и не подходили близко. Жителей в куполе было десятка два, плюс тридцать
прибывших, а кроватей, как в хорошей казарме, - сотни две, то есть
остальные находились где-то на работе. Всех выстроили в три шеренги на
"плацу", лицом к центру, после чего все охранники поднялись в свой колпак.
- Руководство компании приветствует вас в Белом Городе - городе будущего, -
понесся из динамиков приятный женский голос. - И приносит свои извинения за
строгость порядков, принятых исключительно для вашего блага. Некоторые
неудобства, связанные с санитарной дисциплиной в карантине, окупятся в
будущем здоровым телом и духом. Вспомните, какие страшные, гибельные
заболевания охватили Россию - рак, инфаркт миокарда, туберкулез, целый
букет венерических болезней, чума двадцатого века - СПИД. Но для вас все
они в прошлом! Осталось совсем немного - один карантинный месяц и вы
свободные, здоровые люди. За этот период каждый из вас пройдет полный
комплекс медицинских обследований в специальном клиническом центре,
оборудованном самой современной диагностической аппаратурой. При
обнаружении заболеваний вам гарантируется высокоэффективное лечение до
полного выздоровления.
Опарин слушал и медленно обводил взглядом пространство. Оно было огромным и
все-таки замкнутым...
- ...Каждый, кто изъявит желание остаться здесь более чем на полгода и
подпишет долгосрочный контракт, - продолжал вещать женский голос, - получит
отдельную бесплатную квартиру и полное довольствие за счет компании. По его
желанию в любом банке мира может быть открыт накопительный счет, куда будет
переводиться заработная плата...
Еще не поняв, куда он попал, у него уже, как у всякого тюремного сидельца,
возникла мысль о побеге...
- Теперь посмотрите на свои кодовые номера, - лился с высот
эротически-комсомольский голос. - У кого он в сумме составляет четное число
- завтра с семи утра готовится к медицинскому обследованию. То есть не
принимают завтрак и не ходят в туалет. Все имеющие нечет - получают
спецодежду и идут на свои рабочие места. Распределение по бригадам
состоится завтра во время раскомандировки. Прошу обратить внимание на
второй, трехзначный, номер на ваших визитках. Это обозначение вашей
профессии. Все, у кого он начинается с нуля - инженерно-технические
работники. Они автоматически вводятся в группу по поддержанию внутренней
дисциплины и порядка в карантине.
- У тебя тоже настроение- рвануть когти? - тихо спросил знакомый по
Латанге.
- Нет, - отозвался Опарин, делая вид, что слушает условия проживания в
карантине. - Мне все очень интересно.
- А что головой вертишь?
- Осматриваюсь...
- Не понимаю тебя... Видишь, это же зона! Сухой закон, ходить строем, жить
под замком... Ты сидел?
- Сидел, - признался Опарин. - Зато здесь бесплатно лечат... Ты же сам
сказал, санаторно-курортные условия.
- Думал, тут воля, - он скрипнул зубами, - Под конвоем в двадцать первый
век... Даже с хорошей поджелудочной... Не пойду.
После объявления распорядка дня новоприбывшим и тем, кто уже был в куполе,
- как выяснилось, завербованным на Украине и доставленным сюда спецрейсом,
- раздали по комплекту туалетных принадлежностей и по картонной коробке,
где был упакован цивилизованный ужин - заливай кипятком и ешь.
- Прошу к столу, господа, - проворковал ласковый голос в динамиках,
закрепленных на штангетах.
Не успели они толком размочить макароны в стаканчиках, как прозвучало
объявление, что до конца трапезы осталось четыре минуты. И стало ясно,
почему такая спешка: одновремено по трем улицам, которые отлично
просматривались из купола (весь город отсюда был как на ладони), шли три
колонны в сопровождении охраны в марлевых повязках. А доесть быстро
огненную пищу, да еще пластмассовой ложкой, с которой все скатывалось,
оказалось невозможно, поэтому ужин продлили еще на пять минут. И все это
время колонны стояли в затылок к друг другу, на комарах, ожидая, когда
откроют тамбур. Мало того, новоприбывшие неправильно уложили грязную
разовую посуду в коробки, и с электрокаров - раздаточных тележек - все
посыпалось. Пока собирали и укладывали, прошло еще несколько минут, затем
отужинавшую команду поставили лицом к стеклянным стенам и впустили
ожидающих.
Их было полторы сотни, не меньше. Молчаливые, усталые, - сразу видно,
пришли с работы, - они привычно выстроились на "плацу", и электрокары,
управляемые надзирателями, с тихим жужжанием поехали между шеренгами. Люди
брали коробки с ужином и оставались в строю, ожидая следующей команды,
посматривая на новоприбывших с тихой ненавистью. Опарин осторожно
рассматривал старожилов, дабы не раздражать их любопытством: "закрытые"
лица, взгляд внутрь себя, каждый поодиночке, сам за себя.
Зрелище странное, неприятно знобящее, словно в стаю попал...
И вдруг задержался взгляд - знакомое лицо! Незабываемое лицо - Эдик
Безбожко, с которым вместе сидели в мордовском лагере политзаключенных.
Койки стояли голова к голове, и сколько сотен ночей были отданы страстным и
душевным разговорам, сколько новых, оригинальных замыслов родилось по
переустройству России! И не виделись больше после лагеря - вот будет
радости! А главное, он теперь не один!
Безбожко сидел по тяжелой статье: за террористический акт против
ответственного партийного работника, и срок имел солидный - двенадцать
лет...
Новоприбывшие тем временем сидели между своих кроватей и изнывали от
свирепой страсти - хотелось курить, однако на территории Белого Города эта
дурная привычка наряду со многими другими была строго запрещена. Наконец,
из фонаря спустился надзиратель с коробкой и стал раздавать курящим куски
специального пластыря, объясняя, куда нужно приклеить, чтобы избежать
табачной наркотической ломки. Мужики клеили, ждали эффекта и тихо
матерились, пока не прозвучал отбой.
Безбожко вместе со всеми почистил зубы разовой зубной щеткой и, склонившись
к умывальнику, показал спину: на солдатскую камуфляжную куртку был
оранжевый ромб нашит - туз бубновый! И еще у двух-трех старожилов такой
же... Опарин запомнил койку, на которую улегся бывший солагерник, и лишь
после этого с удовольствием разделся и залез в постель.
Незаходящее полярное солнце висело над горизонтом, простреливало купол, как
мыльный пузырь, слепящий свет бил в глаза, и можно было бы повернуться к
нему головой, однако тогда его ноги оказались бы возле головы соседа. И
заслониться рукой невозможно - не хватало и двух сложенных вместе ладоней,
чтобы накрыть рдеющий диск. Поэтому Опарин ждал, когда огромное солнце
оторвется от горизонта, пойдет в высоту, и пока слушал тихую завораживающую
музыку, можно сказать, колыбельную для взрослых. Надзиратели удалились в
свой фонарь, откуда просматривался весь спальный сектор купола, и в
огромном пространстве его наступило полное состояние неподвижности. Даже
пыль в солнечных лучах не клубилась, как обычно, а висела мерцающими
точками.
Наконец лучистая корона засветилась ярче, набрала силу и пошла вверх,
ослепив надзирателей в фонаре: теперь нижний мир купола скрылся в
контрастных сумерках. Опарин осторожно подобрался к кровати Безбожко и
присел на пол у его изголовья. Бывший террорист спал сном младенца, но от
легкого толчка мгновенно проснулся.
- Здорово, Эдик, - прошептал Сергей. - Я тебя узнал.
Безбожко почти не изменился, разве что взгляд стал бегающим, и сам будто
слегка пришибленный, - видно, нелегко дался остаток срока, после того как
расстались. А может, подействовала обстановка города всеобщего счастья...
Эдик уставился на Опарина- не узнал, мельком глянул на визитку.
- Кто такой? Я тебя не помню... Уходи.
- Неужто трусливый стал, Безбожко? А помнишь, как целыми ночами говорили?
Голова к голове...
- Серега? Опарин?..
Земляной Андрей
Свержин Владимир
Круз Андрей
Никитин Юрий
Афанасьев Роман
Громыко Ольга