беспокойные глаза глубоко ввалились. Одежда из синей крашенины висела на нем
клочьями. Он был без шапки и босиком. На полдороге он остановился, сел на
пень и сделал им знак подойти ближе. Они послушались, и он, схватившись за
бок, словно от боли, долго смотрел на них изумленными глазами, с трудом
переводя дыхание.
Сколько недель валялся без ног. А это, должно быть, ваши вещи? - спросил он,
указывая на их имущество.
кого-нибудь, кто помог бы донести их до города?
сегодня у него приступ лихорадки, он завернулся в одеяло и лег. А младший у
меня умер на той неделе.
руку. - Не беспокойтесь о нас. Идемте со мной, я вас поддержу. Вещам ничего
не сделается, сэр, - сказал он Мартину, - не так уж тут много народу, чтобы
их украли. Все-таки утешение!
в землю, - или вон там, в зарослях, дальше к северу. Почти всех мы
похоронили. Остальные сбежали. А кто еще остался жив, не выходит по вечерам.
амброзию, повел старика под руку и по дороге рассказал ему, какой участок
они купили, и спросил, где он находится. Совсем близко от его бревенчатого
домика, ответил тот, так близко, что он хранит там кукурузу; сегодня вечером
пускай уж они его извинят, а завтра он постарается все оттуда убрать. После
этого он преподнес им образчик местных новостей, рассказав, что собственными
руками похоронил последнего хозяина участка, - но и эту новость Марк
выслушал невозмутимо, ни на волос не выйдя из равновесия.
бревен, без двери, которая давным-давно слетела с петель или была унесена
кем-нибудь, так что в дом свободно заглядывали лесная глушь и ночной мрак.
Кроме ссыпанного в кучу запаса кукурузы, о котором говорил поселенец, в нем
не было ровно ничего, никакой мебели; но на пристани у них оставался сундук,
а вместо свечи сосед дал им простой факел. Это приобретение Марк воткнул в
золу очага и, объявив, что теперь их жилье "выглядит очень уютно", стал
торопить Мартина на пристань. И всю дорогу на пристань и обратно Марк
говорил без умолку, словно желая вдохнуть в своего компаньона хоть
сколько-нибудь веры в то, что их приезд совершился в самых счастливых и
благоприятных обстоятельствах.
их поддерживает гнев и жажда мести, не хватает твердости характера, чтобы
выдержать крушение созданных ими воздушных замков. Войдя в лачугу второй
раз, Мартин повалился на пол и громко зарыдал.
не надо, сэр! Все что угодно, только не это! Слезы еще никому не помогли
одолеть хоть самое маленькое препятствие. Мало того, что вам не станет
легче, у меня тоже испортится настроение, просто хоть ложись да помирай. Я
этого слышать не могу. Все что хотите, только не это!
необыкновенной тревоге, с какой он глядел на Мартина, стоя на коленях перед
сундуком и собираясь его отпереть.
не мог удержаться даже под страхом смертной казни.
жизнерадостным тоном, продолжая распаковывать сундук. - Глава фирмы просит
прощения у компаньона, каково! Значит, в делах фирмы что-нибудь не ладно,
если до этого дошло. Надо мне срочно проверить счета и просмотреть книги.
Начнем! Все на своем месте. Вот соленая свинина. Вот сухари. Вот виски, -
пахнет замечательно! Вот оловянный котелок. Один этот котелок уже сам по
себе целое богатство! Вот одеяла. Вот топор. Кто скажет, что снаряжение у
нас не первый сорт? Я теперь будто бы младший сын, которого послали в Индию,
а мой почтенный родитель - председатель в совете директоров. Ну, а сейчас
только принести воды из ручья перед домом да смешать грог, - воскликнул Марк
и тут же сбегал за водой по поговорке: сказано - сделано, - и ужин у нас на
столе, со всеми новинками сезона! Вот, сэр, все готово. За все, что нам
ниспослано, и так далее! Господи помилуй, сэр, да это похоже на пикник!
уселся на землю перед сундуком, достал нож и поужинал с аппетитом.
и моим я укреплю одеяло над дверью, или на том месте, где в условиях высокой
цивилизации должна быть дверь. Получается очень неплохо. А дыру внизу я
заставлю сундуком. Тоже получается неплохо. Это вот ваше одеяло, сэр. А то
мое. Что же нам мешает выспаться как следует?
завернулся в одеяло и лег у порога, положив возле себя топор, но не мог
сомкнуть глаз от волнения и тревоги. Новизна их печального положения, боязнь
хищников, двуногих или четвероногих, ужасная неуверенность в завтрашнем дне,
страх смерти, громадность расстояния и непреодолимые препятствия, лежащие
между ними и Англией, - все это было неисчерпаемым источником тревоги и
волновало его в глубокой тишине ночи. Хотя Мартин притворялся, будто спит,
Марк чувствовал, что он тоже бодрствует и терзается теми же мыслями. Это
было едва ли не хуже всего: если он начнет горевать о своих несчастьях,
вместо того чтобы бороться с ними, - нечего и сомневаться, что такое
душевное состояние только поможет губительному действию климата. Никогда еще
Марк не радовался так дневному свету, как в это утро, когда, очнувшись от
беспокойной дремоты, он увидел пробивающееся сквозь одеяло сияние дня.
умываньем в ручье, протекавшем перед самой дверью, наскоро обошел поселок. В
нем было всего десятка два домов, не больше; некоторые из них казались
необитаемыми, и все они сгнили и были готовы рассыпаться в труху. Самая
неприглядная, ветхая и заброшенная из этих лачуг называлась как нельзя более
кстати: "Банк и контора национального кредита". Она кое-как держалась на
подпорках, но глубоко осела в болото.
вроде поля, где между обгорелых пней и груд золы поднимались жалкие всходы
маиса. Местами начаты были засеки, или так называемые виргинские изгороди,
но ни одна изгородь не была доведена до конца, и поваленные стволы лежали и
гнили, наполовину уйдя в болото. Три-четыре тощих собаки, исхудалые и злые
от голода; тонконогие свиньи, бродившие по лесу в поисках пиши; полуголые
дети, глядевшие на Марка из хижин, - вот и все живое, что он здесь увидел.
Зловонные испарения, горячие и одуряющие, словно из печки, поднимались от
земли и стояли в воздухе; ноги глубоко увязали в топкой почве, а следы
сейчас же затягивало вязкой черной грязью.
что вытесняли друг друга, и самые слабые болезненно искривились и захирели,
как калеки. Даже более крепкие росли плохо от тесноты и скученности; вокруг
их стволов высоко поднялись тонкие стебли трав, ядовитые плевелы и буйные
кустарники. Неразличимые по породам, они тесно сплелись в глухие,
непроходимые заросли, ушедшие корнями не в землю и не в воду, но в вязкую
тину, образовавшуюся из отбросов земли и воды, а также из продуктов их
разложения.
застал там человек пять поселенцев, бледных и жалких с виду, но готовых ему
помочь; вместе с ними он донес веши до дому. Говоря о поселке, они только
качали головой и не могли сообщить Марку ничего утешительного. Те, у кого
были деньги на дорогу, давно сбежали. Те, кто остался, потеряли здесь жен,
детей, друзей и братьев и сами терпели лишения. Многие болели; все
изменились так, что стали на себя не похожи. Они от чистого сердца
предлагали ему свою помощь и советы; а потом, оставив его на время, уныло
разбрелись по своим делам.
сильно изменился. Он был бледен и вял, жаловался на боль и слабость во всем
теле, на то, что он плохо видит и что ему трудно говорить. Чем безнадежнее
становилось их положение, тем больше оживлялся Марк. Он притащил дверь из
какого-то брошенного дома и навесил ее у себя; потом ушел опять за грубой
скамьей, которую где-то видел, и, торжествуя, вернулся вместе с ней;
поставив ее перед домом, он разместил на ней знаменитый оловянный котелок и
прочую движимость, устроив, таким образом, что-то вроде кухонного стола.
Очень этим довольный, он вкатил в дом бочонок с мукой и поставил его стоймя
в углу, вместо буфета. Для обеденного стола как нельзя лучше подошел сундук,
который и был торжественно предназначен Марком для этой полезной цели.
Одеяла, одежду и другие вещи он развесил на колышках и гвоздях. И, наконец,
вытащив большую вывеску с надписью "Чезлвит и Кь, архитекторы и землемеры",
произведение самого Мартина, в припадке радости заготовленное еще в
"Национальном отеле", он прибил ее на самом видном месте, и сделал это так
серьезно, как будто преуспевающий город Эдем существовал в действительности
и скоро их должны были завалить работой.
циркули прямо в пень перед домом, - надо выставить напоказ: все увидят, что
мы не с пустыми руками приехали. А теперь, если кому-нибудь нужно построить
дом, давайте только заказ поскорее, пока мы не обещали другим.
жару; однако, не отдохнув ни; минуты, хотя пот катил с него ручьями, он
опять скрылся в доме и скоро вышел оттуда с топором, намереваясь совершить с
его помощью новый подвиг.
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Контровский Владимир