домики с островерхими кровлями; служанки, выйдя на улицу, терли и скреб-
ли каменные плиты тротуара; из сотен кухонных труб шел дым; и я по-
чувствовал, что нам невозможно долее поститься.
пенни?
что там не пять фунтов! Но зачем вам деньги?
- Просто в этом злосчастном Роттердаме у меня украли кошелек, где были
все мои деньги. Теперь я могу в этом признаться, потому что худшее поза-
ди, но предстоит еще долгий путь, прежде чем я смогу получить деньги, и
если вы не купите мне кусок хлеба, я вынужден буду поститься дальше.
свете я увидел, как она побледнела, осунулась от усталости, и сердце мое
дрогнуло. Но она только рассмеялась.
одна я, но и вы? Да я только об этом и мечтала! Я буду счастлива накор-
мить вас завтраком. Но еще охотнее я стала бы плясать, чтобы заработать
вам на хлеб! Ведь здесь, я думаю, люди не видели наших плясок и, пожа-
луй, охотно заплатят за такое любопытное зрелище.
горячим восхищением. Когда мужчина видит мужество в женщине, это всегда
согревает его душу.
род, а у пекаря взяли кусок превосходного горячего, душистого хлеба и
стали уплетать его на ходу. От Делфта до Гааги всего пять миль по хоро-
шей дороге, под сенью деревьев, и по одну ее сторону лежит канал, а по
другую - живописные пастбища. Да, идти было очень приятно.
меня пристроить.
получу деньги, об этом можно не беспокоиться. Только вот где устроить
вас до приезда отца? Вчера вечером мне показалось, что вы не хотите
расставаться со мной?
самая большая помеха. Как же нам устроиться? Может быть, выдать вас за
мою сестру?
такую сестру. Но беда в том, что вы Катриона Драммонд.
не узнает. Ведь мы здесь совсем чужие.
наться, у меня сердце не на месте. Я буду очень раскаиваться, если неча-
янно дал вам дурной совет.
- Я слишком молод, чтобы давать вам советы, а вы - чтобы этих советов
слушаться. Правда, я не вижу иного выхода, но все равно мой долг - вас
предостеречь.
пил со мной, и это уже не в первый раз. Я поневоле свалилась вам в руки,
точно куль муки, и должна вам во всем повиноваться. Если вы берете меня
к себе, прекрасно. Если же нет... - Она повернулась ко мне и коснулась
моей руки. - Дэвид, я боюсь, - сказала она.
вспомнил, что у меня есть деньги, а у нее нет, и не очень-то красиво
быть скупым. - Катриона, - сказал я. - Поймите меня правильно: я только
хочу выполнить свой долг перед вами, дорогая моя! Я приехал сюда, в чу-
жой город, учиться и жить в одиночестве, а тут такой счастливый случай,
вы хоть ненадолго можете поселиться вместе со мной как сестра. Понимаете
ли вы, дорогая, какая это для меня радость, если вы будете со мною?
мое доброе имя пятном, за которое, к счастью, мне не пришлось расплачи-
ваться еще дороже. Но я помнил, как задел ее намек на поцелуй в письме
Барбары, и теперь, когда она зависела от меня, у меня не хватило смелос-
ти. Кроме того, право, я не видел, как иначе ее устроить, и, признаюсь,
искушение было слишком велико.
видимо, стоил ей огромного труда. Дважды ей приходилось садиться отды-
хать на обочине, и она мило оправдывалась, называя себя позором горного
края и своего клана и тяжким бременем для меня. Правда, сказала она, у
нее есть оправдание: она не привыкла ходить обутая. Я уговаривал ее
снять башмаки и чулки. Но она возразила, что в этой стране даже на про-
селочных дорогах ни одна женщина не ходит босиком.
но по лицу было видно, как ей больно и трудно.
ком, а кроны, иногда подстриженные, порой сплетались ветвями, и всюду
было множество красивых аллей и беседок. Там я оставил Катриону и один
отправился разыскивать моего доверенного. Я взял у него денег в кредит и
попросил указать мне какой-нибудь приличный тихий домик. Мой багаж еще
не прибыл, сказал я ему и попросил предупредить об этом хозяев дома, а
потом объяснил, что со мной ненадолго приехала моя сестра, которая будет
вести у меня хозяйство, так что мне понадобятся две комнаты. Все это
звучало очень убедительно, но вот беда, мой родич мистер Бэлфур в своем
рекомендательном письме обо всем сказал весьма подробно, однако ни сло-
вом не упомянул о сестре. Я видел, что это вызвало у голландца подозре-
ния; и, уставясь на меня поверх огромных очков, этот тщедушный челове-
чек, похожий на больного кролика, принялся с пристрастием меня допраши-
вать.
он согласится принять мою сестру в свай дом и я приведу ее. Ну и запу-
танный получится клубок, и все это может кончиться позором для девушки и
для меня самого. Тогда я поспешно начал описывать ему нрав моей сестры.
Оказалось, что она очень застенчивая и дичится чужих людей, поэтому я
оставил ее в парке. Водоворот лжи захлестнул меня и, как это всегда бы-
вает в подобных случаях, я погрузился в него гораздо глубже, чем было
необходимо, присовокупив еще некоторые совсем уж излишние подробности о
слабом здоровье мисс Бэлфур и о ее детстве, проведенном в одиночестве,
но тут же устыдился и покраснел.
латься. Но как человек деловой, он помнил, что денег у меня немало, и,
несмотря на мое сомнительное поведение, любезно дал мне в провожатые
своего сына и велел ему помочь мне устроиться. Пришлось представить это-
му юноше Катриону. Бедняжка отдохнула, чувствовала себя лучше и держа-
лась безукоризненно, - она взяла меня за руку и назвала братом, держась
непринужденней меня самого. Одно было неприятно: стараясь помочь мне,
она выказала голландцу слишком много любезности. И я поневоле подумал,
что мисс Бэлфур вдруг преодолела свою застенчивость. А тут еще разница в
нашей речи. У меня был протяжный говор жителя равнин; ома же говорила,
как все горцы, хоть и с некоторым английским акцентом, правда, гораздо
более приятным, чем у самих англичан, и ее едва ли можно было назвать
знатоком английской грамматики; таким образом, мы были слишком несхожи,
чтобы счесть нас братом и сестрой. Но молодой голландец оказался тупым и
настолько бесчувственным, что даже не заметил ее красоты и вызвал этим
мое презрение. Он помог нам найти жилье и тотчас ушел, чем оказал нам
еще большую услугу.
вели две смежные комнаты, и в каждой, по голландскому обычаю, был высо-
кий, чуть не до потолка, камин; из окон открывался один и тот же вид:
макушка дерева, росшего на маленьком дворике, кусочек канала, домики в
голландском стиле и церковный шпиль на другом берегу. Многочисленные ко-
локола этой церкви звучали приятной музыкой; а в редкие ясные дни солнце
светило прямо в окна обеих комнат. Из соседнего трактира нам приносили
недурную еду.
не разговаривали, и, как только она поела, я велел ей лечь спать. Наутро
я первым делом написал письмо Спротту, прося прислать ее вещи, а также
несколько строк Алану на адрес вождя его клана; я отправил письма и,
когда подали завтрак, разбудил Катриону. Она вышла в своем единственном
платье, и я смутился, увидев на ее чулках дорожную грязь. Как выясни-
лось, ее вещи могли прибыть в Лейден лишь через несколько дней, а ей бы-
ло необходимо переодеться. Сначала она ни за что не хотела согласиться
на такие расходы; но я напомнил ей, что теперь она сестра богатого чело-
века и должна достойно играть эту роль, а в первой же лавке она вошла во
вкус, и глаза у нее разгорелись. Мне приятно было видеть, как наивно и
горячо она радуется покупкам. Меня удивляло, что я и сам увлекся: мне
все было мало, все казалось недостаточно красивым для нее, и я не уста-
вал восхищаться ею в различных нарядах. Право же, я начал понимать мисс
Грант, которая столько внимания уделяла туалетам; в самом деле, одевать
красивую девушку - одно удовольствие! Кстати говоря, голландские ситцы
необычайно дешевы и хороши; но мне стыдно признаться, сколько я уплатил