член Географического общества - и весьма почтенный.
Николай Антонович так хлопочет, чтобы розыски провалились, ни о том, что
же заставило Ромашова снова выдать его. Я была оскорблена - не только за
отца, но и за Саню.
исчезнувших капитанов.
продолжала я, чувствуя, что у меня ноздри раздуваются, и стараюсь
успокоиться. - Мы с ним объяснились раз навсегда. Но в Главсевморпути я
кое-что расскажу о нем. У Сани не было времени, чтобы разделаться с ним,
или он пожалел, не знаю... Да полно, правда ли это? - вдруг сказала я,
взглянув на Ромашова и подумав, что ведь это же он, - он, который любит
меня и, должно быть, только и мечтает, как бы вернее погубить Саню!
Да вы узнаете! Вам тоже скажут... Конечно, нужно пойти туда и все
объяснить. Но вы... не говорите, от кого вы об этом узнали. Или, впрочем,
скажите, мне все равно, - надменно прибавил он, - только это может стать
известно Николаю Антоновичу, и тогда мне не удастся больше обмануть его,
как сегодня.
этой фразой. Он смотрел на меня и ждал.
стыдиться, что вы решились (я чуть не сказала: "первый раз в жизни")
поступить честно и помочь мне. Я не знаю, как вы теперь относитесь к
Николаю Антоновичу.
противно. - Во всяком случае, спасибо, Миша. И до свидания...
и Валю. Они бежали взволнованные, и Александра Дмитриевна говорила что-то:
"Господи, да откуда же я знаю? Только сказала, что если я через десять
минут не вернусь..."
ринулись на бульвар с воинственным видом.
случилось?
еще купить... Мне хочется еще раз выпить за Саню.
имя которого нетрудно найти на любой карте русской Арктики. Вероятно,
попасть к нему было не так просто. Но Ч. позвонил, и я была принята в тот
же день. Правда, пришлось подождать, но это было даже интересно, так как в
приемной сидели моряки и летчики, только что вернувшиеся из Заполярья.
Один был похож немного на Саню, я невольно несколько раз взглянула на него
и прислушалась к тому, что он говорил. Но он, должно быть, понял меня
иначе, потому что приосанился и глупо улыбнулся. Потом они ушли, и я еще
долго сидела и сердилась на себя за тоску, которая нет-нет, да и
подступала к сердцу...
потому что в письме, которое в тот же вечер отправила Сане, повторила его
слово в слово.
спросил низким, вежливым голосом: "Чем могу служить?", как все мое
волнение пропало. Потом оно вернулось, но это было уже другое, азартное
волнение, от которого не помнишь себя и становится холодно и приятно.
начала я, - и сперва было решено, что она состоится. Но вчера...
портрет, тысячу раз печатавшийся в газетах и журналах, что у меня было
странное чувство, как будто я разговариваю не с ним самим, а с его
портретом.
заниматься розысками пропавших капитанов, - но мы внимательно взвесили все
"за" и "против" и решили, что подобные поиски заранее обречены на неудачу.
В самом деле: во-первых, места, указанные в проекте, более или менее
изучены за последние годы, и, однако, до сих пор не было обнаружено
никаких следов экспедиции "Святой Марии"; во-вторых, от Северной Земли до
устья Пясины более тысячи километров, и организовать поиски на таком
расстоянии - это очень сложная задача. Наконец - и это самое главное - у
меня нет уверенности, что экспедицию вашего отца следует искать именно в
этом районе.
приемной повторила их еще раз и даже сосчитала на пальцах. - Потому что...
борода черная, и он хладнокровно смотрел на меня и ждал. Это была страшная
минута.
дрожащим голосом. - Помните, он приводит слова отца: "Если безнадежные
обстоятельства заставят меня покинуть корабль, я пойду к земле, которую мы
открыли". Во-вторых... - И я вынула из портфеля фотографии, которые
оставил мне Саня. - Вот взгляните... Здесь написано - "Шхуна "Святая
Мария". Этот багор найден на Таймыре.
штурмана, который двумя месяцами раньше оставил шхуну?
карта Арктики висела над письменным столом и я все время смотрела на нее,
но, должно быть, не видела от волнения. - Он шел по дрейфующему льду и
совсем в другом направлении. Можно? Я взяла указку и влезла на стул,
потому что с полу мне было не достать до мыса Флора. - Вот как он шел. Он
вернулся в Архангельск с экспедицией лейтенанта Седова. Но пойдем дальше,
- продолжала я, чувствуя, что мне становится холодно и что я снова
бледнею, но теперь уже от воодушевления. - Вы говорите, что от Северной
Земли до устья Пясины - изученные места и странно, что до сих пор никто не
наткнулся на следы экспедиции хотя бы случайно. А Русанов? Сколько лет
прошло до тех пор, как были найдены остатки его снаряжения? И где же? В
тех местах, куда ходили суда и тысячу раз бывали люди. А этот матрос
Амундсена, которого нашли на Диксоне в трех километрах от станции?
находится у портовой столовой и что каждый, кто после обеда отправляется
на полярную станцию, проходит тот путь, который оставалось пройти Тиссену,
то есть путь от жизни до смерти.
никогда не искали. Вот его путь: от 79 градуса 35 минут широты между 86-м
и 87-м меридианами к Русским островам, архипелагу Норденшельда. Потом,
вероятно после долгих блужданий, от мыса Стерлегова к устью Пясины. Здесь
старый ненец нашел лодку, поставленную на нарты. Потом к Енисею, потому
что Енисей - это была единственная надежда встретить людей и помощь.
любопытством.
пароход "Пахтусов" направляется к Северной Земле для научных работ. Это
гидрографическая экспедиция, верно?
двух-трех поисковых партий. Григорьев считает, что нужны только две
партии, по три человека в каждой. Мне кажется, что нужны три или моторный
бот вместо третьей. Они пойдут мористой стороной прибрежных островов, а
"Пахтусов" тем временем будет работать где-нибудь поблизости, так что от
него можно будет почти не отрываться.
встал. Он обошел стол и сел рядом со мною.
Географ?
работаю в Башкирском геологическом управлении.
проекту.
не невозможно... Моторный бот тут, конечно, ни при чем. А вот Григорьева,
Березин Федор
Посняков Андрей
Доценко Виктор
Березин Федор
Никитин Юрий
Фазиль Искандер