тебя дерьмо.
волос и осклизлой, расползающейся плоти. Глазницы одного из русских были
пусты: за то короткое время, что головы находились в воде, черви, поднятые
со дна, успели проделать свою работу. На щеках виднелись следы укусов более
крупных речных обитателей, кожа вокруг них свисала лохмотьями.
бесконечную вязь, рассказывая какую-то историю под никому, кроме нее, не
слышную музыку. Мать его, покачивая головой, пела детские песенки,
отгораживаясь ими от мира. А где же младшие брат и сестра? Он отсек поток
образов прошлого и вернулся к действительности, где его мозгу предстояло
проанализировать множество вариантов реакции на ежесекундно поступающую
информацию.
автомата по ремню фотоаппарата на шее Киеу, - и мне уже понятно, кто ты
такой.
его был доволен. Он не знал, что стало причиной шока, да, в общем-то, его
это мало интересовало, главное - результат.
обтекали металлические стойки ограждения, с шумом пузырились в планширах.
Поверхность реки стала серой, на ней виднелись широкие колеблющиеся полосы,
словно проведенные кистью художника-импрессиониста. Вершины деревьев
раскачивались на ветру.
оружие.
был национальный костюм, порою она кружилась в танце совершенно голая, тело
ее было умащено благовониями и блестело - языки огня в жаровнях отражались в
изгибах бедер, груди поднимались и опускались в такт музыке, она умело
управляла своим дыханием. И вот он видел ее, бледное обезглавленное тело,
гротескный кривляющийся обрубок, чей танец был грубой пародией на прекрасный
и тонкий кхмерский балет.
бьют в темя, словно иглы, старающиеся добраться до теплого мягкого мозга.
расхохотался. - По крайней мере, в этой жизни.
обнаженная, обезглавленная. Любовь, похоть, ужас. Все сейчас смешалось.
медленно прошли по корме и спустились в обшитый досками маленький док.
немногих, кто по достоинству оценит это зрелище, не сомневаюсь.
Тола. В просветах между лианами он увидел людей в коричневой форме со
знаками v виде красных звезд. Их было трое. Трое других были в той же форме,
что и он, в форме вьетнамской армии!
сражаться. - Он снова подтолкнул Киеу:
мысль, мы с тобой славно повеселимся.
колени. Ноша его вывалилась из рук. Он поднял ее и осторожно вытер грязь со
щеки Малис.
воздух не стал суше: начали парить листья. Тол подошел к Киеу и забрал у
него из рук головы. Киеу попытался вцепиться в голову Малис, но Тол изо всех
сил ударил его стволом по рукам.
нагнулся, сорвал с формы звезду и приколол ее себе на грудь.
- он повернул головы, - я хочу, чтобы эта смотрела в камеру. В конце концов,
он был полковником и заслужил сфотографироваться рядом со мной.
мы используем снимок в пропагандистских целях, - теперь голос его почти
звенел. - Подумай как следует, мит Сок, сделав этот снимок, ты послужишь
добром делу, делу Черного Сердца.
больше трех метров, расстегнул чехол и достал аппарат. Навел резкость,
диафрагму и выдержку, чуть сместил объектив, чтобы Тол находился в центре
кадра, и нажал кнопку затвора.
летел миниатюрный реактивный снаряд.
назад, ударившись спиной о ствол дерева, немного проехал по мокрому склону и
выпрямился: практически весь удар приняли на себя три отрезанных головы.
Одно плечо его кровоточило, но в целом Тол не пострадал.
ним уже стоял Киеу.
заключается прежде всего в том, чтобы лишить противника подвижности. Для
этого требуется определенное время, даже несмотря на то, что поединок может
быть очень скоротечным. Помни, мы говорим не о секундах и не о десятых долях
секунды, речь идет о сотых или даже тысячных, и если действует по-настоящему
подготовленный профессиональный убийца, тогда у твоего соперника появляется
шанс убить тебя.
противника подвижности, ты можешь погибнуть, если ты будешь стараться
покалечить его, ты можешь погибнуть, если ты подумаешь про себя: за сотую
долю секунды ничего страшного не произойдет, ты можешь погибнуть, если ты
недооценишь своего противника, ты можешь погибнуть.
с такой же силой, что и буддизм. С точки зрения законов, действующих в
обозримых пределах вселенной, буддизм тоже представляет собой разновидность
астрального тела. Его постигают не в школе. У Преа Моа Пандитто он не
посещал классы: уроки, которые преподавал ему его Лок Кру, - это была его
жизнь, вся его жизнь. Переплетение традиций, ценностей семьи,
ответственности, достоинства, связанные с самим понятием ?кхмер?. Это была
не просто религия, во всяком случае не религия в понятии западного человека,
который может целенаправленно пойти в монастырь и выйти из него посвященным
в духовный сан. Буддизм был философией, социологией, антропологией,
политикой и историей - особенно историей, вот почему красные кхмеры так
ненавидели и боялись буддийских монахов.
свою жизнь. Ибо без веры кокоро ничто.
в большинстве других языках, японские слова имеют множество значений и
оттенков. Для тебя - но не для меня - кокоро значит ?внутренний мир?... суть
того, чему я тебя учу: пустоту. Пустота наполняет тебя ощутимее, чем все
вещи этого мира; пустота, которая позволяет тебе черпать силы из самого
времени.
знаком с боевыми искусствами Японии, сразу же узнал бы по углу их изгиба
подготовку к удару катана, - и нанес Толу удар в диафрагму, по силе ничуть
не уступающий взрыву кумулятивного снаряда, выпущенного из псевдо-?Никона?.
Пальцы прошили диафрагму насквозь, и в ту секунду, за которое сердце Тола
сделало свой последний удар, Киеу одним движением вырвал селезенку,
поджелудочную железу и печень. Он поглядел на небо, где уже появились первые
краски утра, поднял камеру и, обернувшись к лежащему на спине Толу, нанес
последний, самый сокрушительный удар. Киеу ушел, оставив позади еще один
труп.
***
сейчас Ким был рад предстоящему свиданию. В последние месяцы Ту практически
изолировал себя от внешнего мира, письма писал более чем пространные, ив
глубине души Ким подозревал, что брат впал в свое обычное состояние, которое
можно было определить одним словом: кротость. Он жалел, что не приехал к
нему раньше - прошло больше года, когда он последний раз, как вот сейчас,
пробивал плотную облачность и приземлялся в международном аэропорту Си-Тэк.
Ультрасовременная подземка мгновенно доставила его к выходу из аэропорта.
балкон, нависающий над самой водой, где у причала на якоре стоял его
35-футовый шлюп. Ким прекрасно знал все эти подробности, потому что из
своего кармана оплачивал всевозможные атрибуты, необходимые Ту для жизни на
Западе.