
кошку сидят в расщелине и деловито жужжат хитиновыми крыльями, как саранча
- коты, распевающие любовные песни в ночном переулке, сказал я себе.
Опаловый воздушный змей, с дурным запахом, обвился пластиковыми зелеными
крыльями вокруг красного пузыря, как куколка, очевидно, кормится каким-то
плодом, - летучая мышь на дереве папайя возле моего дома в Панаме. Пруд со
стоячей коричневой водой, сразу под его поверхностью ходят кругами голубые
угри, они гоняются за собственными хвостами и стонут - песни зубатки.
Поверх тростников висит пустой экзоскелет гигантской куколки размером с
мою руку, с мордой мухи - стрекоза, отрастившая крылья. Порыв ветра
пронесся по полю желтого хлопка, разбросав пушистые шарики, пахнущие
эфиром. От этого запаха разбухли и закрылись мои носовые полости. И в этом
поле стая животных, похожих на бесхвостых волков с голыми мордами,
торжествующе и радостно выла, пожирая перевернутого броненосца. На закате
искривленное старое дерево выпустило цветы, такие белые, что солнце,
отражаясь, превратило их в факелы. И все это вызывало у меня головную
боль. Хотелось вырвать глаза и проткнуть барабанные перепонки. Вечернее
небо заполнили желтые, зеленые, пурпурные и синие ленты oparu no tako, как
вены матки, окружающей зародыш. И я понял, что эта планета - живое
существо, со своей экологией и биосферой. Испытал мистическое чувство
открытия. "Что вырастет в этой матке?" - подумал я. Воздух был наполнен
электричеством. На горизонте повисли огромные грозовые тучи, как
грибообразные облака после ядерного нападения. Все инстинкты требовали
укрыться. Я плакал, бранился, потом понял, что пытаюсь зарыться в пол в
поисках медицинской сумки с болеутоляющим.
что я потерял сознание. А подсознание наслало ужасные галлюцинации, где
образы Пекаря накладывались на земные образы. Мы мчались в своей машине по
скалам Пекаря в сумерках. В ушах у меня звучали голоса, давно умершие люди
вели нескончаемые и непонятные разговоры.
растолстела. Какой стыд!
жужжание пчелы. В пустынном небе, там, где должны быть опаловые воздушные
шары, повисли какие-то ленты. На горизонте я что-то увидел - что-то бежит
в вертикальном положении, как человек. Я попытался разглядеть подробности,
и глаза мои превратились в телескопы. И я ясно увидел двух пустынных
владычиц, они спотыкались на красных камнях, передние конечности у них
вырваны, и из углублений на плечах капает кровь. Я замигал и постарался
забыть это зрелище, а они молили:
них отрублены руки и груди, и они умоляют: "Анжело! Анжело!" Я отскочил от
них, и вокруг все почернело. Спокойным повелительным тоном заговорил
Завала. Слышался смех, словно он участвует в вечеринке. Я наклонился
вперед, чтобы лучше слышать, но чьи-то руки удержали меня, сжали мне
грудь. Я попытался заговорить, но губы обгорели от ветра и солнца. Я
понял, что на мне шлем, а разговаривают с помощью микрофонов. Держит меня
руками Завала и что-то шепчет мне на ухо. Завала говорит:
злыми, но если заглянуть изнутри, увидишь, что большинство апельсинов
заражены раком. Поэтому у тебя такое зловонное дыхание. Ты слушаешь людей,
запрограммированных социальными инженерами. Но я знавал людей, у которых
была заменена хромосома 116 в гене 21755394200001, и у них повышенная
сопротивляемость к вирусам посещения. Сунь нож такому в живот, ты, везучий
cabron [козел (исп.)], и увидишь, как засияют его глаза.
крошечными черными глазками в складках жира улыбающаяся пурпурная морда
речного дракона.
другой белый. Это Флако, а злобной идиотской улыбкой ему служит вспышка
молнии. Голосом грома он заговорил:
сейчас начнется. У разносчиков на ярмарке есть durnos [персики (исп.)] -
со вкусом бананов и запахом цветов страсти.
Война. Я был очень занят - убивал людей.
фыркнул Флако.
дону Хосе Миранде: много раз я клялся служить обществу и завоевать его
благодарность. А потом вспомнил, как сообразил, что нахожусь в обществе
убийц. И в словах Флако правда. Я слуга злого общества.
Бесчеловечные социалисты. Годятся только на удобрение сада. Но, ах, у нас
durnos твоих любимых сортов. С вкусом банана, с запахом цветов страсти.
Какие хочешь?
самый центр моего существа.
чтобы жизнь моя наполнилась страстью. Даже Завала знал бы верный ответ.
Мы в пустыне, перед нами край каньона.
успокаивает.
Орлов Алекс
Корнев Павел
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Соломатина Татьяна
Каменистый Артем