Роберт, все еще раздумывая, - что он не намерен удовольствоваться именем
Брауна и что он претендует на поместье Элленгауэн, выдавая себя за Бертрама.
тюрьме? - спросил Мэннеринг.
станем оказывать ему поддержку, если обнаружим, что он обманщик. А теперь
скажите мне по дружбе, сэр Роберт, кто вам это сообщил?
особенно заинтересован в исследовании, выяснении, доскональном разборе этого
дела; вы меня извините, если я не буду особенно распространяться о нем.
толкуют о том, о чем я вам уже говорил, и что этот молодой человек, который
на самом деле является незаконнорожденным сыном покойного Элленгауэна и
который так удивительно похож на него, хочет выдать себя за настоящего
наследника.
незаконнорожденный сын? - спросил адвокат.
простым кочегаром на таможенное военное судно или яхту; ему еще тогда
помогал в этом его родственник, комиссионер Бертрам.
полковника, - вы мне рассказали то, чего я не знал; я все расследую, и если
это окажется правдой, то можете быть уверены, что ни полковник Мэннеринг, ни
я не окажем этому молодому человеку никакой поддержки. А в настоящее время
мы хотим, чтобы он предстал перед законом и ответил на все возведенные на
него обвинения. Поэтому знайте, что, отказавшись выдать его нам на поруки,
вы поступите беззаконно, и вам придется за это отвечать.
адвоката всегда отличались основательностью, - вы знаете лучше, и раз вы
обещаете выдать этого человека...
ударение на последнем слове.
поручительство; хотя, признаюсь, один почтенный, образованный и очень
расположенный ко мне сосед, да к тому же и весьма сведущий в законах, не
далее как сегодня утром предупредил, предостерег меня, чтобы я этого не
делал. От него-то я и узнал, что этот молодой человек был освобожден,
увезен, или, вернее, бежал из тюрьмы. Но кто же напишет нам поручительство?
моим писцом Драйвером, и не беда, если я продиктую все сам.
письменное распоряжение освободить из-под стражи Бертрама, alias Брауна, и гости простились с хозяином.
время оба молчали. Первым заговорил полковник:
произвол судьбы?
мне пришлось бы из-за него все судебные инстанции пройти... Но чего ради
затевать сейчас спор с этим старым ослом и раскрывать ему наши карты. Пусть
он лучше сообщит своему советчику Глоссину, что нам от этого ни тепло ни
холодно. Да мне к тому же хотелось и поразведать немного об этих вражеских
кознях.
судейских есть своя стратегия и тактика, как и у нас. Ну, и какого вы мнения
об их боевой линии?
они немного перемудрили, в таких делах это обычная история.
не было никаких приключений, о которых стоило бы рассказывать, если не
считать встречи с молодым Хейзлвудом. Полковник сообщил ему о необыкновенном
появлении Бертрама, и Хейзлвуд, очень обрадованный, поскакал вперед, чтобы
поскорее поздравить мисс Бертрам со столь неожиданным ,и столь счастливым
событием.
Мэннеринга все стали говорить о судьбе рода Элленгауэнов, об их богатстве,
об их могуществе.
предков, - сказал Бертрам, - да еще при таких обстоятельствах, что меня
можно было принять за бродягу? Но в тот самый день полуразрушенные башни и
мрачные своды замка пробудили очень глубокие отзвуки в моей душе и разные
воспоминания, в которых мне было трудно разобраться. Теперь я вернусь туда
снова, уже с иными чувствами и, должно быть, с иными, лучшими надеждами на
будущее.
стал сейчас жилищем негодяя столь же коварного, сколь и опасного; хитрость и
подлость его разорили нашего отца и свели раньше времени в могилу.
будь это даже в том самом притоне... И, по-моему, я его уже видел.
меня под охраной и отвечаете перед нами за все ваши поступки. Знайте же, что
я не попусту двенадцать часов кряду любезничала с господином адвокатом. Так
вот, говорю вам, что отправляться теперь в Элленгауэн было бы безумием.
Самое большее, на что я готова согласиться, это пойти всем вместе погулять
до границы Вудберна, а потом мы, может быть, проводим вас до холма, и вы
взглянете оттуда на мрачные башни, которые вас так необычайно поразили.
последовали за капитаном Бертрамом. Стояло ясное зимнее утро, мороза
большого не было, и легкий ветерок придавал приятную бодрость. Какая-то
глубокая, хоть и не до конца осознанная ими самими близость связывала теперь
обеих девушек; Бертрам то слушал интересные для него семейные воспоминания,
то сам рассказывал о своих приключениях в Европе и в Индии, вознаграждая
этими рассказами сполна за все, что он узнавал. Люси гордилась своим братом;
ей были дороги его смелость и решимость, опасности, которые он встречал на
своем жизненном пути, и мужество, с которым он их преодолевал. А Джулия,
раздумывая над всем, что говорил отец, не могла не надеяться, что
независимый дух, казавшийся какой-то дерзкой самонадеянностью в плебее
Брауне, станет теперь в глазах полковника отвагой и благородством,
достойными потомка старинного рода Элленгауэнов.
части поля, называемого Гиббиз-Ноу; место это не раз упоминалось в
исторических хрониках, как граничившее с владениями Элленгауэнов. Отсюда
открывался далекий вид на горы и долины, окаймленные лесом. Голые ветви
роняли на весь этот зимний пейзаж свои темно-лиловые тени, в то время как в
других местах, там, где отчетливо видны были правильные ряды парковых
деревьев, выделялась темная зелень сосен. Дальше, в расстоянии двух или трех
миль, лежала Элленгауэнская бухта; западный ветер покрывал ее воды рябью.
Зимнее солнце роняло разноцветные блики на высокие башни старого замка.
Видит бог, милый брат, я не желаю тебе того могущества, которое, как
говорят, было у них и которое они так часто употребляли во зло другим. Ах,
если бы я только могла видеть тебя владельцем того, что осталось от их
состояния; это обеспечило бы тебе необходимую независимость и помогло бы
протянуть руку помощи всем людям, зависевшим от отца и ныне обездоленным,
всем тем, кто с его смертью...
Элленгауэна, - и я верю, что с божьей помощью, которая нас до сих пор не
оставляла, и с помощью добрых друзей, которые уже доказали свое великодушие,
на этом закончатся все мои мытарства. Но я человек военный, и меня не может
не волновать судьба шершавых, изъеденных червями камней этой цитадели. Если
только овладевший всем этим негодяй посмеет тронуть хоть один камушек...
его до последней минуты не было видно.
поднялась наверх по ложбине и преградила им путь.
одного (она указала на Динмонта). Но прав был ты, а я не права. Здесь нам
надо было встретиться, как раз на том месте, где я в последний раз видела
твоего отца. Помни свое обещание и следуй за мной.
Глава 53
вероятно, еще более дряхлой и безобразной, чем Мег Меррилиз. Но вряд ли в
ней была та дикая величественность, которую разгоравшееся воображение
цыганки сообщало всем чертам ее лица, наделяя их какой-то особой
выразительностью, и всей ее высокой, можно даже сказать громадной, фигуре. И