над верхушками плоских кустарников мелькнули спины нескольких слонов.
в стиле
босоногое воинство подняться и построиться утром, требовалось
произнести речь, по эмоциональному накалу сравнимую с той, что
произносил Наполеон у подножия пирамид. Так же трудно было уложить их
после отбоя. Они называли меня "Гумилех" - уж не знаю, что это
означало по-амхарски.
что пятнышка ржавчины или грязи - лишней пылинки не было на затворе.
Зато ложа и приклады винтовок украшали такие прихотливые орнаменты и
узоры, что я дал себе слово хоть одну да увезти в Петербург. Слова я
этого не сдержал, но лишь потому, что обстоятельства оказались сильнее
меня.
дорогой, и зачастую мы часами не видели неба. Кровососущие твари без
числа и названия, которые на открытых пространствах не чувствовали
себя столь вольготно, как здесь, бесчинствовали и ночью, и днем.
Больше всего страдали лошади.
тощей свиньи, за которую мы готовы были заплатить полновесными талари,
начиналась настоящая драка. Часто поминался какой-то Баркан-барман:
обязанности, поскольку нанятый столичный медикус на поверку оказался
всего лишь опальным придворным отравителем. Для вящей пользы его
следовало заслать в глубокий тыл противника, ежели бы только знать,
где этот тыл находится. А в здешней глуши даже сын судового врача мог
прослыть Авиценной:
понял, что я смирил свои первопроходческие амбиции и не собираюсь
основывать собственное царство, стал ежевечерне держать со мной совет.
подчинять себе змей и крокодилов. С точки зрения позитивистской науки
это было суеверием. Но Хайле, скептически относившийся ко всему на
свете, здесь со всей серьезностью призывал меня не пренебрегать этими
сведениями, говоря, что Каверич (имелся в виду Александр Ксаверьевич
Булатович) не пренебрегал, отчего и был победоносен.
обширную поляну, вдруг посыпались стрелы. Ашкеры дали наугад залп, и
супротивник убрался, унося раненого (это поняли по частым каплям
крови). С нашей стороны раненых было трое, но все легко.
деревни, возле которых происходили нападения. Но я, памятуя печальный
опыт Великой Армии на старой Смоленской дороге, категорически
возражал.
маленькие группы лазутчиков переправлялись в лодках на ту сторону,
приводя пленных амхарцев и сидамо, афаров и беджа. Мятеж явно не носил
племенного характера и держался, похоже, странным авторитетом белого
повелителя крокодилов. Насколько я помню, этих тварей не дрессировали
даже у Гагенбека.
роман
демонстративную конфискацию пальмового вина. Бивак же велел
разукрасить гирляндами из живых цветов и каждую ночь жечь высокие
костры, распевая песни. Нескольких солдатиков из самых негодящих мы
напаивали и отправляли шляться по окрестностям, дабы все имели
представление о степени щедрости и беспечности белого косоглазого
командира. Таким примитивным маневром я намеревался выманить на себя
противника из зеленого моря.
по-русски сказал Хайле, вводя в палатку очередного пленного. Он
принадлежал к племени нилотов, коренных жителей провинции, которые с
одинаковой ненавистью относились и к императору, и к пришлым эфиопам,
и к белым, и к черным: Прислал его нилотский колдун, видимо,
возревновавший к славе франкского затейника.
расспрашивать (через Хайле, к сожалению) о семье, детях, здоровье овец
и коз, ловах рыбы и видах на урожай. Постепенно мы добрались до времен
царя
мостам из живых крокодилов. Так вот, сказал гость, и белый франк
Баркан-барман способен вызывать из пучин крокодилов и заставлять их,
держа хвосты друг друга в пасти, протягиваться от берега до берега. И
это он, гость, видел сам. И знает он, гость, что в ночь через ночь
большая армия Баркана-бармана подойдет к тому берегу и по широкому
мосту из многих крокодилов переправится на этот берег - и перережет и
русского косоглазого командира, и губернаторского пестуна Хайле, и
ашкеров, пьяных, как шакалы, и самого губернатора: Да чего уж там, и
негус негушти будет улепетывать из своего красивого дворца, а за ним
будут гнаться разъяренные эфы. Догонят и вонзят в пятки ядовитые
клыки. И все. А как поживает ваша семья, достойный Хайле?..
засекли приближение вражеского войска. Определить численость всех
подбирающихся скрытно к берегу колонн было невозможно, но ясно
становилось, что Баркан- барман собрал немалые силы.
высокие костры.
по реке кораблики. Наигравшись и отужинав, я с помощью Хайле и двух
ашкеров отнес к берегу примерно в полуверсте от нашего лагеря два
увесистых тюка.
множественное шевеление и перекатывание, забелели буруны, а потом по
тому берегу заполыхали факелы. Однообразный ритм барабанов действовал
усыпляюще, поэтому я распорядился, чтобы все жевали кофейные зерна.
что могло быть еще, если множество воинов с факелами вдруг бросились
бегом через глубокую и быструю реку, на которой никаких инженерных
работ не велось? Они перебежали, рассыпались, расползлись, а по мосту,
все так же с факелами, уже неспешно шли другие, и я видел, как несли
они на высоких носилках кого-то в белом.
прорезиненные мешки, немецкий шнур для подводных взрывных работ был до
этого проверен с хронометром, так что две мины я пускал лишь для
страховки:
победы.
переправиться так мало, и убивали каждого по три-четыре раза. На том
берегу палили беспорядочно и, скорее всего, не по нам. Белого в белом
нашли под утро в приречных кустах. Нижнюю часть туловища ему откусил
Суворов Виктор
Максимов Альберт
Андреев Николай
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Акунин Борис