ловкач, ну а... а из Эдема еще никто живым не возвращался!
имя; услышал даже, что Мартин зовет его, прося поторопиться, чтобы пароход
не ушел без него. Поправить дело было уже нельзя, оставалось только
покориться. Послав капитану прощальное благословение, он помчался к
пристани, как скаковая лошадь.
перемахнул на пароход. - Никогда еще я так не веселился, сэр! Все в порядке.
Отчаливай! Поехали!
один огромный фейерверк, и он с шумом двинулся, рассекая темную воду.
ГЛАВА XXIII
радостному случаю сообщаются новые подробности насчет Эдема
нью-йоркский друг Мартина, мистер Бивен, и в их обществе Мартин оживился и
стал веселей. Насколько возможно, они избавляли его от интеллектуальных
сетей миссис Хомини, и во всем, что они говорили и делали, проявлялось
столько здравого смысла и душевного благородства, что он не мог не
привязаться к ним.
говорил Мартин, - а не хамство и надувательство, она не знала бы нужды в
рычагах, приводящих ее в движение.
хороший инструмент, орудуют плохим; не так ли, сэр?
Марк, потому они и выполняют ее кое-как.
что-нибудь неплохо, хотя бы так, как хороший работник, не имея таких
возможностей, делает каждый день, нисколько этим не хвастаясь, - они
начинают трубить вовсю. Попомните мои слова, сэр. Если когда-нибудь здешние
злостные банкроты и заплатят свои долги, ради того только, что не платить
невыгодно в коммерческом отношении, да и последствия бывают не совсем
приятные, - они поднимут такой шум и начнут так этим хвастаться, будто, с
тех пор как свет стоит, никто никогда не платил долгов. Так-то вот они и
надувают друг дружку, сэр. Знаю я их, господь с ними! Попомните мои слова,
вот что!
Мартин.
Марк, - и перед смертью у меня начинается просветление. Может, к тому
времени, как доберемся туда, я и пророком стану".
бодрости и оживления, которыми всегда сияло его лицо. Хотя Мартин иногда
подсмеивался над неистощимой жизнерадостностью своего компаньона, а иногда и
выговаривал ему за неуместные шутки, как в случае с ЗеФанией Скэддером, на
него все же действовал пример Марка, пробуждая в нем мужество и надежду. И
даже если он бывал не в духе и не желал поддаваться веселому настроению, это
ничего не значило. Веселье Марка было так заразительно, что оно невольно
сообщалось и Мартину.
пассажиров и на их место брал других. Но мало-помалу города стали попадаться
реже, и в течение долгих часов они не видели другого жилья, кроме шалашей
дровосеков, у которых пароход набирал дрова. Небо, лес и вода весь долгий
день, и такая жара, что все покрывалось от нее пузырями.
между берегов, поросших густым и частым лесом, где затонувшие стволы
деревьев воздевали из речных глубин свои корявые руки или, рухнув в воду и
цепляясь корнями за берег, зеленели и гнили в мутной воде. Они плыли
томительным днем и тоскливой ночью, плыли сквозь вечерние туманы и мглу, все
дальше и дальше, пока обратный путь не стал казаться невозможным, а возврат
на родину - несбыточной мечтой.
так же скучны, вялы и тусклы, как утомляющая глаз растительность по берегам
реки. От них нельзя было услышать веселого живого слова; они не коротали
времени в интересных беседах, не боролись с угнетающей скукой пейзажа. Если
бы в известные часы они не кормились сообща из одного корыта, можно было бы
подумать, что это челн старика Харона *, переправляющего унылые тени в
загробный мир.
сойти на берег. Когда она сказала это Мартину, луч утешения закрался в его
сердце. Марк не нуждался в утешении, но и он был доволен.
над обрывом гостиница, похожая на амбар, одна-две бревенчатых лавчонки,
несколько разбросанных бараков.
спросил Мартин.
чем и принужден был сознаться.
миссис Хомини, весьма выразительно кивнув головой.
весьма решительно это подтвердила. Мартин с благодарностью отклонил
приглашение зайти к ним закусить на те полчаса, пока пароход стоит у
пристани, и, благополучно переправив миссис Хомини на берег вместе с ее
красным платком (все еще служившим свою службу), в раздумье вернулся на
пароход и стал наблюдать, как эмигранты перетаскивают свои узлы на пристань.
старался угадать, какое впечатление произвел на его спутника этот разговор,
от души желая, чтобы надежды Мартина поблекли еще в пути и удар, готовый на
него обрушиться, поразил его не с такой силой. Но Мартин только бегло обвел
взглядом жалкие постройки на обрыве и ничем не показал того, что творилось у
него на душе, пока они не тронулись снова.
не едет в Эдем?
остальные едут дальше. Что за беда? Нам же будет просторнее.
как Новые Фермопилы, когда тут же поблизости есть место гораздо лучше и,
можно сказать, совсем другого рода!
и так явно боялся услышать ответ Марка, что доброму малому стало его жаль.
намекнуть ему на истинное положение дел, - нам нельзя ни на что надеяться.
Да и не стоит: Мы же с вами решили, что будем мириться с тем, что есть; все
равно хуже не будет. Ведь правда, сэр?
ставить Эдем на одну доску с этой трущобой? Рехнулись вы, что ли? Ну, не
обижайтесь на меня, я погорячился!
вперед. Больше он не разговаривал с Марком, только пожелал ему спокойной
ночи; и даже на другой день не касался этой темы, а говорил о других, совсем
посторонних вещах.
пути, тем однообразнее и печальнее становилась природа, - настолько
печальнее, что они, казалось, еще живыми вступали в мрачные владения
великана Отчаяние *. Плоское болото, заваленное буреломом, трясина, где
погибла и сгнила вся цветущая растительность земли, для того чтобы из ее
праха возникла ядовитая, гнусная поросль; где даже деревья походили на
гигантские плевелы, порожденные из ила горячим солнцем, которое сжигало их;
откуда по ночам поднимались вместе с туманами смертельные болезни, ища себе
жертв, и расползались над водой, охотясь за ними до рассвета; где даже
благословенное солнце, сиявшее с высоты на эту стихию разложения и заразы,
казалось страшным, - таково было царство Надежды, по которому проходил их
путь.
казалось, схлынули с него всего какую-нибудь неделю тому назад - так
затянуло илом и перепутанной травой отвратительное болото, носившее это имя.
на лодке, уложив рядом с собой все свое добро. Среди темных деревьев
виднелись бревенчатые домишки, в лучшем случае похожие на коровники или
плохонькие конюшни. Но где же набережные, рынки, общественные здания?
сюда!
палку. Когда он подошел ближе, они заметили, что он бледен и худ и что его