Чтение 87–й страницы книги ~Жюльетта~

отвратительный догмат относительно ада. И пусть он не терроризирует вас
больше и не отравляет вам удовольствия. Для любого смертного существует лишь
один ад - безумие, порочность и злоба его собратьев, но когда срок его
пребывания на земле истечет, это - конец: его исчезновение будет полным и
окончательным, и ничего-то от него не останется. Ах, какой же великий болван
тот, кто отказывает себе хоть в одном удовольствии и хотя бы на одну минуту
смиряет свои страсти! Пусть же он делает все, что может удовлетворить их,
пусть наплюет на все последствия и поймет, что его страсти, какую бы
необычную или уродливую форму они не приняли, - это средства его служения
Природе, ведь все мы - ее работники, сознаем мы это или нет, хотим мы того
или не хотим. А теперь позволите вернуть вам идею Бога, которую я ненадолго
использовала как оружие в борьбе с паническим страхом перед вечным
наказанием но Бога нет, как нет Дьявола, ада и рая, и единственный наш долг
в этом мире - долг перед нашими желаниями, перед нашей жаждой удовольствий,
которую мы обязаны утолить без оглядки на интересы и желания окружающих, ибо
чувство долга вынуждает - вот именно, вынуждает! - нас пожертвовать любым из
них, а если потребуется, то всеми без исключения.
Надеюсь, я достаточно убедительно показала вам всю абсурдность
принципа, на котором основана ваша бессмысленная жестокость. И надо ли
анализировать средство, которое вы при этом употребляете? Честно скажу вам -
оно того не стоит: ну во-первых, как вам могло прийти в голову, что договор,
написанный кровью, может быть более обязывающим и менее бесполезным, нежели
начертанный чернилами? Затем: неужели вы полагаете, что клочок бумаги,
засунутый в чью-то задницу, может служить пропуском в рай или ад, если даже
таковые и существуют? Это настолько смешной предрассудок, что не заслуживает
чести критического рассмотрения. Мне смешна сама мысль, которая сводит вас с
ума - мысль о том, - что, убивая свою жертву тысячу раз, вы продлеваете ее
страдания навечно, и не лучше ли вместо этого уничтожить тысячу людей? И
вообще глупо ограничивать себя полдюжиной жертв в неделю: доверьтесь
Жюльетте - она умна и талантлива, скажите только слово - и она удвоит,
утроит число предметов вашей страсти, дайте ей побольше денег - и ваши
желания будут удовлетворены.
- Прекрасно, - оживился Сен-Фон, - я с восторгом принимаю это
предложение, и отныне, Жюльетта, у нас будет не три жертвы на ужин, а
шестеро, и этот праздник мы будем устраивать в два раза чаще, чем до сих
пор, словом, каждую неделю будем иметь двадцать четыре предмета - треть из
них мужского и две трети женского пола. Соответственно возрастет и твое
содержание. Однако, милые дамы, я не могу признать, что меня убедило столь
ученое рассуждение насчет отсутствия ада и, следовательно, вечных мук. Я
восхищаюсь вашей эрудицией, я склоняюсь перед вашими посылками и выводами -
все это так, но должен сказать следующее.
Прежде всего в вашем развернутом аргументе, Клервиль, я заметил желание
исключить Бога из варварского догмата об адских муках. Если Бог существует,
как вы изволили добавлять через каждую фразу, свойства, коими он должен
обладать, все без исключения, несовместимы с этим отвратительным догматом.
Однако, милая моя Клервиль, именно здесь я вижу вашу грубейшую ошибку,
которая, разумеется, вызвана вашим желанием со всей философской глубиной и
проницательностью охватить этот сложный вопрос. Догмат о существовании ада
создает помеху вашим удовольствиям, и с этой позиции вы утверждаете, что ад
- бессмыслица но заключения должны строиться на чем-то более солидном, чем
личные наши желания. Чтобы разделаться с догматом о вечных наказаниях, вы с
легкостью разрушаете все остальное: Бога нет, и мы не имеем души, стало быть
нечего страшиться мук в другой жизни. Меня удивляет, что вы позволяете себе
самую большую оплошность, какую можно допустить в логике: полагаете
доказанным то, что находится под вопросом. Я не разделяю ваших взглядов и,
признавая Верховное Существо, твердо верю в бессмертие души. Однако пусть не
думают ваши оппоненты-теологи, очарованные таким вступлением, будто нашли во
мне своего последователя, и я вовсе не уверен, что моя система придется им
по вкусу. Да вы и сами найдете ее весьма странной. Но это неважно: я хочу
изложить ее и рассчитываю на ваше благосклонное внимание.
Вот я окидываю взором вселенную и что же вижу? Я вижу, что повсюду и
безраздельно царят зло, хаос, преступление. Я опускаю глаза, и мой взгляд
натыкается на самое интересное из земных творений: на человека, и я вижу,
что он также пожираем пороками, противоречиями, мерзостями так что из этого
следует? А то, что все явления, которые мы ошибочно называем злом, на самом
деле вовсе не зло, и что они заключают в себе высший замысел того самого
существа, которое нас всех сотворило и которое перестанет быть хозяином
творения, как только зло исчезнет с лица земли. И вот, убежденный, что дело
обстоит именно так, я говорю себе: Бог-Создатель существует - какая-то сила
должна же была создать все, что я вижу вокруг, но он создал все это только
для того, чтобы торжествовало зло, ибо зло - его сущность, и все, что
заставляет нас творить его, необходимо для замыслов Бога. Какое ему дело до
того, что я страдаю от этого зла, если оно ему выгодно? Но ведь я, как
создание высшего порядка, считаю себя любимцем Создателя. И если меня с
самого рождения и до гроба преследуют несчастья, свидетельствующие о его ко
мне безразличии, значит, я должен пересмотреть свое понимание зла. Тогда
оказывается, что выпавшее на мою долю зло - это великое благо для того, кто
меня сотворил, тогда, испытывая зло от окружающих, я могу платить им тем же,
причем платить вдвойне в таком случае оно оборачивается для меня таким же
благом, как для моего родителя Бога, и доставляет мне радость. Тогда все
сомнения исчезают сами собой, потому что я понял две ипостаси этого явления:
зло как необходимость и зло как удовольствие так отчего же не назвать его
добром?
Будьте уверены в том, что зло, или по крайней мере то, что называют
этим словом, абсолютно необходимо для организации этого мира уныния и
печали. Бог, устроивший все это, - очень мстительное, очень жестокое,
порочное, преступное и очень несправедливое существо, так как мстительность,
жестокость, порочность, несправедливость и преступления являются жизненно
важными элементами принципа, который управляет этим грандиозным творением, и
мы сетуем на этот принцип только тогда, когда он больно затрагивает нас
самих: для его жертв преступление - дурное дело, для исполнителей - доброе.
И вот, если зло, или то, что мы таковым считаем, есть сама сущность и Бога,
создателя мира, и его творений, созданных по его образу и подобию, как же
можно сомневаться в том, что последствия зла будут вечными? Во зле
создавался мир, злом он поддерживается и ради зла он пребывает это творение
может существовать только через посредство зла и возвращается в лоно зла,
когда придет к своему концу. Человеческая душа - это результат воздействия
зла на тонкую материю, способную организоваться только при помощи зла
поскольку такой порядок и есть душа Творца и равным образом душа созданных
им существ, поскольку этот порядок существовал до акта творения, постольку
он будет существовать и после того, как эти существа уйдут в небытие. Все,
без исключения, в этом мире должно быть порочным, жестоким, бесчеловечным
как и сам Бог человек, желающий угодить Творцу, должен впитать в себя все
эти пороки, впрочем, без всякой надежды заслужить его благосклонность, ибо
зло, которое всегда живет и здравствует, зло, которое есть сущность Бога, не
способно ни на любовь, ни на благодарность. Если этот Бог, средоточие зла и
жестокости, истязает человека и делает его объектом истязаний со стороны
Природы и других людей в продолжение всей его жизни, как можно сомневаться,
что человек должен поступать точно так же, - это для него естественно, как
воздух, которым он дышит, который переживет его и который, как я уже сказал,
есть не что иное, как само зло? Вы можете возразить мне: как получается, что
зло истязает зло? Дело в том, что когда зло сталкивается со своим более
слабым подобием и поглощает его, оно, согласно естественному закону,
становится еще сильнее. Зло есть суть и смысл человеческого бытия, оно
существовало до человека и будет существовать, когда человек возвратится в
чрево зла человек всегда слаб и беззащитен перед мировой сущностью зла и в
конечном счете сливается с ней есть во вселенной нечто вроде молекул
злодейства, они охватывают и ассимилируют материал, который поставляет им
смерть, образуя то, что поэты и прочие люди с пылким воображением зовут
демонами. Ни один смертный, независимо от его поведения в этом мире, не
может избегнуть столь ужасной участи, так как заведено от века, что все,
исходящее из чрева Природы, то есть из чрева зла, в него и возвращается -
таков универсальный закон. Таким образом ничтожные элементы порочного
человека, поглощаемые источником порочности, коим служит Бог, возвращаются в
мир и дают жизнь другим существам, еще более порочным, потому что сами они
являются плодом разложения и порока.
Но что, спросите вы, происходит с существом добродетельным? Так ведь
нет такой штуки как добродетель. Тот, кого вы называете добродетельным,
таковым не является или он может быть таковым с вашей точки зрения, но не в
глазах Бога, который сам есть всеобщее зло, которому угодно лишь зло и
который требует только зла. Этот ваш добродетельный человек -
просто-напросто слабое существо, а слабость - тоже зло. Он слаб, поэтому на
него сильнее воздействуют молекулы зла, с которыми он соединяется в процессе
элементарного разложения, и потому он и будет страдать намного сильнее эта
непреложная истина наподобие звериного инстинкта вынуждает всякого сделаться
в этом мире настолько злым и порочным, насколько это возможно, с тем, чтобы
меньше страдать от этих молекул, с которыми, рано или поздно, ему доведется
столкнуться в акте слияния. Муравей, попавший в среду диких зверей, где
царит насилие, какого не в состоянии вынести насекомое, но причине своей
беззащитности будет мучиться бесконечно дольше, чем крупное животное, более
сильное и выносливое, которое не сразу окажется втянутым в эту пучину. Чем
больше пороков обнаружит человек, тем больше совершит он преступлений, тем
гармоничнее будут его отношения с неизбежной судьбой, которая сама по себе
есть порок, зло, первичная материя, составляющая мир. Пусть же человек
остережется добродетели, если желает избежать еще более жестоких страданий,
так как добродетель изначально враждебна вселенной, и все, кто ей помается,
в загробной жизни обречены на неслыханные муки по причине трудностей своего
возвращения в чрево зла - этой силы, которая созидает и воспроизводит все,
что нас окружает. Зная, что все на земле порочно и преступно, Высшее
Существо, отец порока, спросит их: "Зачем ты ступил на путь добродетели?