- ко всему еще пожар... Ну, скажу тебе, здорово ребята-пионеры
действовали!... Кстати, из детишек никто не пострадал?
Дубинин.
свободным?
вышел, вдруг порывисто, всем крупным своим телом повернулся к Лазареву: -
Какие ребята растут, Лазарев! Народ у нас какой!
поставил на стол ребром свои крепко сжатые кулаки - словно приложил к
сказанному две тяжелые круглые печати.
еще не слышал в каменоломнях. За пять недель, проведенных под землей.
Володя научился распознавать любой звук, возникавший в подземных коридорах
каменоломен. Звуки делились на добрые и злые. Они доносились из глубин
непроглядной тьмы. Глаза здесь были беспомощны, но привычное ухо улавливало
все, что нужно было знать партизану. И Володя уже мог безошибочно узнавать
не только по голосу, но и по походке любого из своих начальников. Вот,
уверенно шагая в полной темноте, чтобы зря не тратить карбида в фонаре,
прошел в боковую штольню Владимир Андреевич Жученков. Старый шахтер, он и
под землей чувствовал себя нисколько не хуже, чем на земле. Володя узнал
его по особому пошлепыванию: Жученков на ходу ладонью касался каменных
стен, где каждый выступ, каждая неровность были ему хорошо знакомы.
Медленно и увесисто ступая, прошагал в подземную пещеру, где помещался штаб
отряда, комиссар Иван Захарович Котло. А вот это по-строевому четкий,
прочный и в то же время удивительно легкий шаг политрука Георгия Ивановича
Корнилова. Володя мог бы среди тысячи шагов различить поступь своего
боевого наставника, к которому он страстно привязался.
из них узнал в темноте.
всех командиров для совещания.
выстрелы. Звук сперва быстро доходил до Володи через толщу
камня-ракушечника, а потом несколько раз повторялся эхом, бродя и затихая в
коридорах подземелья. Там, на глубине каменоломен, партизаны вели учебную
стрельбу в подземном тире. Все это были звуки добрые, успокоительные, свои.
Ухо привыкло к ним, механически отмечало в сознании услышанное, и они не
вызывали тревоги.
каменоломен острой тревогой. Володя хорошо запомнил треск автоматов,
бесконечно Повторенные подземным эхом раскаты взрывов, рокочущий грохот
обвалов. От них, казалось, окружавшая партизан подземная тьма внезапно
твердеет, сама становится сплошным черным камнем, который все раздавит, все
задушит и сплющит.
ворваться в каменоломни. И все эти недели в каменоломнях - и в штабе, и в
столовке, и засыпая на узких, вырезанных из камня-ракушечника
топчанах-лежанках - люди оплакивали Ивана Гавриловича Шустова, тихо
поминали Пантелея Москаленко и томились горькой тревогой за него.
Шустов. Подорвался сам, упав с гранатой, Ваня Сергеев, лейтенант,
комсомолец, белокурый, складный, веселый человек. Он лежал теперь в
госпитальном отсеке каменоломен. Володя слышал его стоны в темноте,
тихонько подбирался к слабо освещенной койке, подолгу молча смотрел в
осунувшееся лицо, которое становилось все менее и менее знакомым. И
казалось, что черты Ваниного лица медленно растворяются в тяжелой, глухой
темноте.
предстоит выдерживать эту немыслимую осаду. Положение партизан с каждым
днем становилось все более гибельным. Они были теперь полностью замурованы
в камне - в сущности, заживо погребены. Все выходы из штолен и шурфов на
поверхность немцы заминировали. Каждую лазейку, всякую мало-мальски
подозрительную расщелину гитлеровцы залили сверху бетоном или
зацементировали. Присутствие невидимых партизан под землей не давало покоя
гитлеровцам, жгло им пятки. И фашисты решили задушить камнем законных
хозяев захваченной земли, ушедших в недра ее, но не сдавшихся.
было доступа свежему воздуху. Изводила палящая жажда, и неизвестно было, на
что еще пустится враг, раздраженный упорством партизан.
небольшой, очень далекий выход, которого как будто не заметил враг. Зная,
что всех мужчин, появляющихся вблизи каменоломен, гитлеровцы без
предупреждения расстреливают на месте или, в лучшем случае, арестовывают,
командование отряда решило попытаться отправить в разведку кого-нибудь из
девушек. Сначала подумывали, не послать ли пионеров, показавших себя
отличными разведчиками, но комиссар запротестовал, считая, что еще раз
решиться на это можно только в случав самой крайней необходимости. Нина
Ковалева и Надя Шульгина, явившись в штаб по вызову командира, с полной
готовностью вызвались идти наверх в любую минуту. Девушки, очень
сдружившиеся под землей, где они совместно работали в санчасти, просили
послать их вместе. Их подготовили как надо и сделали попытку выпустить
наверх через тот ход, который оставался еще как будто свободным. Но едва
разведчицы приблизились к поверхности, как гитлеровцы подняли тревогу:
должно быть, они через звукоулавливатель услышали что-то. Девушки едва
успели соскользнуть вниз и укрыться в камнях, как наверху раздались взрывы
гранат, зачастили автоматы. Должно быть, гитлеровцы оставили этот лаз
незакрытым нарочно.
проплакали весь вечер, и сам комиссар ходил утешать их...
будто птичьего звука, Володя сразу почувствовал, что лютая жажда, которая
долго не давала ему заснуть, стала сейчас еще более жгучей. Все пересохло у
него во рту. Першило в горле, скрипела на зубах копоть. Повернувшись на
своем каменном топчане лицом к стене, Володя стал языком жадно слизывать
налет сырости, выступивший на ракушечнике. Этому пришлось научиться за
последнюю неделю. Когда мучительная сухость во рту немного прошла, Володя
опять прислушался. Пинь!.. тинь!.. пом!.. пинь!.. Что бы это было? Володя
легонько ткнул в бок спавшего рядом Ваню Гриценко:
и в отдалении, то звонко, то еле слышно - что-то тенькало разноголосо,
настойчиво и аккуратно: тинь!.. пинь!.. пень!.. Мальчики затаили дыхание.
вырубленной широкой штольне, комиссар Иван Захарович Котло заканчивал свое
сообщение.
какой-то особый, увесистый смысл в свои прочные слова, - по данным нашей
подземной разведки, мы окончательно замурованы. Связь с внешним миром
потеряна, а она нам необходима. Совершенно необходима. Мы тут не
укрываемся. Мы сюда спустились не для того, чтобы отсиживаться. Мы здесь
для того, чтобы воевать. Это - основное. Кроме того, Сергеев здесь
погибнет. Ему необходима срочная операция, иначе парню конец. И это вопрос
буквально дней. Не более. Возможно, потребуется установить связь с
партизанским отрядом в Аджи-Мушкайских каменоломнях. Словом, надо наверх.
На сегодня мы имеем пока один лаз. Подчеркиваю, только один: в секторе
"Киев". Немцы его не заметили. Я сегодня с Семеном Михайловичем подбирался
туда. Взрослому не пробраться... А как ты считаешь, Георгий Иванович? -
обратился Котло к Корнилову. - Пионеры твои...
посылать на разведку ребят, комиссар страдал и смущался, не будучи в силах
скрыть этого.
состояние комиссара, Корнилов. - Этот Вовчик уже неделю пристает ко мне,
чтобы его наверх отрядили. Да, откровенно говоря, не хотелось бы без особой
надобности.
Но что поделаешь! Иного выхода я не вижу.
товарищ Корнилов, твоих питомцев еще раз попросить.
только пусти.
сползли со своих лежанок и бесшумно подбирались к месту, откуда доносилось
загадочное теньканье. Они сперва собрались поднять тревогу, потому что был
приказ немедленно доводить до сведения командования о каждом лучике света,
о каждом отблеске, о каждом звуке, возникающем без ясной причины в
подземелье. Но чтобы не попасть в смешное положение (а этого Володя и Ваня
боялись гораздо больше, чем фашистских пуль), мальчики решили сперва сами
разведать, в чем тут дело. Не зажигая фонаря, они проникли в штрек, где