Чтение 87–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Ему не отрубят головы, - сказал Фуке, - я дам ему лошадей, чтобы он
мог бежать, и пятьсот тысяч ливров, с которыми он сможет прилично жить в
Англии. Притом от этой женщины, моего друга, он не получит ничего, кроме
лошадей и денег. Едем к ней, Пелисон.

Министр протянул руку к шелковому шнуру, висевшему внутри кареты. Пе-
лисон остановил его.

- Монсеньер, - сказал он, - вы потратите на розыски этой женщины
столько же времени, сколько Колумб - на поиски Нового Света. А между тем
в нашем распоряжении всего два часа. Если смотритель ляжет спать, трудно
будет проникнуть к нему без шума. А когда рассветет, нам уже ничего
нельзя будет сделать. Идите, монсеньер, к нему сами и не ищите этой
ночью ни ангела, ни женщины.

- Дорогой Пелисон, мы у ее дверей.

- У дверей ангела?

- Да.

- Но ведь это особняк госпожи де Бельер?

- Тише!

- О боже! - воскликнул Пелисон.

- Вы как будто имеете что-то против нее? - спросил Фуке.

- Увы, ровно ничего! Это-то и приводит меня в отчаяние... Ах, отчего
я не могу наговорить о ней столько дурного, чтобы помешать вам войти в
ее дом!

Фуке приказал кучеру остановить карету.

- Помешать? - повторил он. - Ничто в мире не может мне помешать поже-
лать доброго вечера госпоже дю Плесси-Бельер. И, может быть, нам еще по-
надобится ее помощь. Вы войдете со мною?

- Нет, монсеньер, я останусь здесь.

- Но я не хочу вас заставлять дожидаться меня, - возразил Фуке с при-
сущей ему любезностью.

- Лишняя причина, чтобы я остался: зная, что я жду вас, вы скорее
вернетесь... Но будьте осторожны: во дворе экипаж, - значит, у нее
кто-то в гостях.

Фуке уже опустил ногу на подножку экипажа, когда Пелисон вдруг воск-
ликнул:

- Умоляю вас, не ходите к этой даме, пока не побываете в тюрьме.

- Я только на пять минут, - отвечал Фуке, взбегая по ступенькам
подъезда.

Пелисон, насупившись, забился в угол кареты.

Поднявшись по лестнице, Фуке приказал доложить о себе лакею; его имя
вызвало почтительную суету, доказывавшую, что оно пользовалось почетом в
доме маркизы.

- Ах, господин министр! - воскликнула, сильно побледнев, маркиза, вы-
ходя к нему. - Какая неожиданная честь!.. Осторожнее: у меня Маргарита
Ванель, - шепнула она ему.

- Маркиза, - ответил смущенный Фуке, - я по делу... Всего два слова.

И он вошел в гостиную.

Сидевшая там госпожа Ванель поднялась с места.

На ее помертвевшем лице ясно читалась обуревавшая ее зависть. Напрас-
но Фуке обратился к ней с самым любезным приветствием; в ответ она
только бросила убийственный взгляд на него и на маркизу, острый взгляд
ревнивой женщины, как стилет пронзающий самую прочную броню. Она покло-
нилась своей приятельнице, еще ниже министру и удалилась, сославшись на
необходимость побывать еще где-то в этот вечер; ни смущенная маркиза, ни
охваченный беспокойством Фуке не успели удержать ее.

Оставшись с маркизой, Фуке молча опустился перед ней на колени.

- Я ждала вас, - с нежной улыбкой проговорила маркиза.

- Нет, - возразил Фуке, - если бы вы меня ждали, вы постарались бы
удалить эту женщину.

- Она явилась всего четверть часа тому назад.

- Любите ли вы меня хоть немножко, маркиза?

- Не в этом теперь дело, господин Фуке. Нужно Думать об опасности,
нависшей над вами. Что вы намерены предпринять?

- Я хочу вырвать сегодня моих друзей из тюрьмы.

- Каким образом?

- Подкупив коменданта тюрьмы.

- Он мой друг: не могу ли я помочь осужденным, не повредив вам?

- О маркиза, это была бы огромная услуга! Но как вы окажете ее, не
скомпрометировав себя! Нет, я не допущу, чтобы моя жизнь, власть или
свобода были куплены ценой хотя бы одной вашей слезы, хотя бы одного об-
лачка на вашем лице.

- Монсеньер, не говорите таких слов, - они опьяняют меня. Я готова
помочь вам, не думая о последствиях. Я действительно люблю вас, люблю,
как нежный друг, и, как друг, признательна за вашу деликатность, но,
увы... я никогда не буду вашей любовницей.

- Но почему, почему, маркиза? - воскликнул Фуке с отчаянием в голосе.

- Потому, что вы слишком любимы, - тихо сказала молодая женщина, - и
слишком многими... потому, что блеск славы и богатства оскорбляет мой
взор, а печаль и страдание привлекают его; потому, что, когда вы находи-
лись на вершине могущества, я отталкивала вас, и готова, как потерянная,
броситься в ваши объятия, заметив грозящую вам беду... Теперь вы поняли
меня, монсеньер... Будьте вновь счастливы, чтобы я могла остаться чистой
сердцем и мыслью: ваше несчастье погубит меня.

- О маркиза! - произнес Фуке с волнением, какого еще никогда не испы-
тывал. - Если бы я изведал до дна все человеческие горести и услышал из
ваших уст то слово, в котором вы отказывали мне, слово люблю, - оно сде-
лало бы меня самым великим, самым знаменитым, самым счастливым из людей!

Он еще стоял на коленях, осыпая поцелуями ее руки, когда в комнату
стремительно вбежал Пелисон.

- Монсеньер, маркиза, - произнес он с беспокойством, - простите меня,
ради бога. Но, монсеньер, вот уже полчаса, как вы здесь... О, не смотри-
те на меня оба так укоризненно... Сударыня, скажите, прошу вас, кто та
дама, которая вышла отсюда после прихода монсеньера?

- Это госпожа Ванель, - сказал Фуке.

- Я так и знал! - вскричал Пелисон.

- А что случилось?

- Она села в экипаж совершенно бледная.

- Что нам до этого? - спросил Фуке.

- Да, но важно то, что она сказала кучеру.

- Боже мой! Что же? - вскричала маркиза.

- "К Кольберу", - ответил Пелисон хриплым голосом.

- Великий боже! Уезжайте, уезжайте, монсеньер, - воскликнула маркиза,
толкая Фуке к двери, в то время как Пелисон тащил его за руку.

- Да что я, ребенок, что ли, которого пугают тенью? - протестовал ми-
нистр.

- Нет, - отвечала маркиза, - вы исполин, которого ехидна хочет уку-
сить в ногу.

Пелисон продолжал тащить Фуке к экипажу.

- В замок... во весь дух! - крикнул Пелисон кучеру.

Лошади понеслись с быстротою молнии, не встречая на своем пути ника-
ких препятствий. Только под аркадами Сен-Жан у въезда на Гревскую пло-
щадь карете министра преградил дорогу конный отряд. Пробиться сквозь не-
го не было никакой возможности. Пришлось переждать, пока проехали конные
стражники вместе с конвоируемой рми тяжелой повозкой, направлявшейся к
площади Бодуайе.

Фуке и его спутник не обратили на отряд внимания.

Пять минут спустя они входили к смотрителю замка. Последний прохажи-
вался взад и вперед по двору.

При имени Фуке, которое ему шепнул на ухо Пелисон, смотритель поспеш-
но подошел к экипажу со шляпой в руке и с низким поклоном произнес:

- Какая честь для меня, монсеньер!

- Я должен просить вас об услуге, сударь, - сказал Фуке.

- Приказывайте, монсеньер.

- Эта услуга сопряжена с известным риском, зато она гарантирует вам
навсегда мое расположение и покровительство.

- В чем она заключается, монсеньер?

- Вы должны проводить меня в камеры господ Лиодо и д'Эмери.

- Позволите ли вас спросить, монсеньер, зачем?

- Я объясню вам это в их присутствии, сударь, и предоставлю в ваше
распоряжение все средства облегчить им бегство.

- Бегство! Но разве монсеньеру не известно...

- Что? Говорите!

- Что господ Лиодо и д'Эмери здесь нет.

- С каких пор? - вздрогнув, спросил Фуке.

- Уже четверть часа.

- Где же они?

- Сейчас они в башне Венсенского замка.

- Почему их перевезли отсюда?

- По приказу короля.

- Какое несчастье! - вскричал Фуке, хватаясь за голову.

Он не произнес более ни слова, вернулся в карету с отчаянием в душе и
с помертвевшим взором.

- Наши друзья погибли, - сказал он Пелисону. - Кольбер отправил их в
Венсенскую башню. Это их мы встретили под аркадами Сен-Жан.

Пелисон, словно пораженный громом, молчал: он знал, что упреком убил
бы своего патрона.

- Куда прикажете ехать, монсеньер? - спросил лакей, открывая дверцы
кареты.

- В мой городской дом. А вы, Пелисон, возвращайтесь в Сен-Манде и
тотчас же привезите мне аббата Фуке. Вперед!