Душу и тело. Но я готов! Солдат, которого посылают на штурм крепости, видит
пушки, видит ядра, которыми их начиняют, видит фитиль, который к ним
подносят; мало того: он видит, в какую сторону они наведены; он чувствует,
что этот кусок черного железа пробьет ему грудь, но он идет на приступ, ибо
надо ваять крепость. Так вот, все мы солдаты, папаша-Бийо. Вперед! И пусть
по груде наших тел когда-нибудь пройдут поколения, родоначальником которых
станет этот мальчик, - и он указал на Питу.
какого-то несчастного зарезали на Гревской площади?
помнишь, ты пришел ко мне: ты был бледен, тебя так и трясло, - и говоришь:
"Я больше не могу". Я засмеялся тебе в лицо, Бийо, а теперь, когда я толкую
тебе, почему ты был бледен, почему ты говорил:
исцелюсь, утешусь и спокойно вернусь в родную деревню.
спящая революция, она переворачивается раз в тысячу лет, и всякий раз, как
она переворачивается, у королевский власти кружится голова; деревня
перевернется, когда придет пора покупать либо завоевывать это неправедно
приобретенное добро, о котором ты только что говорил и которым владеют
дворяне и духовенство; но чтобы побудить деревню собирать урожай идей, надо
побудить крестьянина завоевывать землю, Становясь собственником, человек
становится свободным, а становясь свободным, становится лучше. Нам же,
избранным труженикам, перед которыми Господь соглашается приподнять покров
будущего, нам предстоит тяжкая работа, мы должны дать народу сначала
свободу, а затем собственность. Здесь, Бийо, жизнь деятельная, быть может,
неблагодарная, но зато бурная, полная радостей и горестей, полная славы и
клеветы; там - холодный тяжелый сон в ожидании пробуждения, которое
свершится по нашему зову, зари, которая придет от нас. Как только деревня
проснется, наш кровавый труд закончится и начнется ее труд - мирный труд на
родной земле.
всему свету - оставайся здесь, Бийо, бери молот и трудись в этой кузнице
Вулкана, где куются молнии.
что ты такое говоришь?
Бийо весь дрожа, - то вот этими руками повешу первого, кто станет
привязывать веревку к фонарю!
Фулона и Бертье?
будешь неправ.
снова вскинул ее:
людей, за которых поручились общественные избранники, такие же французы, как
я?
французы. Во-первых, есть французский народ, среди которого Питу, ты, я;
кроме того, есть французское духовенство, кроме того, есть французская
аристократия: таким образом, во Франции три вида французов, каждый из них
француз по-своему, то есть с точки зрения своих интересов, и это не считая
французского короля, француза на свой лад. Видишь ли, Бийо, в том-то и
состоит революция, что все французы получили право быть французами на свой
лад. Ты будешь французом одним образом, аббат Мори будет французом другим,
отличным от тебя, образом, Мирабо будет французом не так, как аббат Мори;
наконец, король будет французом еще одного, не похожего на Мирабо типа.
Теперь, Бийо, мой замечательный друг, отличающийся прямотой и здравомыслием,
ты дошел до второй части вопроса, о котором я толкую. Сделай одолжение,
глянь-ка вот сюда.
прочитайте подпись.
Глава 44
ПИТТЫ
первый и Питт второй?
расскажу.
боролся с ней, сидя в своем кабинете, прикованный к креслу подагрой. Боролся
с Монкальмом и Водреем в Америке, бальи де Сюфреном и д'Эстеном на море,
Ноаем и Броем на суше <Французские дворяне, сражавшиеся во время Войны за
независимость (1775 - 1783) на стороне Соединенных Штатов.>. Этот Питт
первый все тридцать лет отстаивал точку зрения, что необходимо свергнуть
французов с европейского трона. Постепенно он отнял у нас все наши колонии,
все индийское побережье, большие территории в Канаде, все наши заморские
торговые дома, потом, когда он увидел, что Франция на три четверти разорена,
он призвал своего сына, чтобы разорить ее вконец.
Питта, которою знает весь мир, этому второму Питту в мае исполнилось
тридцать лет.
Англией, семь лет, как он проводит в жизнь теории своего отца.
мне вам это доказать.
жизнь его висит на волоске и малейшее усилие разорвет этот волосок. Тогда в
парламенте как раз обсуждался вопрос о том, чтобы предоставить американским
колониям независимость, дабы предотвратить войну, которую разжигали французы
и которая грозила поглотить все богатство и всех солдат Великобритании.
французы единодушно именуют отцом французской свободы, торжественно признал
независимость Америки; там, на полях сражений и за столом Совета, одерживали
верх шпага и гений французов; тогда Англия обещала Вашингтону, то есть
предводителю повстанцев, что признает американское государство, если оно
вступит в союз с англичанами против Франции.
и так же нечестно принимать!
образ мыслей вызывает большое восхищение. Ну что ж, Бийо, каким бы
безнравственным вам это ни казалось, быть может, если бы не Вашингтон,
благороднейший из людей, то оказалось бы, что американцы готовы купить мир
ценой позорной уступки.
умирающий, этот призрак, стоящий одной ногой в могиле, которому, казалось
бы, ничего уже не нужно на этой земле, кроме нескольких мирных лет перед
вечным упокоением, так вот, старый лорд Чатам потребовал, чтобы его привезли
на заседание парламента!
явился в парадных одеждах, которые выглядели на этом скелете смешно! Бледный
как привидение, с закатывающимися глазами под усталыми веками, он приказал,
чтобы его провели на его скамью, графскую скамью, меж тем как лорды,
пораженные его неожиданным появлением, склонили головы в восхищении, как
сделал бы римский сенат, если бы в нем появился давно умерший и всеми
забытый Тиберий.