(здесь страница вырвана.)
...вал эту страницу, чтоб никто не прочитал позорного описания того, как
человек с дипломом бежал воровски и трусливо и крал свой собственный костюм.
Да что костюм!
Рубашку я захватил больничную. Не до того было. На другой день, сделав укол,
ожвл и вернулся к доктору Н. Он встретил меня жалостливо, но сквозь эту жалость
сквозило все-таки презрение. И это напрасно. Ведь он - психиатр и должен
понимать, что я не всегда владею собой. Я болен. Что ж презирать меня? Я вернул
больничную рубашку.
Он сказал:
- Спасибо, - и добавил: - что же вы теперь думаете делать?
Я сказал бойко (я был в этот момент в состоянии эйфории):
- Я решил вернуться к себе в глушь, тем более, что отпуск мой истек. Я очень
благодарен вам за помощь, я чувствую себя значительно лучше. Буду продолжать
лечиться у себя.
Ответил он так:
- Вы ничуть не чувствуете себя лучше. Мне, право, смешно, что вы говорите это
мне. Ведь одного взгляда на ваши зрачки достаточно. Ну, кому вы говорите?..
- Я, профессор, не могу сразу отвыкнуть... в особенности теперь, когда
происходят все эти события... меня совершенно издергала стрельба...
- Она кончилась. Вот новая власть. Ложитесь опять.
Тут я вспомнил все... холодные коридоры... пустые, масляной краской выкрашенные
стены... и я ползу, как собака с перебитой ногой... чего-то жду... Чего?
Горячей ванны?.. Укольчика в 0,005 морфия. Дозы, от которой, правда, не
умирают... но только... а вся тоска остается, лежит бременем, как и лежала...
пустые ночи, рубашку, которую я изорвал на себе, умоляя, чтобы меня
выпустили?..
Нет. Нет. Изобрели морфий, вытянули его из высохших щелкающих головок
божественного растения, ну так найдите же способ и лечить без мучений! Я упрямо
покачал головой. Тут он приподнялся. И я вдруг испуганно бросился к двери. Мне
показалось, что он хочет запереть за мной дверь и силою удержать меня в
лечебнице...
Профессор побагровел.
- Я не тюремный надзиратель, - не без раздражения молвил он, - и у меня не
Бутырки. Сидите спокойно. Вы хвастались, что вы совершенно нормальны, две
недели назад. А между тем... - он выразительно повторил мой жест испуга, я вас
не держу-с.
- Профессор, верните мне мою расписку. Умоляю вас, и даже голос мой жалостливо
дрогнул.
- Пожалуйста.
Он щелкнул ключом в столе и отдал мне мою расписку (о том, что я обязуюсь
пройти весь двухмесячный курс лечения и что меня могут задержать в лечебнице и
т.д., словом, обычного типа.)
Дрожащей рукой я принял записку и спрятал, пролепетав:
- Благодарю вас.
Затем встал, чтобы уходить. И пошел.
- Доктор Поляков! - раздалось мне вслед. Я обернулся, держась за ручку двери -
Вот что, - заговорил он, одумайтесь. Поймите, что вы все равно попадете в
психиатрическую лечебницу, ну, немножко попозже... и притом попадете в гораздо
более плохом состоянии. Я с вами считался все-таки как с врачом. А тогда вы
придете уже в состоянии полного душевного развала. Вам, голубчик, в сущности, и
практиковать нельзя и, пожалуй, преступно не предупредить ваше место службы.
Я вздрогнул и ясно почувствовал, что краска сошла у меня с лица (хотя и так ее
очень немного у меня).
- Я, - сказал я глухо, - умоляю вас, профессор, ничего никому не говорить...
Что ж, меня удалят со службы... Ославят больным... За что вы хотите мне это
сделать?
- Идите, - досадливо крикнул он, - идите. Ничего не буду говорить. Все равно
вас вернут...
Я ушел и, клянусь, всю дорогу дергался от боли и стыда... почему?..
???
Очень просто. Ах, мой друг, мой верный дневник. Ты-то ведь не выдашь меня? Дело
не в костюме, а в том, что я в лечебшице украл морфий. 3 кубика в кристаллах и
10 грамм однопроцентного раствора.
Меня интересует не только это, а еще вот что. Ключ в шкафу торчал. Ну, а если
бы его не было? Взломал бы я шкаф или нет? А? по совести?
Взломал бы.
Итак, доктор Поляков - вор. Страницу я успею вырвать.
Ну, насчет практики он все-таки пересолил. Да, я дегенерат. Совершенно верно. У
меня начался распад моральной личности. Но работать я могу, я никому из моих
пациентов не могу причинить зла или вреда.
???
Да, почему украл? Очень просто. Я решил, что во время боев и всей кутерьмы,
связанной с переворотом, я нигде не достану морфия. Но когда утихло, я достал
еще в одной аптеке на окраине - 15 грамм однопроцентного раствора вещь для меня
бесполезная и нудная (9 шприцов придется впрыскивать!). И унижаться еще
пришлось. Фармацевт потребовал печать, смотрел на меня хмуро и подозрительно.
Но зато на другой день я, придя в норму, получил без всякой задержки в другой
аптеке 20 граммов в кристаллах - написал рецепт для больницы (попутно, конечно,
выписал кофеин и аспирин). Да в конце концов, почему я должен прятаться,
бояться? В самом деле, точно на лбу у меня написано, что я - морфинист? Кому
какое дело, в конце концов?
???
Да и велик ли распад? Привожу в свидетели эти записи. Они отрывочны, но ведь я
же не писатель! Разве в них какиебудь безумные мысли? По-моему, я рассуждаю
совершенно здраво.
???
У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, -
способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество - это важные,
значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...
Ночь течет, черна и молчалива. Где-то оголенный лес, за ним речка, холод,
осень. Далеко, далеко взчерошенная буйная Москва. Мне ни до чего нет дела, мне
ничего не нужно, и меня никуда не тянет.
Гори, огонь, в моей лампе, гори тихо, я хочу отдыхать после московских
приключений, я хочу их забыть.
И забыл.
Забыл.
18-го ноября.
Заморозки. Подсохло. Я вышел пройтись к речке по тропинке, потому что я почти
никогда не дышу воздухом.
Распад личности - распадом, но все же я делаю попытки воздерживаться от него.
Например, сегодня утром я не делал впрыскивания. (Теперь я делаю впрыскивания
три раза в день по 3 шприца четырехпроцентного растора). Неудобно. Мне жаль
Анны. Каждый новый процент убивает ее. Мне жаль. Ах, какой человек!
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Конан-Дойль Артур