про ее Тома тоже, я тогда буду сразу знать, что с ними
делать. Во-вторых, всем плюралистам расскажи, что их
ожидает в светлом будущем.
заткнул и спросил, есть ли у меня какие-то просьбы.
какой-нибудь черный ход или хотя бы через окно.
- Но ваша секретарша... У меня тут с ней были шуры-муры, и
она втюрилась в меня, как кошка.
негодяй какой! - вскричал он и стукнул жезлом в паркет. -
Так вот ты чем здесь занимался! Вот почему ты не
распространял "Большую зону"!
заглотные коммунисты выделили мне Искрину без всякой просьбы
с моей стороны, а просто как почетному гостю. И я жил с ней
не для удовольствия, а только для того, чтобы отвлечь их
внимание, усыпить бдительность и способствовать пришествию
Его Величества.
покосился на меня презрительно и насмешливо.
которые не хотели бы жить со мной, не бывает. Но я побоялся
его рассердить и сказал, что она жила со мной в порядке
партийной нагрузки.
вела моя секретарша. Лео! - закричал он как будто куда-то
в пространство, хотя Лео стоял совсем рядом. - Повелеваю
тебе эту... как ее... арестовать, подвергнуть публичной
порке, выстричь середину головы и вывалять в смоле и в
перьях.
Симыч, - сказал я, чувствуя, что могу так сказать. - Она ни
в чем не виновата. Ее заглотчики принуждали к сожительству
с иностранцами. А она сама всегда была очень богобоязненной
и всегда была верной симиткой. Она всегда твой портрет
здесь вот носила.
ладно, пороть не будет, а сошлет ее в монастырь. Мне ее
было немного жалко, однако, будучи в то же время ревнивым, я
был рад, что она останется жива, но не сможет мне изменять.
ею. - Ступай и запомни то, что я тебе поручил. Лео,
проводи его через ту дверь.
пошел задом к двери.
по имени.
слезу.
голосом и толкнул задом дверь.
взять такси.
обилием огней, реклам, разноцветных автомобилей и
по-праздничному одетой толпой на Мариенплац. Мне трудно
было представить, что я приехал из будущего в прошлое, а не
наоборот В тот же вечер, не успел я войти в дом, обнять жену
и распаковать чемоданы, раздался телефонный звонок.
Букашев.
Гениалиссимус, потому что после того, как я говорил с ним
последний раз, у него было мало шансов остаться в живых.
Впрочем, я тут же сообразил, что теперь время откалывает со
мной другие шутки и Лешка Букашев еще не знает о себе того,
что я знаю о нем.
приключения, я так и не привык.
очень-то соображаю.
неблизкий. Хорошо, я тебе перезвоню, когда ты отдохнешь.
удивился.
Сим Симыч жаждут, получив от меня информацию,
скорректировать свои планы, и я даже сначала хотел им в этом
помочь. Но потом я подумал, а зачем мне это нужно? Могу ли
я, имею ли право вмешиваться в исторический процесс?
Так я решил и соответственно с этим стал действовать. Или,
точнее, бездействовать Я перестал подходить к телефону и
сказал жене, чтобы она всех, кому я зачем-то нужен, посылала
куда подальше Что она с тех пор и делала. Правда, в
исключительно вежливой форме Всем, кто звонил, говорила, что
я или только что вышел, или еще не пришел.
скоро. Но Зильберович оказался настойчивее и звонил мне
сначала чуть ли не каждый день Потом затих, но, как
выяснилось, ненадолго.
аванс, они ни разу не объявились, и я знаю почему. Дело в
том, что у них там произошел военный переворот, принц,
который хотел у меня узнать секрет водородной бомбы, был
убит дворцовой стражей. А новые руководители о нашем
договоре, может быть, ничего не знали.
ничего от меня больше не требовал, а сам я тоже не
набивался. И, живя в Штокдорфе тихой деревенской семейной
жизнью, писал вот этот роман. Работал я легко и быстро,
потому что все, здесь описанное, я видел в иной своей жизни,
а с самим романом получилось вроде бы так, что я его прочел
прежде, чем написал. Поэтому вся эта история складывалась
как бы сама по себе, и я уже сам не мог разобраться, что в
ней первично и что вторично.
разошелся далеко, и ко мне в Штокдорф личной персоной
приперся вдруг Зильберович с категорическим Указанием:
Симыча из романа немедленно вычеркнуть. Услышав это, я даже
руками развел снова здорово! Мало того, что в Москорепе с
риском для жизни отстаивал я свои выдумки, так неужели и
здесь мне придется за них сражаться?
сказал я в сердцах. - Почему я должен вычеркивать именно
его, а не кого-то другого? Почему, например, не
Гениалиссимуса?
Лео. - И можешь даже расписать его самыми черными красками,
а Симыча не замай.
стращал меня тем, что роман мой, будет на руку только
заглотчикам, которые наверняка за него ухватятся и, может
быть, даже выпустят массовым тиражом. Я слушал Зильберовича
с горькой усмешкой, вспоминал железный сейф Берия Ильича и
сокрушенно качал головой.
Им тоже мой роман не понравится, и, если я его не искалечу,
Корнев Павел
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Белогорский Евгений