от заражения, - мы были представителями новой, советской культуры.
икорного завода. Вот почему Прасковья Ивановна сказала нам: "На это дело
народ смотрит". Вот почему очередной номер стенной газеты вышел под шапкой:
"Кто кого?" Вот почему мы поступили правильно, подвергнув наше маленькое
открытие риску, возможному в новом деле.
дегустатор - маленький старичок с морщинистым, суровым лицом - открыл первые
банки. По правде говоря, мне стало страшно, когда, найдя, что "продукт"
Зимина сохранил все свои первоклассные вкусовые свойства, дегустатор взял из
нашей банки ложечку икры, понюхал ее и, значительно сощурясь, положил в рот.
Уж не знаю, что именно он делал с ней во рту и почему, причмокнув, пожевал
губами. Наконец он проглотил икру и, помолчав, сказал, что "разницы между
пробами не обнаружил".
искреннего удивления пробежала по лицу Зимина, когда, проделав все свои
магические движения, дегустатор объявил, что икра по-прежнему соответствует
всем требованиям, предъявляемым всесоюзным стандартом к сорту "экстра".
Однако в тех же официальных выражениях он отдал должное икре Зимина.
рассматривая нашу икру через лупу, которую он вынул из кармана. - Однако
проиграете-с.
денек - и тронется...
от напряженной работы. Но мне показалось, что по-настоящему мы начали худеть
с той минуты, как Зимин заявил, что наша икра "слабнет". Едва за ним
закрылась дверь, как мы с Леной стали пробовать прочность отдельных икринок,
сперва пальцами, потом языком, и не нашли, что они стали менее прочными, чем
прежде. Но, может быть, опытнейший мастер увидел то, на что мы по своей
"икорной малограмотности" не обратили внимания?
шкафу - взглянуть, не показался ли "бомбаж" - так называется вспучивание
банок, когда испортившаяся икра начинает бродить. Нет! Но и банки Зимина
выглядели совершенно так же, как прежде.
корреспондентом областной газеты. Комсомольцы выставили у дверей лаборатории
пикет: желающих увидеть своими глазами "кто кого" оказалось слишком много.
Фоторепортер, явившийся в последнюю минуту, показал мне снимок, который был
сделан не знаю кем и когда, но на котором можно было различить стеклянный
шкаф и в нем два ряда банок, ничем не отличавшихся друг от друга.
половины, дегустатор вскрыл банку с икрой Зимина. Уже по тому выражению, с
которым, еще держа икру во рту, он скосил глаза на Зимина, я поняла, что тот
проиграл и его "экстра" не выдержала испытания.
это, господа, рекорд еще небывалый.
пор максимальной нормой хранения считались восемь дней - и не при
сорокаградусной жаре, а в обычной комнатной температуре.
подождал несколько минут, открыл одну из наших банок - и все замолчали.
едва не всунул в банку свой длинный морщинистый нос. Потом положил ложечку
икры в рот и замер, закатив глаза под лоб и всей душой уйдя в свое дело. И
все замерли: директор, крепко упершийся обеими руками о стол, Прасковья
Ивановна, присутствовавшая на пробе, сотрудники рыбного института и даже
фоторепортер, который крутился до сих пор по комнате, наставляя на всех свою
"лейку".
дегустатор.
двенадцатый день. Когда мы вернулись в Москву, специальная комиссия
Главэкспорта явилась в нашу лабораторию, и главный дегустатор, уже не
сморщенный старичок, а прекрасно одетый, атлетического сложения красивый
человек, на двадцатый день попробовал нашу икру и нашел, что "качество
сохранилось". Лишь на тридцать третий день при комнатной температуре
промытая лизоцимом икра стала портиться, а на льду сохранялась полтора года.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
поехать вместе с ним, но его вызвали по срочному делу. Он просил, чтобы я не
беспокоилась, если ему придется поздно вернуться домой.
показалось, растерянно ответил Рубакин. - Ну, как съездили? Похудели-то как!
Кожа да кости!
заходил. Павлик здоров, читает букву "А" и сердится, что мама Таня так долго
не едет.
По-видимому, авария на строительстве метро, - шепнул он, взяв меня под руку
и идя рядом в шумной, двигавшейся к зданию вокзала толпе. - Его еще вчера
вызвали. Он не ночевал дома.
нашей, зиминской и нейтральной. Рубакин с шофером институтской машины пошел
получать наш багаж. Лена зачем-то побежала за ними и через несколько минут
вернулась взволнованная, я видела это с первого взгляда.
ходатайствует о передаче лаборатории в Рыбтрест.
был осторожно погружен на институтский пикап и мы налегке отправились к
трамваю. - Неужели это правда, что нашу лабораторию...
торфа, - что же, если бы работа удалась, лабораторию перевели бы в Главторф?
Мы выделили лизоцим из хрена - значит, в Плодоовощ или куда там еще? Что это
за чепуха, в самом деле?
сложнее, чем вы думаете. Вас не переводят в Рыбтрест, а передают
промышленности. Понятно?
нашего института. Он объявил, что его обвиняют в голом теоретизировании, в
отрыве от практики. Так вот, с целью доказать, что все это клевета, он
передает рыбной промышленности одну из лучших лабораторий своего института.
Правда, он скорбит. Он делает это скрепя сердце. Но в то время, когда
"Правда" в каждой передовой указывает, что наука должна всемерно помогать
промышленности, он, профессор Крамов, не считает себя вправе остаться в
стороне. Что с вами, Татьяна?
выдержала и поехала к нему на работу, надеясь, что мне удастся хоть передать
ему бутерброды, - я не сомневалась в том, что он ничего не ел со вчерашнего
дня...
голосом, с красным мясистым лицом, остановил меня, когда я со всех ног
влетела в подъезд управления.
вздрогнула, закричал он. - Я вас напугал?
Посняков Андрей
Акунин Борис
Дальский Алекс
Пехов Алексей
Андреев Николай
Посняков Андрей