умирающего и ничего не знал о событиях, происшедших после капитуляции
французов. Значительная доля самоуверенной развязности, которая обычно
придавала его обращению оттенок презрительной снисходительности ко всему
окружающему, покинула его, он как-то сник и присмирел.
подойдя поближе. - К примеру сказать, сержант Дунхем уж на что образцовый
солдат, а пришла ему пора отдать якорную цепь, он и цепляется за нее, будто
и не собирается пропускать через клюз. Слишком он привязан к дочери, это она
его держит. А я как вижу, что другу моему пришла пора отправляться в дальнее
плавание, всегда желаю ему скорого и благополучного отплытия.
возразил ему Следопыт. - Жизнь дорога и людям преклонных лет. Чем меньше она
иной раз стоит, тем больше ее ценят.
хоть он и чувствовал себя не на месте в роли сиделки, оправляющей больному
постель, и от души желал старому другу скорейшего избавления от душевных и
телесных мук. Обиженный столь превратным истолкованием своих слов и желая
оправдаться, он заявил с раздражением:
человека за то, что он в тяжелую минуту не сумел как следует выразить свои
мысли. Сержант Дунхем - мой шурин и близкий друг, насколько солдат может
быть близок моряку, и я почитаю его и ценю. Я не сомневаюсь, что он прожил
достойную жизнь, и не вижу большого греха в том, чтобы пожелать хорошему
человеку благополучно ошвартоваться у небесного причала. Все мм смертны, в
том числе и лучшие из нас, и это нам урок, чтобы мы не возгордились нашей
силой и красотой... Но где же квартирмейстер, Следопыт? Надо бы ему
проститься с сержантом, пусть и ненадолго, - ведь всем нам предстоит этот
путь.
точку. Правильные мысли, как известно, часто приходят в голову людям,
которые сами того не подозревают. Вам надо бы, однако, развить свою мысль,
сказав, что не только лучшие, но и худшие из нас смертны. Квартирмейстеру не
придется прощаться с сержантом, он его опередил на тропе смерти
нежданно-негаданно для себя и для других.
подобают серьезные мысли, но зачем говорить притчами?
если сержант Дунхем с оглядкой и не спеша готовится в свой долгий путь, как
человек степенный и серьезный, то квартирмейстер опередил его головоломным
прыжком. И, хотя это вопрос, в котором я не смею иметь свое суждение, однако
позволительно думать, что пути у них разные и никогда больше они не
пересекутся.
Мюра, чье долгое отсутствие начало его удивлять. - Я нигде не вижу
квартирмейстера но полагаю, что он в достаточной мере мужчина, чтобы не
убежать теперь, когда одержана победа. Другое дело, кабы предстояла драка.
ответил проводник и вкратце поведал Кэпу, какая смерть постигла лейтенанта.
- Тускарора поразил его с проворством гремучей змеи, но только без
предупреждения. Я видел немало дерзких нападений и яростных вспышек у
дикарей, но никогда не видел, чтобы душа так неожиданно покинула тело и
притом в минуту, столь неблагоприятную для умирающего. Дыхание Мюра
пресеклось вместе с ложью, которую произносили его уста, и дух отлетел в то
мгновение, когда коварство его достигло предела.
проверяя собственное дыхание.
водой и дикарями, - сказал он наконец. - И чем скорее я с ней разделаюсь,
тем больше буду себя уважать. Теперь, когда все стало на свое место, я
должен отметить, что этот ваш Мюр так проворно бросился в свое убежище в
скалах, чуть в воздухе запахло порохом, что я просто диву дался, откуда у
офицера такая прыть. Но я слишком торопился поспеть за ним и забыл это
занести в судовой журнал. Ах, грех какой! Так вы говорите, он изменник и
готов был продать свое отечество треклятым французам?
скальпы тому, кто больше предложит. На сей раз услуги его оплачивали
соотечественники капитана Каменное Сердце.
силой, а в крайнем случае удирают во все лопатки.
комплимент с учтивым презрением, которое, однако, не произвело ни малейшего
впечатления на тугодума-моряка. Но Следопыт с его врожденным тактом и
чувством справедливости не мог оставить выпад Кэпа без ответа - На мой
взгляд, - заметил он, - не так уж велика разница между англичанином и
французом. Они, правда, говорят на разных языках и служат разным королям, но
и те и другие - люди и думают и чувствуют как люди, конечно, когда для этого
имеются основания. Если француз подчас празднует труса, то это бывает и с
англичанином, а уж бежать без оглядки случается даже лошади, а тем более
человеку, и от национальности это меньше всего зависит.
этот раз дружелюбно, без саркастической усмешки, словно понял, что намерения
у Следопыта самые добрые, если он и выражается несколько грубовато, после
чего отвернулся, всем своим видом показывая, что все, что теперь
заблагорассудится сказать и сделать такому ничтожеству, как Кэп, его нимало
не интересует и он не намерен для этого манкировать своим завтраком.
жить, я и подумал, что он захочет сказать своему заместителю несколько слов.
Но, выходит, я опоздал: как вы правильно заметили. Следопыт, лейтенант его
опередив.
и капрал, не стоит ради этого беспокоить сержанта. А все, что требуется
сделать, сержант наверняка поручил бы мне. Нам остается похоронить наших
мертвецов и сжечь все строения, они находятся на территории неприятеля - по
диспозиции, если не по праву, - и, значит, нечего их ему дарить.
Возвращаться сюда нам уже не придется, раз французишки нас выследили, - это
значило бы с открытыми глазами лезть в волчий капкан. Все эти дела мы со
Змеем возьмем на себя, нам так же привычно налаживать отступления, как и
наступления.
отпустить человека без нескольких слов напутствия и утешения. Надо помочь
его душе отдать швартовы и сняться с якоря. Смерть в конце концов дело, всех
нас касающееся, раз никому ее не обойти рано или поздно.
всегда быть наготове. Я часто дума г, Соленая Вода, счастлив тот, кто ничего
не оставляет после себя, когда ему выходит срок. Взять хоть меня. Я охотник,
разведчик и проводник, у меня ни клочка земли за душой, и все же я владею
такими богатствами, что со мной не сравнится и обладатель богатейшего
поместья в Олбани. Под небесным шатром, ступая по ковру сухих листьев, мне
так привольно бродить по земле, как будто я ее господин и владыка. А что еще
человеку нужно? И не сказать, чтобы не было у меня земных привязанностей, -
правда, не бог весть они какие, если не считать Мэйбл Дунхем, да ведь ее-то
с собой не унесешь. В соседней крепости есть у меня щенки - премилые
зверюшки, - но для охоты они шумливы, и приходится нам временно жить
поврозь. Признаюсь, трудно было бы мне расстаться с "оленебоем"; но я не
вижу оснований, почему бы нам вместе не лечь в могилу, ведь мы, можно
сказать, одного с ним роста - точка в точку шесть футов. А не считая собак и
ружья, единственное мое достояние - трубка, подаренная Змеем, да кое-какие
памятки от путешественников, все это можно уместить в подсумке и положить
под голову, - а потому приказ о выступлении не застанет меня врасплох, смею
вас уверить!
блокгаузу, но так увлеклись каждый своей проповедью, что забыли, куда и
зачем идут. - Точно так же обстоит дело у меня. Сколько раз я думал с легким
сердцем, когда нам грозило кораблекрушение, что владелец посудины не я, а
кто-то другой! "Если старая калоша и пойдет ко дну, - говорил я себе, - это
будет стоить мне жизни, но не состоянья, а это как-никак утешение". Я
заметил, шатаясь по свету от Горна до Нордкапа, не говоря уж об этой
короткой, прогулке по пресным водам, что если у человека есть несколько
талеров в ларце под замком, то под тем же замком он держит свое сердце. А
потому все свои капиталы я ношу на себе зашитыми в пояс. Человек без сердца
выеденного яйца не стоит, это все равно что рыба с продырявленным пузырем.
ублюдок, и это знает всякий, кто имел дело с мингами. Меня мало интересуют
талеры и португальские золотые - это более ходкая монета в наших местах, - и
я с вами согласен, что, если у кого ларец набит червонцами, значит, он там
же схоронил свое сердце. Последний раз, как в стране у нас был мир, я
столько за два лета наготовил пушнины, что и сам было возмечтал о
собственности. Единственное, что меня тревожит, когда я думаю о женитьбе на
Мэйбл, - это как бы мне не слишком привязаться к вещам из желания устроить
ее получше.
как истинный христианин.
меня белый человек не может не быть христианином, как и краснокожий не может
не верить в блаженные поселения. И, в сущности, допуская известную разницу в
верованиях и в учении о том, чем дух займется после смерти, я считаю, что
каждый добрый делавар - добрый христианин, хотя бы его и не крестили, а
каждый добрый христианин - добрый делавар, в рассуждении человеческой
природы. Мы со Змеем частенько об этом толкуем, у него большой интерес к
Конан-Дойль Артур
Мацумото Сэйте
Корнев Павел
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Майер Стефани