фашистами и тем самым оправданным. Но заключенные не простили Гогу. Он
ослабел, опустился до должности капо. И сейчас он здесь, курсант.
коммунисты не создали среди военнопленных подпольных организаций и
военнопленные подчинялись бы всем установленным правилам, то не было бы
никакой нужды ни в военной охране лагеря, ни в системе наказаний, - ведь
все это противоречит свойственной немцам чувствительности и вызывает у
исполнителей душевные страдания, причем более мучительные, нежели
физические страдания нарушителей порядка.
объясняется это совсем просто. Германия взяла на себя миссию содержать
советских военнопленных, но саботаж советских граждан на оккупированных
территориях лишает ее возможности получать оттуда такое количество
продовольствия, которое могло бы обеспечить и военнопленных. Таким
образом, получается, что советские люди, находящиеся на оккупированных
территориях, виновны в том, что советские военнопленные умирают в лагерях
от голода.
глаза Гоги.
"смирно". Руки его покорно лежали на коленях, окурок сигареты уже обжигал
губы, но он не замечал этого. Лицо оставалось бесстрастным, и только
правая нога, - вероятно, ею он вышиб скамейку из-под ног приговоренного к
смерти товарища, - беспрерывно дрожала.
есть очень красивые песни. Он хороший, трудолюбивый пахарь. Мы очень любим
русский народ. И мя поможем вашим целям, чтобы Россия снова стала для вас
уютной, как родная изба. - Напомнил вкрадчиво: - У вас были очень добрые
императрицы - Екатерина Первая, а также Вторая. Немки. О! Как они
заботились о русском народе! А народ называл их "матушка", то есть "мама".
Как это прекрасно! - Гаген закатил глаза, потом произнес строго,
осуждающе: - Конечно, мы, немцы, виноваты перед вами, что не смоги в свое
время разоблачить перед всем миром преступность идей Маркса. Вы пали их
жертвами, и теперь мы несем ответственность за то, что Маркс родился на
нашей земле, и вынуждены спасать другие народы от его зловредных идей. Нам
помогают в этом наши доблесные солдаты. - Спросил заботливо: - Ты все
понял?
какое-то мгновение блеснули зло и насмешливо, а потом снова потускнели,
умерли.
форточку, сказал брезгливо:
нотой в голосе: - Вы заметили, как это существо растрогалось, когда я
сказал приятное о его племени? - Заявил: - Мы должны очень хорошо знать их
историю, обычаи. Им это лестно и пробуждает здоровые инстинкты
земледельцев.
способности, стремясь наилучшим образом выполнить секрктную директиву о
снискании доверия курсантов.
здесь мертвым, жгучие мысли обжигали мозг Иоганна, лишая его сна.
директивы, лишившей его возможности найти путь к сближению с курсантами.
Если руководители, преподаватели, инструкторы, следуя этой директиве,
будут завоевывать доверие курсантов при помощи лицемерного
доброжелательства, то, естественно, у тех, кто нужен Иоганну, рано или
поздно возникнет острое недоверие к немцам, ищущим сближения с ними таким
путем. Для Иоганна этот путь неприемлем. Все, что он попытается сделать,
будет казаться ловушкой тем, кто еще имеет надежду вырваться на свободу.
расположение не что иное, как ловушка? Но как? Для этого он должен
предварительно обрести их доверие. Но когда все немцы здесь сттремятся к
тому же, как смогут выбранные им люди отличить его искренние стремления от
стремлений его сослуживцев?
и, пройдя предварительную подготовку, он заставил себя перевоплотиться в
немца, стать немцем, неизменно оставаясь при этом самим собой. Играя эту
роль, он все время совершенствовал ее, восприимчиво заимствуя у окружающих
нужные ему мельчайшие черточки, которые он неустанно подмечал и кропотливо
собирал. Верно угадывая психологию тех, с кем ему приходилось общаться, он
с механической точностью воспроизводил их идеологические канонизированные
фразы: они служили ему защитным средством, этаким официозным мундиром
мысли. Все это выходило у него доствточно достоверно. Но проникнуть в душу
человека, изменившего Родине, поставить себя на его место, чтобы тщательно
исследовать, что же человеческое осталось в нем в таких обстоятельствах, а
что погибло намертво, - это Иоганну не удавалось.
человека, который в момент отчаяния решился "в качестве разумного
временного компромисса" сделать начальную уступку врагу и, втянутый в
первый круг водоворота, потом падает все ниже, влекомый суживающимися
кругами на гибельное дно.
чтобы внушить ему мужество, так позорно утраченное, и затем обнадежить,
заставить поверить, что, совершив подвиг, он сумеет вновь вернуться к
своему народу.
стал предателем из-за своей слабости, есть и другие, те, кто совершает
сейчас новое и еще более подлое предательство: легко клюнув на внушаемые
фашистами лживые посулы, эти трусы нвбираются здесь храбрости в надежде
стать доверенными соучастниками в разбойничьем рассечении их отчизны на
куски. Они верят, что каждый такой кусок под благосклонной эгидой
германской империи станет изолированным заповедником всего стародавнего,
патриархального и Германия будет заботиться о подопечных земледельческих
нациях - своих сырьевых придатках.
понимал их. А такие были, особенно среди тех, кого привезли сюда из
подготовительных школ, - воспитанники различных
буржуазно-националистических антисоветских центров. Им мерещиласькроткая
покорность своих народов, обращенных вспять, к старым, патриархальным
временам, тихая жизнь под соломенными кровлями хат, "самостийное"
существование. И ради него они готовы были истреблять свой народ, который
влился в семью других советских народов, образовавших величайшую
социалистическую державу. Но вместе с тем нельзя было не думать, что,
кроме тех, у кого навязанные врагом взгляды срослись с плотью, были и
другие, и для них эти взгляды могли служить только защитной окраской,
средством самосохранения.
на тему "Почему я враг советской власти".
векселем, залогом запроданной врагам души, а с другой - давало материал
для исследования. По нему можно было судить, насколько совершенное
предательство связано с суждениями предателя о своей родине.
часы. Напряженно, вдумчиво анализировал он каждую фразу, искал в ней
скрытый смысл, сопротивление мысли или изворотливость, прибегая к которой
можно уклониться от необходимости оскорблять самое священное для человека.
Он стремился распознать даже ту преднамеренную тупость, за которой таится,
быть может, еще не полностью утраченная привязанность ук родной стране.
Другие переводчики, не владевшие русским языком в такой степени, не могли,
читая сочинение, постичь во всей полноте его сокровенный смысл и потому не
были способны раскрыть истинное значение фраз, в которых Иоганн опознавал
умысел, двусмыслие, тайную издевку.
надеждой, что эта собственность будет возвращена, немецкие переводчики
воспринимали как наглое поползновение раба на долю награбленного хозяином.
И таких брали на заметку как страдающих никчемными иллюзиями.
пропагандистских отбросов любое знамя. Курсантам разрешали считать себя
как бы негласными союзниками вермахта, но они были всего-навсего как те
черные крысы, которых забрасывают на корабли противника, чтобы они
изгрызли в трюмах все, что им будет по зубам.
с чиновничьим усердием подсчитывали количество несомненных и сомнительных
антисоветских выражений, и если ьалланс был в пользу курсанта, ему ставили
положительную отметку, если же нет, сочинение приходилось писать заново.
курсантов, в сочинениях которых можно было подметить уклончивое двусмыслие
или даже такую деталь, как начертание слова "Родина" с большой буквы, и
много других тонкостей. Возможно, тут был некий тайный умысел, а может
быть, и автоматизм еще не истребленной привычки.
своей готовности послушно исполнять волю сильного. Докладывая Лансдорфу о
сочинителях такого рода, Иоганн подчеркнул совпадения в их аргументации и
осторожно намекнул, что эти люди не внушают ему доверия, он сомневается в
их искренности: свидетельство тому - механическое повторение одних и тех
же антисоветских выражений.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Суворов Виктор