Чтение 87–й страницы книги ~Тотальная война~

деньги и потянул к себе. - Ты не расстраивайся очень. Как в песне поется, не
везет в картах, повезет в любви.

- Сегодня же проверю, - усмехнулся Максимов. Али окончательно убедился,
что проигрыш гостя высокопоставленного чиновника не возымеет никаких
последствий, и, разлепив губы в улыбке, продемонстрировал все до единой
коронки. .

"Н-да. Если это золото, то спать надо, сунув башку в сейфо, - подумал
Максимов, отводя взгляд.

- А мы и не познакомились. Тебя как зовут?

- Максим.

-А меня Али.

Пришлось протягивать руку и жать влажную ладонь.

- Будут проблемы, обращайся. - Али расщедрился, помня о выигрыше. -
Спроси Али-Большого. Тут меня каждый знает.

- Проблем нет, уважаемый Али. Али-Большой, - уточнил Максимов, чтобы
польстить самолюбию предводителя ресторанных каманчей. - Есть пожелание. Со
мной приехали иностранцы. Хотелось бы, чтобы у них проблем не возникло.

- Для этого я здесь и сижу. Чтобы проблем не было. - Али авторитетно
выставил подбородок.

- Значит, мы поняли друг друга.

Максимов машинально перетасовал карты, отодвинул от себя колоду.

Встал, попрощался кивком. Пошел к выходу, чувствуя на спине колючий
взгляд.

Возможно, Али не поленился и проверил карты. Если он сделал это, то
должен был увидеть, что при следующей раздаче на его руках были бы тридцать два
очка, а заезжему лоху достались бы три туза. Трефовый, пиковый и червовый,

Могила, пуля, любовь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

"...ПОВЕЗЕТ В ЛЮБВИ"

Юко сняла для них номера, соседние со своим. Умышленно или нет, но
гости размещались слева и справа от ее дверей. Очень удобно, если хочешь
контролировать обоих.

На двери номера Леона все еще красовалась табличка "Не беспокоить",
надпись повторялась на десяти языках, включая, как определил Максимов, даже
корейский, чему несказанно удивился. Впрочем, тяга к международной интеграции
всегда комична.

Не обращая внимания на табличку, Максимов постучал в дверь. Сначала
вежливо, потом бухнул кулаком.

- Мэрд, - прокатилось, как камень по крыше, за дверью.

- Леон, подъем. Пить пора! - дурным голосом прокричал Максимов.

В замке провернулся ключ, дверь приоткрылась. В щели возникло припухшее
от сна лицо Леона.

- А, это ты, - проворчал он.

- Нельзя спать на закате, - менторским тоном произнес Максимов.

- А пить с утра можно? - огрызнулся Леон.

- Можно.

Леон распахнул дверь и прошлепал в комнату. Максимов прошел следом.

Только включив свет, он понял, почему лицо Леона показалось ему
странным. Француз обрился наголо и побрился. Гладкий череп сиял. Лицо без
обрамления волос стало круглее и мясистее.

- Леон, скромнее надо быть.

- Ты о чем? - удивился француз.

- На Брюса Уиллиса решил быть похожим?

После секундной паузы Леон заржал во весь голос.

- Привычка. Перед рейдом надо сбрить лишнее, - отсмеявшись, объяснил
он.

- Что-то ты перестарался. Знаешь, как у нас говорят: лысому расческа не
нужна, но зато он умывается дольше.

Леон пощипал себя за крупный нос, скосив глаза в сторону. Потом вновь
заржал.

- Русский юмор, да? Надо запомнить.

Максимов вскользь осмотрел комнату. Леон успел распаковать баул.
Выстиранная и отглаженная камуфляжная форма аккуратно висела на спинке кресла.
Под ним стояли смазанные чем-то жирным бутсы.

"Армия никогда даром не проходит", - констатировал Максимов.

Леон стоял в одних трусах. Максимов впервые получил возможность
разглядеть его тело. Остался доволен. Несмотря на габариты, Леон состоял из
одних мышц, тугих и хорошо развитых. На левом предплечье синел тщательно
вытатуированный топор*. Ниже на геральдической ленте шли цифры "1982".

"ВДВ, ДМБ - 1982 год", - Максимов перевел на русский смысл татуировки.

- Пока ты спал, я успел выкурить трубку мира с таджикскими апачами.
Можно смело идти ужинать. Столик я уже заказал. Приводи себя в порядок. Пять
минут на сборы.

* Один из атрибутов символики Иностранного легиона. В память о бое под
Камероне (Мексика), в котором легионерам, оставшимся без боеприпасов, пришлось
сражаться врукопашную, на всех торжественных построениях проводится церемония
выноса боевых топоров ветеранами Легиона.

- Пока ты спал, - передразнил его Леон, - я тоже позаботился о питании.

Он распахнул дверь в спальню. На ковре, разложенные на две группки,
выстроились банки консервов, пачки с крупой и прочей бакалеей. Леон не забыл
про воду и спиртное.

- За водку не ручаюсь. Пить, скорее всего, невозможно. Но для
дезинфекции сойдет.

- Молодец. После ужина распределим по рюкзакам. Знаешь, чего нам не
хватает? - Максимов со значением посмотрел на Леона.

Француз нахмурился.

- У меня принципы, Макс. Журналист не имеет право брать в руки...

- Значит, будешь отмахиваться фотоаппаратом, - оборвал его Максимов.

- А ты лопатой - потому что археолог, - ввернул Леон. Если это был
намек, то весьма тонкий. Максимов решил не развивать тему "ху из ху".

- Ладно, а то сгорим, не дай бог, при первой же проверке на дорогах.
Собирайся. Будешь готов, постучи в стенку.

Леон оскалился, хитро блеснув глазами.

- Что? - удивился Максимов, остановившись на пороге.

- Макс, а нашей даме ты тоже дашь пять минут на сборы?

Максимов, хмыкнув, покачал головой.

- Ты прав, не учел. Ладно, протри лысину и жди команды.

* * *

Дверь номера Юки оказалась приоткрытой, Максимов помнил, что пять минут
назад она была заперта и тоже украшена табличкой "Не беспокоить".

- Странно, - пробормотал Максимов.

И хотя дверь сама приглашала войти, он прошел мимо, решив позвонить
японке по телефону. Мало ли как кто отдыхает после полевых условий экспедиции.

В своем номере открыл кран в ванне, быстро пробежал к балкону, бесшумно
вышел и, перегнувшись через барьер, заглянул в номер Леона.

Веселое настроение француза куда-то улетучилось. Он сидел в кресле в
позе роденовского мыслителя. Все тело излучало напряженную, изнуряющую работу
мысли.

"Думает, как камни ворочает, - пришло на ум Максимову. - Интересно, с
чего это нам так поплохело?"

В двери кто-то тихо постучал. Максимов подошел, приготовился повернуть
ключ. .

- Кто?

- Максим, это Юко. Пустите меня, пожалуйста.

В шепоте японки было столько паники, что Максимов невольно напрягся.

Распахнул дверь. Юко кошкой шмыгнула в комнату.

"Маскарад продолжается. Может, и мне, чтобы не отрываться от
коллектива, вырядиться Фредди Крюгером?" - подумал Максимов, провожая ее
взглядом.

Юко замерла посреди комнаты, позволяя по достоинству оценить
произошедшую с ней метаморфозу. Максимов давно пришел к антинаучному убеждению,
что если мужчина и произошел от озабоченного павиана, то женщины получились в
результате случайной мутации бабочек. Только эти легкомысленные насекомые
способны превращаться из невзрачной личинки в порхающий цветок и обратно без
всякого вреда для здоровья. Чуть пригрело солнышко счастья, как бывшая
замухрышка уже вовсю трепещет цветными крылышками и вкушает нектар жизни.

За несколько часов с момента их первой встречи Юко успела превратиться
из зачуханной аспирантки, правда, с милой мордашкой, в элегантную молодую
женщину Оказалось, что под холщовой робой скрывалась вполне европейских
стандартов фигурка, что в сочетании с классическими восточными чертами лица,
подчеркнутыми умелым макияжем, создавало неотразимый эффект. Убойная сила
красоты умножалась коротким облегающим платьем цвета бургундского вина, со
смелым боковым разрезом до верхушки бедра. И окончательно добить любого
представителя мужского пола должно было беспомощное выражение лица и тихая
паника, плескавшаяся в глубине черных глаз. Интересно, у кого не дрогнет сердце
и не зароятся в голове шкодливые мыслишки при виде соблазнительной юной
красавицы, всем своим видом взывающей о помощи?

"Впечатляет. Знать бы только, зачем?" - подумал Максимов.

- Садись, Юко.

Он указал ей на кресло. Сам сел напротив. Юко скромно сжала острые
коленки. Разрез на бедре раскрылся, что скромности ее облику не прибавило.

- Что случилось? - спросил Максимов, старательно глядя в лицо девушки.

Юко сцепила пальцы. Лак на ногтях оказался в тон платью,
бордово-красным.

- Пообещайте ничего не говорить Леону, - прошептала она.

- Сначала неплохо было бы узнать, почему?

- Он - журналист.