закрыла нижнюю часть лица покрывалом.
радостью.- Ты бежал?
Тут, в душном полумраке, глаза Фатимы словно высветили всю убогость жилища
рабов. На лежанке разостлан халат с крупными, нахлестнутыми одна на другую
заплатами, в изголовье вместо подушки - сноп травы, на столе - глиняная
чашка с выщербленными краями, огрызок яблока, в углу два тяжелых кетменя.
И все же это был его дом. Здесь он страдал и мучился, здесь прислушивался
к скрипу двери... А что будет дальше?
сжали покрывало у горла.
обычай... У нас этого нет. Я тебя увезу на свою родину. Ты будешь ходить с
открытым лицом. И все будут дивиться на твою красоту. Вот почему я уезжаю.
Я уезжаю, чтобы вернуться.
открытым лицом?
увидимся.
почему-то об этом ни разу не подумал. Ее отдадут в гарем... Бежать сейчас,
немедленно, куда угодно. Но дальше Гурганджа не уйдешь, а тут негде
укрыться. Их поймают на другой же день. Ему отрубят голову, а Фатиму...
просить. А если отдаст, я выкраду тебя из любого гарема! Буду жив -
вернусь. А если вернусь, ты будешь со мной.
сейчас его не пугало. Сейчас он, кажется, умер бы даже с радостью.
дверей на обрубок дерева.
плешина, бурая шея с глубокой ложбиной была изрезана морщинами.
прошептал Захарий.
в его щеку.- Я буду тебя ждать.
заворачивая за персиковое дерево, оглянулась, помахала рукой и побежала.
Скрипнула, потом хлопнула дверь в стене, и все смолкло. Над ленивой водой
арыка жужжали мухи. Мохнатый шмель ползал по лепесткам розы. Палило
горячее солнце, и от земли несло сырым теплом. Жизнь шла своим чередом,
равнодушная к счастью и несчастью.
сюда с трепетным сердцем. Что рассказать? Что утаить для своего блага?
шнур, скрепленный печатью, развернул свиток и подал Махмуду.
но не было и ни единого вызывающего слова. Хорезмшах будет
покровительствовать торговле и охранять караванные дороги в своих
владениях, то же самое сделает, как он надеется, и великий хан.
воинов, посмеиваться над шахом. Хан слушал их как будто благосклонно, но,
когда поток похвальбы чуть поубавился, сказал:
Принижающий врага сам унижен будет, У шаха, не забывайте, четыреста тысяч
воинов.
вижу в нем хитрости или трусости. Ему выгодна торговля? А нам? Из владений
сартаулов в земли китайцев и обратно потекут рекой товары. Потекут через
наши степи, великий хан. А тот, кто сидит у реки, не умрет от жажды.
за Великой стеной. Города и селения станут платить тебе налоги, и твоя
сокровищница наполнится золотом, драгоценностями.
шах принял его послание, Махмуд, рассказывая, не упускал ни одной мелочи,
невольно оттягивал время, когда надо будет умолчать или признаться о
ночном разговоре с шахом. Служить шаху он не будет. Это решил еще в
Бухаре, после тайной встречи с купцами, так ловко устроенной Захиром. Все
купечество владений хорезмшаха, торгующее с Востоком, хотело того или нет,
оказалось слугой двух господ - Мухаммеда и Чингисхана. Было бы лучше, если
бы хозяин был один. Было бы хорошо, если бы им стал опора веры шах
Хорезма. Но для этого ему надо победить хана, чего он сделать не сможет:
он враждует с матерью, с кыпчаками, его боятся и потому не любят имамы,
его ненавидят жители недавно захваченных владений и усмиренных городов,
его государство рыхло, как комок творога... Кто думает о будущем, тому с
шахом не по пути. Так рассуждали купцы, тайные доброжелатели хана. Так
стал думать и Махмуд, и его душа перед ханом была чиста. Но кто скажет,
как все может повернуться...
концу. А главного так и не решился сказать.
сына?- спросил хан.
лицо перекосилось, будто под нос сунули жабу. Вот таким стал.- Махмуд
скосоротился, закатил глаза под лоб, вызвав смех нойонов.
начинают топыриться.
только среди мусульманских купцов. Они могут быть даже и среди эмиров
шаха. Что, если уже все донесли? Он обомлел. И еще не знал, как и что
будет говорить, полез в заветный мешочек, достал алмаз.
ни слова. А потом призвал меня к себе, обо всем расспрашивал. И этот
камень дал. За что? Чтобы я обо всем доносил ему. Был его соглядатаем.
Дорог этот камень. Но твое благоволение, великий владыка вселенной, для
меня, твоего недостойного раба, дороже целой шапки таких камней, целой
повозки золота и всех жемчугов мира...
катал его по широкой ладони - трепетную, негаснущую искру. Махмуд
старательно припоминал каждое слово, ничего не пропустил, не скрыл.
Говорил долго, боясь остановиться. Лицо хана оставалось непроницаемым.
Когда Махмуд замолчал, хан протянул ему алмаз.
медленно обвел взглядом лица нойонов.
караван. Вы, мои близкие люди, подберите из своих нукеров по два-три
знающих и способных человека. Дайте им серебра и золота, товаров, пусть
продают и покупают.- Усмешливо покосился на Боорчу.- Попробуем пить из
полноводной реки торговли. Но по дороге в сартаульские города пусть хорошо
примечают, где перевалы, где хорошие водопои и пастбища, где броды - не
через реки торговли, а просто через реки. И в городах паши люди должны
уметь видеть, слышать и нужное слово сказать... Этот караван пойдет в
ближние к нам города. Как только он возвратится, ты, Махмуд, поведешь
второй, подальше.
кошелек купца наполняет дорога. Я могу остаться, но свой кошелек и свои
товары пошлю с верным мне человеком. Он будет и всем полезен. Знает языки,
обычаи.
караван. Четыре с половиной сотни человек на лошадях, больше тысячи
Конюшевский Владислав
Свержин Владимир
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Орловский Гай Юлий