что пора мне пойти хоть дворником, но приносить деньги в семью. Но все мои
мысли были о романе. Я существовал в образах своих героев и в их мире.
Проживал все радости и печали с каждым героем, пытаясь представить, как он
или она поступил бы в той или иной ситуации...
остался единственным, не утратившим веру в свою звезду... Верить в грядущий
успех было нелегко...
автобусе сунул руку в карман и обнаружил, что, кроме цельного полтинника, ни
другой мелочи, ни других денег у меня нет. Боясь попасть в лапы злобных
контролеров, попытался разменять полтинник, но ни у кого не оказалось нужной
мелочи. Тогда я встал у кассы и стал собирать пятаки, чтобы набрать себе
сдачу. Выходя на своей остановке, опустил полтинник в кассу и оторвал билет.
Возвращаясь домой, сунул руку в карман, чтобы оплатить проезд, и вытащил
вместо пятака тот полтинник.
вместо полтинника бросил в кассу пятак. Первым движением души было опустить
полтинник в кассу, но мой голодный желудок напомнил о себе: полтинник - это
же двести граммов докторской и полбатона хлеба! После короткой, но яростной
схватки совести с желудком победил послед-ний! Более того, этот случай спас
меня от истощения: потом, в самые трудные дни настоящего голода, я прибегал
к спасительной тактике "неразменного полтинника", доведя свою технику до
совершенства, чтобы не дай Бог привлечь внимание какого-нибудь дотошного
пассажира. Такие встречались нередко, и я, заметив излишнее внимание к своей
персоне, демонстративно отсчитывал "свои" сорок пять копеек, опускал
полтинник в кассу, отрывал билет и спокойно отходил в сторону.
собирал. Этого рубля как раз хватало на двое суток... Иногда мне удавалось
написать какую-нибудь статью, очерк или рассказ и "тиснуть" в одной из
центральных газет, что давало от тридцати до шестидесяти рублей! На
"газетные" деньги накупал для себя продуктов, а для Татьяны с Володей
фруктов. К сожалению, это выходило не столь часто, а потому наши отношения
становились все напряженнее и напряженнее. Долго так продолжаться не могло,
и после очередных на меня нападок я не выдержал и предложил расстаться: в
ноябре восемьдесят второго года нас развели. Однажды, перейдя лестничную
площадку, позвонил в их квартиру, чтобы повидаться с сыном, но никто не
ответил. Думая, что на выходные они уехали на дачу в Жаворонки, я позвонил
через пару дней, и чужой голос мне ответил, сообщив, что они обменяли
квартиру, но давать новый адрес запретили.
сына и втайне надеялся, издав книгу, вернуться и засыпать их деньгами, но...
жизнь уготовила мне самое страшное испытание!..
московской, пришел к внутреннему убеждению, что жениться нужно на сироте...
появились реальные надежды обнародовать свое творчество. На радио тепло
отнеслись к моим повестям и твердо пообещали, что я сам буду их читать в
эфире. Но главным событием этого года стало окончательное, как мне тогда
думалось, завершение романа, посвященного моим погибшим друзьям. Название
"Смотри человеку в глаза" тогда казалось мне вполне подходящим.
к кому бы ни обращался, услышав, о чем он, все в буквальном смысле
отмахивались, и, признаюсь, не без испуга в глазах. Я твердо уяснил, что
безвестному, начинающему автору никогда не пробиться в таинственный и
манящий сонм писателей. Потому и озаботился поисками известного писателя,
который, как говорится, хотя бы чуть-чуть меня подтолкнул. С литературным
наставником мне повезло.
жизни, родителях, увлечениях. Сначала мне казалось, что этот удивительный
человек просто умеет создавать впечатление того, что всерьез интересуется
жизнью собеседника, но чем больше мы общались, тем глубже я убеждался в том,
что Борис Львович не может жить по-другому: он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО близко
принимает к сердцу все радости и горести того, с кем общается. А как дотошно
он разбирал по косточкам мой роман!
жизненных и литературных тайн он открыл мне! В одну из наших встреч Борис
Львович сказал:
захочет ее издать...
- вложить свой труд, свою душу, сердце, и рано или поздно люди оценят твое
произведение! А чтобы ты дожил до этого дня, - он улыбнулся, - я попытаюсь
тебе помочь... Думаю, в июне-июле буду посвободнее, а к тому времени,
надеюсь, и ты отшлифуешь свой роман, тогда и начнем атаковать издателей...
сердце писателя! На всю жизнь запомнил я Ваши слова...
наставником. Созвонился с Борисом Львовичем, который пригласил меня на
подмосковную дачу в Солнечногорске. С огромным волнением подъезжаю, а
наставник, достаточно крепкий для своих семидесяти пяти лет, уже встречает
на крыльце. Я вручил ему свои новые романы, и мы углубились в воспоминания.
А перед расставанием сфотографировались на память. Через пару дней получаю
от него одну из самых любимых повестей - "Завтра была война" с очень
трогательным автографом:
Николаевич. А поэтому просто -
января восемьдесят третьего года, и тогда я был так нетерпелив, что хотелось
услышать мнение еще какого-нибудь маститого писателя... Моя близкая
приятельница Виктория Стенберг в то время проявляла трогательное участие в
моей судьбе и дала мне телефон Аркадия Вайнера, назвав имя человека, на
которого мне следовало сослаться, чтобы, как заметила Вика, Вайнер меня "не
отфутболил".
звоню, представляюсь, говорю, от кого и по какому поводу.
рукописью, еду на метро в сторону проспекта Мира, чтобы встретиться с самим
Аркадием Вайнером! Да еще и в его собственной квартире! Почему-то волновался
даже больше, чем когда впервые ехал на встречу с Борисом Васильевым...
весело. Еле заметное напряжение промелькнуло на его лице, когда он увидел
объем рукописи: тогда она была около четырехсот печатных страниц.
два-три: сейчас я так перегружен, что ни продыха...
успокаивая себя тем, что писатель хотя бы не отказался прочитать. А рано
утром следующего дня, то есть в субботу, меня будит телефонный звонок.
Хватаю трубку.
голос, но спросонья не могу ничего понять, да и голос не узнал.
только что закончил читать! Сейчас можешь приехать?
лететь в космос...
в мире преодолел земное притяжение, мне, как родившемуся двенадцатого
апреля, предложили выступить на общешкольной линейке, посвященной его
полету. Я говорил, как счастлив, что родился в такой знаменательный день,
что обещаю стать достойным великого подвига первого космонавта! А на
следующий день написал вдохновенное письмо на имя Н.С. Хрущева, в котором,
рассказав о себе, как о спортсмене и учащемся без троек, просил включить в
отряд космонавтов!
проектами". Как вдруг ранним утром приходит почтальон и спрашивает меня,
называя имя, отчество и фамилию. Родители еще были дома и заметно
побледнели. Признаюсь, что названный человек, это я, и почтальон просит меня
расписаться за заказное письмо из Москвы. Помню, как он с гордой завистью
добавил:
отвечал какой-то генерал. Меня благодарили за столь высокие устремления, но
советовали сначала закончить школу, потом институт, набраться знаний, и,
возможно, после этого мою просьбу смогут удовлетворить... С какой гордостью
Эриксон Стивен
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий