Чтение 87–й страницы книги ~Умножающий печаль~

теперь все ссанье, кроме говна. Эта банда смотрит на меня, как на падаль.

Нет, ребята, не могу я вам этого позволить! Рано! Я не падаль! И
пришибить меня при задержании или придушить в камере я вам не дам!

Серега разорвал аккредитив своей жизни и отдал мне контрольный купон. Он
мне дает дополнительный тайм, утешительный заезд. Такой долг нельзя
выплатить. И нельзя отказаться от ссуды на жизнь.

Ладно, пока мы живы. Счеты не закончены. Рассчитаемся судьбой...

Сидя в кафе на втором этаже аэропорта в мучительно-неподвижном ожидании,
пока Серега где-то сновал в кассах, я пил с отвращением пиво, бесплодно,
тупо думал о своей жизни, о Марине - и не ощущал боли, как под наркозом, как
после контузии. А может, я еще не мог представить, понять, почувствовать,
что больше ее нет со мной.

Мне мешала думать о Марине, о Сереге, Хитром Псе компания за соседним
столиком. Толстого среднеазиата с депутатским значком провожала куда-то
свора холуев, и они громко шутили, тоненько смеялись, заискивали перед ним,
говорили за него тосты и лезли из кожи вон, чтобы он, не дай Бог, не
подумал, что им не нравится быть его холуями. А он был добр, снисходительно
разрешал.

Появился Серега, протянул мне небольшую дорожную сумку.

- Это я внизу купил. Напихал туда газет, журналов...

- Зачем? - не понял я.

- Никто, даже офицеры Интерпола, не летает за границу с пустыми руками.

Он достал из кармана, положил на столик портмоне:

- Возьми... Здесь билет на транзитный рейс Токио - Москва - Франкфурт.
Мой международный паспорт, служебное удостоверение... И там еще осталось
триста шестьдесят долларов.

- Серега, забери деньги... Мне надо долететь... У меня есть. Я богатый...

Серега долго, печально смотрел на меня, потом осторожно сказал:

- Кот, мне надо предупредить тебя... У тебя нет денег. На твоих счетах
пусто, ветер гуляет.

Занятно. Ну, проказница Судьба, что еще придумала интересного? И смех, и
плач - как дребезги души.

- А! Плевать! Бог дал, черт взял!.. Я все равно богатый. Не пропадем...

Перед таможенным досмотром обнялись. Серега сказал:

- Фото в паспорте будут смотреть один раз - погранцы на пасконтроле...
Ненавязчиво покажи мою ксиву. И постарайся чем-нибудь отвлечь внимание. Не
переиграй смотри...

Потом я снова обнял его, судорожно, крепко сжал:

- Серега, братан... Чего говорить тебе? Найду тебя... Скоро...

Прошел таможню, зарегистрировал билет и встал в очередь к стеклянному
пеналу пограничного контроля. Двигались медленно. Я оглянулся - Серега стоял
далеко, за двумя кордонами, закусив губы, ждал моего рывка. Рядом с ним
горестно махали пухлыми лапами давешние холуи из-за соседнего столика. Их
любимый сатрап стоял позади меня, человека через три.

Наконец освободился проход перед кабиной пограничника. И я услышал внутри
себя замолкший было звон напряжения, злой азарт соревнования, адреналиновый
визг в крови.

За стеклом сидела конопатая девка в зеленой форме прапорщицы. На Лору
чем-то похожа. Засунул в стеклянную амбразуру паспорт и коричневые корочки с
металлической бляхой Интерпола.

- Здравствуйте, товарищ Зеленый Фуражкин, - сказал я вахтенной и внятно
шепнул: - Удостоверение посмотрите и сразу верните...

Она непонимающе смотрела на меня.

- Вас хорошо видно из очереди на контроль, поэтому делайте вид, что
тщательно изучаете мои документы, - дал я ей указание и пояснил: - Через три
человека стоит толстый басмач с золотыми зубами. Посмотри, сестренка,
внимательно его бумаги и запиши все установочные данные, они нам
понадобятся...

И громко попрощался:

- Спасибо! До свидания! Счастливо оставаться...

Конопатая зеленая девица послушно шлепнула в Серегин паспорт красный
штемпель:

- Счастливого пути...

Перед магазином "дьюти-фри" был воздвигнут огромный транспарант с видами
Москвы - "This is another World!".

Нет, это не другой мир. Или все-таки?

Купил бутылку бурбона "Джек Дэниэлс". Вот и нашел себе попутчика,
компаньона, собеседника до самого Франкфурта. Потолкуем мы с тобой всерьез,
дорогой Джек, достопочтенный мистер Дениэлс. Объяснишь мне по пути,
кентуккский полковник, как дальше жить.

И помянем с тобой всех, кого я здесь любил. И потерял...

СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ:

ИНОЙ МИР

Прошел! О чем-то он говорил с пограничником. Или с пограничницей - отсюда
не видать. Улыбался. И прошел.

А я долго стоял и тупо рассматривал рекламу магазина беспошлинной
торговли - "This is another World!".

Пора идти. Куда? Наверное, в наш, в иной мир. Другого у меня нет.

Раздался телефонный звонок. Нажал кнопочку и услышал голос Лены:

- Босс! Вы намерены ужинать?

Я молчал и слушал ее дыхание.

- Алло! Алло! Ты куда там пропал? - забеспокоилась Лена.

- Я здесь, слушаю тебя...

- Это я тебя слушаю, мой маленький босс. Жду, так сказать, руководящих
указаний.

- Я тебе больше не босс. Ни маленький, ни большой... Никакой... Твоя
миссия закончена...

Она помолчала, будто перепроверяла мои слова, на зубок пробовала, потом
грозно спросила:

- Это что же такое деется? Девушку нежную, можно сказать, вполне
невинную, поматросил и бросил? А в парторганизацию не хочешь? Сейчас отца
попрошу позвонить лично товарищу Зюганову! Они тебе такую
персоналочку-аморалочку организуют! Из партии выключат! В жизни больше за
границу не выпустят!..

- Я, по-моему, с этим справился самостоятельно...

Она разочарованно вздохнула и предложила:

- Тогда иди домой. Быстрее... Я тебя очень жду!

МИДАС

Ах, какой это был прекрасный, высокий и печальный пир!

Крез, лидийский царь, сказал мне с гордостью:

- Мидас, а все равно я был богаче тебя...

- Наверное, - согласился я.

Сиво-седой, просто зеленый от старости Мафусаил предостерег меня:

- Мой век, Мидас, был громаден. Но и он истек. Не гордись...

- Я насыщен годами...

А мудрейший царь иудеев Соломон утешил меня:

- Пустое! Никто не ведает меры страдания, цены богатства и силы любви. Не
радуйся без предела и не отчаивайся вовек! Уповай...

Отошли они все.

Открыл я глаза и увидел, что никого нет. Догорает огонек в очаге. И силы
мои иссякают.

А псы мои сидели рядом, смотрели на меня с печалью, и слезы катились по
их лохматым мордам.

- Не грустите! - попросил я их. - Сильнее любви, богатства и власти -
время. Праздник жизни прекрасен. Но наступает час, и с самой лучшей
компанией приходится расставаться...

Москва - Лион - Нью-Йорк,

октябрь 1999 г.

OCR: Charmant, ноябрь 2000 г.

К печати готовится новый захватывающий роман Георгия Вайнера "Райский сад
дьявола"

РАЙСКИЙ САД ДЬЯВОЛА

(отрывок из романа)

США, НЬЮ-ЙОРК.

АЭРОПОРТ ДЖОНА Ф.КЕННЕДИ.

16 СЕНТЯБРЯ 1999 г.

Дремота Лекаря была зыбкой, прозрачной, будто одурь от первого косяка, от
сладкой утренней затяжки анашой. Мир плавно раскачивался вокруг и
невнятно-ватно гудело в ушах -... ва-ава-ва-ава. Как в бане.

Но закрашенную стеклянную дверь из таможни в зал ожидания Лекарь ни на
секунду не выпускал из прицела полусмеженных век. Сейчас пассажиры
московского рейса со своими жуткими баулами закупорят выход. Лекарь подумал,
что огромный багаж - верная примета нищеты, богатые двигаются по миру
налегке.

Было душно, кондиционер задыхался - не мог разогнать спертый пар, потный
жар возбужденных встречающих. Господи, как они противно галдели! Лекарь
испытывал к ним ненависть, тягостную и неукротимую, как подступающая рвота.
Совки проклятые! Были, есть и пребудут вонючими совками!

Распахнулась дверь, оттуда вынырнула женщина, увешанная сумками, и тотчас
над ухом Лекаря пронзительно заголосили:

- О-о, Маня! Смотрите, это же Маня!..

Ага, пошел "аэрофлотовский" рейс. Лекарь встал, подтянул ногой из-за
кресла кейс и подался ближе к стеклянным дверям. Оттуда появились несколько
накрахмаленных выутюженных мужичков без возраста с неразличимыми лицами
швейцаров - первый класс. Новые советские буржуа шли уверенно, брезгливо
разгребая толпу, они всем своим видом демонстрировали, что они здесь не
впервой, что они разъездные, что они не чета этой вопящей суетливой
эмигрантской и "пылесосно-гостевой" шантрапе, что это их встречают шофера