"Дора". Иштар заверила Хильду (и меня), что через семнадцать месяцев я
определенно помолодею.
могу описать вам подробно, как проходил процесс омоложения - тогда я в
этом еще не разбиралась, ученицей меня приняли намного позже, когда я
приобрела квалификацию и медсестры, и врача, соответствующую бундокским
нормам. И в учебной клинике, и в клинике омоложения для наркоза используют
средство под названием "лета" - с пациентом вытворяют страшные вещи, а он
ничего об этом не помнит. Вот и я не помню ничего тяжелого, а помню только
блаженные праздные дни, когда читала мемуары Теодора, изданные Джастином,
и узнавала манеру Вудро: автор врал напропалую.
из-за того, что он спал со мной. Боже ты мой! Можно забрать парня из
Библейского пояса, но Библейский пояс из парня не вышибешь. Тут не
помогают даже долгие века и знакомство с другими, лучшими цивилизациями,
совсем не похожими на штат Миссури.
сына: он во все времена был неспособен бросить жену и ребенка. Поскольку я
придерживаюсь мнения, что упадку и разрушению Соединенных Штатов во многом
способствовали мужчины, забывшие свой долг по отношению к беременным
женщинам и малым детям, я охотно прощаю своему скверному мальчику все его
выходки - за то, что в этом грехе он неповинен. Мужчина должен жить - и
умереть, если надо - ради своей подруги и своих детенышей, а иначе он
никто.
честью.
время сгорала от желания к нему, и когда я прочла, что его желание не
уступало моему, это согрело меня. Во времена нашего романа я не была в
этом полностью уверена (женщина, одержимая похотью, может быть жуткой
дурой), а с годами моя уверенность все уменьшалась. Но вот оно,
доказательство: ради меня он с открытыми глазами сунул голову в пасть льву
- пошел добровольцем на войну, до которой ему не было дела, и "подставил
задницу под пули", по словам его сестер. (Его сестры - мои дочери. Боже
правый!)
мне Джастин, и учила галакту методом погружения. После первых двух недель
в Бундоке я попросила, чтобы со мной не говорили по-английски, и взяла у
Фины мемуары Теодора на языке оригинала. Вскоре я уже бегло говорила на
галакте и начала на нем думать. В основе галакты лежит испанг,
вспомогательный язык, на котором в двадцатом веке стали общаться обе
Америки ради облегчения торгово-промышленных переговоров. В этом
искусственном языке английские и испанские слова управляются испанской
грамматикой, несколько упрощенной ради удобства англоязычной стороны.
языком космолетчиков во времена Космического ограничительного акта, когда
все космические пилоты служили или в "Спейсвейз, Лимитед", или в других
дочерних компаниях "Гарриман Индастриз". Он сказал, что целые века и
тысячелетия спустя в галакте еще долго можно было распознать испанг, хотя
словарь значительно обогатился - подобным же образом и в подобных же целях
Римская церковь на долгие века приняла и обогатила латынь цезарей. Оба
этих языка были необходимы людям, а поэтому жили и развивались.
в нем живу". Этими словами открывается дневник, который я начала вести в
период своего омоложения, чтобы осмыслить и смягчить шок, испытанный мной,
когда меня заживо изъяли из Безумных Лет Теллус Прим и кинули в почти
аполлоническую стихию Теллус Терциус.
реалистическими средствами изображавший невиданный никем прекрасный мир -
увенчанные облаками башни, ослепительных девушек и захватывающие Дух
горные вершины. Если вам неизвестно, что такое "синие тона Парриша",
зайдите в бундокский Музей искусств и насладитесь там коллекцией его
полотен, "похищенных" при помощи пантографа из американских музеев
двадцатого века на Восточном Побережье (а одна фреска - из вестибюля
"Бродмура"). Проделала все это частная экспедиция Корпуса Времени, которую
оплатил старший Лазарус Лонг, чтобы сделать подарок своей матери в день ее
стодвадцатипятилетия и заодно отметить серебряную годовщину их свадьбы.
и брачных братьев, сначала обработавших меня, их преобладающего
большинства: три жены Вудро, две его кленовые сестры и Элизабет, до своего
превращения в женщину звавшаяся Эндрю Либби, были с ним в рейсе.
взрослых членов семьи Лонг: Айра Везерел, Галахад, Джастин Фут,
Гамадриада, Тамара, Иштар и Минерва. С Галахадом, Джастином, Иштар и
Тамарой вы уже знакомы. Айра Везерел состоял в бундокском правительстве
(если его можно так назвать); Гамадриада - его дочь, заключила, по всей
видимости, договор с дьяволом; Минерва, стройная, длинноволосая брюнетка,
два века управлялась компьютером, пока с помощью Иштар и клоновой техники
не воплотилась в существо из плоти и крови.
- "пока смерть не разлучит нас", - но мой союз столько не продержался.
Теперь я была счастлива, что живу в Бундоке, меня переполняла радость
возвращенной молодости и охватывал почти невыносимый восторг от
предвкушения снова оказаться в объятиях Теодора. Но брак? Зачем давать
обеты, которые все равно нарушаются?
Все, что мы обещаем друг другу, - это совместно заботиться о наших детях:
растить их, шлепать, любить, учить - все, что требуется. А теперь послушай
меня. Выходи за нас прямо сейчас, а с Лазарусом договоримся потом. Мы его
любим, но хорошо знаем. В опасной ситуации Лазарус стреляет быстрее всех в
Галактике. Но поставь перед ним самую простую жизненную задачу, и он будет
мямлить без конца, рассматривая ее со всех сторон в надежде отыскать
идеальный ответ. Поэтому единственный способ убедить Лазаруса - это
поставить его перед фактом. Он будет дома уже через несколько недель -
Иштар знает точную дату. Обнаружив, что ты вошла в семью и уже беременна,
он заткнется и тоже женится на тебе - если ты захочешь.
начала, но только через несколько лет Айра признал, что ничто не
препятствует ему стать мужем своей дочери. А Гамадриада только ждала да
посмеивалась, зная, что все равно кончится этим. Тогда мы устроили для них
особую свадьбу - такой пир закатили, закачаешься! Уверяю тебя, мама Морин,
наши устои отличаются большой гибкостью: нерушимо только наше обещание
отвечать за будущее всех ребят, которых вы, бабоньки, нам нарожаете. Мы
даже не спрашиваем, откуда они взялись, - какой прок от ваших туманных
объяснений.
только бы острить - Тамара шутить не умеет, но любит всех на свете.) И в
тот же день я сочеталась со всей семьей в их прелестном садике-атриуме (в
нашем садике!). Я плакала и смеялась, а все остальные держали меня за
руки, и Айра шмыгал носом, а Тамара улыбалась сквозь ручьем текущие слезы,
потом мы все хором сказали "да!", они поцеловали меня, и я поняла, что они
принадлежат мне, а я - им, ныне и присно, аминь.
совпала с моей овуляцией - она-то вместе с Айрой и разработала всю
операцию. (Когда я после положенных девяти месяцев родила свою девочку, я
спросила у Иштар, кто ее отец. Она ответила: "Мама Морин, это дитя всех
твоих мужей - тебе не обязательно знать, от кого она. Вот когда у тебя
будет четверо-пятеро, я скажу тебе, чьи они, если тебе еще будет
любопытно". Больше я никогда не спрашивала.)
кстати - по прошлому опыту я знала, что он будет сердечнее и раскованнее
со мной, если мы соединимся только ради любви и наслаждения и счастливого
пота. Не ради продолжения рода.
возглавлявшая отряд моих спасателей, устроила для Теодора прием с
сюрпризом и вывела меня к нему в костюме, имевшем большое символическое
значение - туфельки без пяток на каблуках, длинные чулки и зеленые
подвязки, - а он-то думал, что я еще в Америке за два тысячелетия в
прошлом и меня еще предстоит спасать.
его и впоследствии вышла за него и за нас всех вместе со своим мужем и
всем семейством; в этом маленьком эльфе нет ни капли злобы. Она подхватила
Теодора, когда он упал, или попыталась подхватить, и он не пострадал - и
такого праздника, как наш, не видывали с тех пор, как Рим горел. У Хильды
Мэй много разных талантов, в постели и вне ее, но уж праздники она умеет
устраивать лучше всех на свете.
подобных которым никогда еще не было - даже Парчовое Поле [место близ Кале
и пышное празднество в честь встречи Генриха VIII и Франциска I в 1520
году] не шло в сравнение с Первым Ежевиковым Конгрессом Межмирового
Общества Эсхатологических Пантеистических Мультиличностных Солипсистов, на
который прибыли гости из десятков вселенных. Чудесный был праздник, а те
немногие, что погибли во время игрищ, направлялись прямо в Валгаллу - я
сама видела. После этого празднества в нашу семью влилось еще несколько
мужей и жен - не сразу, а постепенно - в том числе Хейзел Стоун, или Гвен
Новак, которая дорога мне не меньше Тамары, и доктор Джубал Харшо, мой
Семенова Мария
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Гуль Роман Борисович
Андреев Николай
Афанасьев Роман