Чтение 87–й страницы книги ~Призвание варяга~

пиво, но -- "трава", разумеется.)

А так как я сведущ в химии, мне не составило осложнений "закрутить"
пару таких "бомб", что даже привычные ко всему персы "улетали" от них с
единой затяжки. Нет, - "далеко простерла Химия руки в нутра человеческие".
Или Ломоносов говорил сие о чем-то ином?!

Кстати, - всякий может сего добиться - немного нашатыря, капельку
извести, пару гран "серных" опилок и при курении образуется некая гадость,
от коей народу такие черти мерещатся, что - извините, подвиньтесь. (В 1811
году господин Дэви выделил ее и дал ей имя - фосген.) Сам бы я такие
"пилюли" курить не стал, да и вам не советую, а злейшим друзьям - хоть целый
пуд. "Для друга - не жалко".

А магометанцы в сем отношении вообще - петухи. Хвост перед "белым"
распустят и ну давай - вытанцовывать, - "кто больше косяков засмолит".
Белые-то, не в пример местным, к гашишу во сто крат слабже. Только я к той
поре уже шибко "втянулся", так что - курил наравне с местными. Разве что, -
насыпал себе табачку чуть побольше, а делал вид, что скосел, да еще этих
подначивал, - давай еще по-одной!

Где-то после третьего косяка стал ко мне принц приставать с известными
намерениями. Ну, в смысле... греческом. Говорит он мне:

- "Я про тебя знаю. Ты на словах - современный, а на деле - любишь
вонючих баб. Нету в тебе - ни шика, ни понимания".

Я на него смотрю, - парень "там", одна только видимость "тут". И сия
видимость ко мне -- извините за выражение "клеится"!

А я же - не содомит, ну и как мне выкручиваться? Назвался груздем -
полезай в кузов. Тут я ему и говорю:

- "Ваше Высочество, я не в силах воспользоваться Вашею нежностью, не
предоставив Вам ответного дара. Но я - немец и, будучи офицером, имею
обыкновение содержать юных людей и помогать им найти место в жизни, но сам
не желаю исполнить их роль. Так что - не смею принять от Вас ласки, кою Вы
готовы мне сейчас подарить... Ибо не смогу ответить Вам -- тем же".

Перс тут же обиделся, - вообще в таких развлечениях нужно знать, что
все время играешь с огнем, и сказал, надув губки:

- "Я так и знал, ты - обманщик. Мне доложили о том, что ты живешь под
чужим именем, а на деле бежал из родных мест не от любви к мальчикам, но
стыдной страсти к своей же сестре! Не изумляйся, - у меня везде соглядатаи!

Все вы - бледнокожие, точно змеи, - сдерешь с вас шкуру, а под ней -
ничего, кроме яда, лжи, да подлой слабости. Я не хотел твоих прелестей,
но...

Ходят россказни о Духе Огня, прибывшем сюда, дабы "сжечь всех
неверных". А "неверный" по местному мнению -- как раз я! Стало быть я
обязан: иль приблизить сего "Духа" к себе -- желательно даже любовником, иль
-- истребить его совершенно. Второе невыгодно, ибо вызовет всенародное
возмущение. Стало быть...

Я готов поддержать твою байку о том, что ты -- содомит. Но и ты --
обязан показать всем, что мы -- близки. Или я сожгу тебя -- Дух Огня твоим
же Огнем!"

Я не знал, что мне делать... С одной стороны была Смерть, с иной --
Бесчестие в будущем. Я не мог считаться любовником Принца, ибо это дало
козырную карту в руки "поляков". Позор самого видного из "ливонцев" лег бы
черным пятном на всю нашу партию. Честь же моих отца, матушки и даже сестры
-- разрушилась бы совершенно. А что Смерть в сравненьи с Бесчестьем?!

Я тогда оттолкнул юного извращенца, вскочил с подушек и сказал резко -
так, чтоб все слышали:

- "Огню невозможно указывать! Его смысл -- поглотить самое себя! Так
что -- не надо мне грозить Смертью! Смерть и есть -- высшая цель любого
Огня!"

Я сказал сие по-персидски, а в сем таится немалая Игра слов. Люди
весьма ценят владение их родным языком, а особенно -- таящейся в нем
многозначностью иных слов! Принц был тюрком и не владел персидским в той
мере, что Ваш покорный слуга, местные ж лидеры поддержали меня военными
кликами.

(Как ни странно -- второй смысл моей речи был призывом к Войне со всеми
"неверными". Двусмысленность же таилась здесь в том, что для шиитских
фанатиков, живших в Баку, "неверными" были не столько "гяуры", сколько
правящая династия! Прибавьте к тому несомненное почтенье к Огню, живущее в
персах -- зороастризм настолько ж сидит в Душе сих людей, как поклоненье
"старым богам" в душе русских.)

Принц побледнел, как бумага. Он сразу же осознал, что не может идти
против Общества и своих собственных генералов. Я стал для него -- "священной
коровой" и даже мысль о какой-либо связи меж мною -- "Духом Огня" и им --
тюрком приведет местных фанатиков в религиозное исступление. А на что
способны местные "ассассины", коль затронуть их религиозное чувство, не надо
и объяснять!

Он деланно рассмеялся и невнятно пробормотал:

- "Эти белые не умеют курить! Он сдурел с третьей трубки!!! Я и не
предлагал ему -- недозволенного!" -- но персидские генералы уже с
подозрением и сомнением глядели в его сторону.

Ссориться с негодяем мне было незачем и я произнес:

- "Я необычайно расстроен тем, что не могу соответствовать Вашим
желаниям, зато... Я хотел бы подарить Вам моих невольников. Они нежны, как
плоды персика, и настолько же - спелы и ароматны. Все они сведущи в оказании
утех людям, знающим в этом толк. Надеюсь, Вы понимаете, что я имею в виду".

Формальные извинения были произнесены, а ценность дара не вызывала
сомнений. Видные персы нехорошо захихикали -- с их точки зрения инцидент был
исчерпан.

Принц тоже успокоился понемногу, его достоинство не пострадало, а что я
отказался... Это как с бабами -- не пошла с тобою одна, спросим другую!
Глаза у перса разгорелись масляным блеском и он милостиво махнул мне на
прощание:

- "Я прощаю тебя, обманщик... В другой раз не выдавай себя за другого!
Оставайся же жить в грехе с грязными бабами -- твой грех с родною сестрой в
сто раз гаже, чем Любовь к милым мальчикам!"

В тот день меня норовили затянуть в мужскую постель в первый и
последний раз в жизни. У меня было чувство будто я с головы до ног вымазан
густым слоем дерьма, а принцевыми духами от меня несло, как от шлюшки. Но
самым ужасным было не это...

Я осознал, что меня -- предали. Персы знали, кто -- я и играли со мной,
что кошки с маленькой мышкой. И тут...

Через много лет меня часто спрашивали, - как это мне удалось? Как я
умудрился -- один, в святая святых вражеской армии выкрасть все персидские
планы и карты. Честно говоря, я -- не знаю.

Наверно, это везение. Еще больше это -- кураж. "Есть упоение в Бою, или
-- пред Бездной на краю..." Мне нечего было терять. Это, как в драке, - коль
видно, что -- забивают, остается одно -- врезать этим хотя бы разок.
Последний. Но так -- чтобы помнили.

Я не знаю, как получилось, что я подошел к Начальнику личной охраны Его
Высочества и сказать ему так:

- "Его Высочество сейчас рад жизни с моими подарками и хотел бы, чтобы
все его слуги были настолько же счастливы", - с сими словами я протянул ему
кисет с гашишом "моей фабрики".

Охранник с подозрением посмотрел на меня, но от меня разило духами Его
Высочества, по щеке была размазана его помада, а на шее уже наливался
синевой самый настоящий засос, оставленный будущим шахом. Телохранители не
были на самом ужине и не знали о бывшей там ссоре. Им и в голову не могло бы
прийти, что я могу врать в таком деле. (Им довольно было сделать пару шагов
в царственные покои и все узнать. Но охранники всех народов схожи между
собой. Они боятся своих же господ больше, чем наемных убийц.)

Начальник Охраны подумал чуток, потом с улыбкой кивнул и протянул руку
за травкой. Через каких-нибудь полчаса милой и непринужденной беседы четыре
здоровенных перса уже "ловили кейф". Они еще думали, что они на сем свете и
давали себе отчет в своих действиях, но во всем остальном уже находились в
длительном и приятном полете.

Я спросил у них разрешения и ключи от походного сейфа Его Высочества,
объяснив, что там находится какой-то особый "Царский гашиш" и мне тут же
выдали все ключи, ото всех принадлежащих принцу замков в доме бакинского
хана. Я на минуту зашел в кабинет и открыл сейф, достал оттуда кисет с
планом и вынес его к охране. Только набил я очередные трубки не принцевым
планом, а планом из моего кармана - опять же чуточку удушающего действия. В
сей миг громадный охранник на миг поднялся со своего коврика и заглянул в
кабинет. Все оставалось на своем месте и перс успокоился.

После еще получаса разговора, я снова просил у него ключи - положить
заветный кисет на место. Ключи были выданы мне без разговоров и я снова
зашел в кабинет. Только на сей раз я, положив на место кисет с наркотиком,
выгреб из сейфа все карты, кои были за день до этого переданы принцу
геологами - полное описание Кавказского укрепрайона со всеми английскими
новшествами, перевалами, горными тропами, да иной ерундой. (А зачем еще я
втридорога скупал у "геологов" их старье?!)

Карты я засунул себе под халат и так втянул пузо при этом, что мне
стало нечем дышать и удивляюсь, как персы не заметили моего медленного
посинения при ходьбе.

Персидские охранники опять глянули в кабинет. Ничего там не изменилось
и они вернулись на свои коврики. Я же, вернув ключи, вышел от них,
сказавшись больным. Персы, приписав мою болезнь - слабому к гашишу желудку,
весело расхохотались и выпустили меня.

Я прополз в наши комнаты, пинками поднял уже спавших Петера с Андрисом,
и приник к "ночной вазе", - так стало дурно. Сегодня, докладывая о том в
Академии моим будущим подчиненным, я числю сие, как пример "дурацкого
счастья".

Это как с пьяным, - он пройдет по сущей нитке над пропастью, а трезвый