Кормилица ответила, что пускал, что крови вышло очень много и что поэтому
Карл дважды терял сознание.
сведуща в медицине, попросила показать ей кровь: ничего не могло быть легче,
ибо врач приказал сохранить кровь для наблюдений.
наполнила красной жидкостью флакончик, который она принесла с собой для этой
цели, и вернулась в спальню, пряча в карманах пальцы, кончики которых могли
бы обличить совершенное ею святотатство.
был поражен, увидев мать. Как это бывает после сна, он припомнил все свои
мысли, проникнутые обидой и злобой.
Анжуйскому, что прием будет завтра.
Екатерина. - Успокойтесь и усните.
которая дала совет, как это обычно делают для утешения больного или ребенка,
вышла из комнаты. Услышав, что дверь за ней закрылась, Карл сел на постели и
голосом, еще глухим после мучительного приступа болезни, вдруг крикнул:
на плечо и попыталась укачать его, точно он был еще ребенком.
утром позаниматься.
кормилица, несмотря на то, что ее царственный питомец сохранил за ней все ее
привилегии, не решалась противиться его приказам. Явились все, кого
потребовал король, и прием послов был назначен не на завтра, что оказалось
невозможным, а через пять дней.
***
герцог Анжуйский отправились к Рене, который, как известно, был предупрежден
об этом посещении и успел приготовить все необходимое для таинственного
действа.
жаровне рдел стальной клинок, на поверхности которого причудливыми
арабесками должны были обрисоваться грядущие события в судьбе того, о ком
вопрошали оракула; на жертвеннике лежала заранее принесенная "Книга судеб".
Ночь была на редкость светлая, так что Рене легко мог наблюдать за ходом и
расположением светил.
скрывала его лицо, длинный ночной плащ изменял его фигуру. Вслед за ним
явилась королева-мать. Не знай она заранее, что ее поджидает здесь сын, она
сама бы его не узнала. Екатерина сняла маску; герцог Анжуйский остался в
маске.
прошлом. Тот, о ком вы меня спрашиваете, отличается, как и все лица,
родившиеся под созвездием Рака, горячим сердцем и беспримерной гордостью. Он
могуществен; он прожил почти четверть века; небо даровало ему славу и
богатство. Так ли это, ваше величество?
жидкостью, и капнул на раскаленный докрасна клинок большую каплю этой
текучей плоти, которая тотчас закипела и скоро заструилась, принимая
фантастические очертания.
жестокой боли! Слышите, как он стонет, словно зовет на помощь? Видите, как
вокруг него все покрывается кровью? Видите, как у его смертного одра
готовятся великие бои? Вот копья, вот мечи...
волнения и останавливая рукой Генриха Анжуйского, который с жадным
любопытством наклонился над жаровней.
жаром, с такой убежденностью, что на висках у него вздулись жилы, его
сотрясала нервная дрожь, и он забился в тех пророческих конвульсиях, которые
сотрясали на треножниках древних пифий <Пифии - жрицы Аполлона,
прорицательницы. Они садились близ храма Аполлона на треножники,
поставленные над расселиной, откуда поднимались одуряющие испарения, и под
их действием произносили бессвязные слова, которые и толковались жрецами.> и
которые не оставляли их до смертного одра.
еще на три четверти полный, в другую - локон. Затем, приказав Екатерине
раскрыть книгу наугад и остановить взгляд на первом попавшемся месте, он
вылил вею оставшуюся кровь на стальной клинок, а локон бросил в жаровню,
произнося кабалистическую фразу, составленную из еврейских слов, значения
которых он не понимал.
распростерлась белая фигура, напоминавшая обряженного в саван покойника.
красный язык.
умрет, и его будет оплакивать только одна женщина! Ах, нет! Там, на другом
конце клинка, виднеется еще одна женщина, и на руках она как будто держит
ребенка.
спрашивала его, кто эти две женщины.
постепенно все рассеялось.
была не в силах совладать, несмотря на всю свою выдержку, прочла следующее
двустишие:
молчание Екатерина.
единоборством одного божества с другим, в будущем этому человеку ничего не
грозит. Хотя...
была закрыта Темным облачком.
надежда?
шепотом.
оставшуюся на дне флакончика, принялся рассматривать ее при свете горевшей
жаровни.
свидетельства простой науки, которой занимаются люди заурядные! Для всех,
кроме меня, - для врача, ученого, даже для Амбруаза Паре, - вот эта самая
кровь - чиста, здорова, кислотна, полна животных соков и пророчит долгие
годы телу, из которого она ушла, а между тем вся ее сила иссякнет быстро -
не пройдет и года, как эта жизнь угаснет!
нам же принадлежит прошедшее и будущее.
обратилась к нему Екатерина.
здравствующие, когда-нибудь, в свою очередь, успокоимся в гробу.
жизнь?
случай...
случай...
Рене.
сбить Рене с толку. Мать и сын вышли на улицу.
случай! А что, если этот случай произойдет в мое отсутствие? Ведь я же буду
в четырехстах милях...