ставит рядом с ним свой дипломат Марка Кросса, затем помещает брюки в зажим,
старательно оберегая складки. Галстук отправляется на вешалочку,
привинченную с внутренней стороны дверцы, и повисает там в гордом
одиночестве, будто высунутый синий язык.
пепельница, украшенная хмурого вида орлом и словами "ЕСЛИ Я ПАДУ В БОЮ". В
пепельнице - цепочка с парой опознавательных знаков. Уилли надевает цепочку
через голову и выдвигает нижний ящик. Поверх всего - аккуратно сложенные
боксерские шорты цвета хаки. Он надевает их. Затем белые спортивные носки, а
за ними - белая хлопчатобумажная майка, закрытая у горла, а не на
бретельках. Под ней четко видные опознавательные знаки на его груди, а также
его бицепсы и трицепсы. Они не такие внушительные, какими были в А-Шау и
Донг-Ха, но и не так уж плохи для мужчины под сорок.
наложенной на себя епитимьи.
быстро перебирают тетради в твердых обложках, сначала за конец 1982 года, а
потом и за этот: январь - апрель, май - июнь, июль, август (летом он всегда
чувствует, что обязан писать больше), сентябрь - октябрь и, наконец,
последняя тетрадь - ноябрь - декабрь. Он садится за стол, быстро
пролистывает густо исписанные страницы. В записях есть небольшие различия,
но смысл у всех один: "я сожалею от всего сердца".
сути: "Я сожалею от всего сердца". По его прикидке он написал так более двух
миллионов раз.., а это еще только начало. Исповедь отняла бы куда меньше
времени, но он предпочитает этот долгий окольный путь.
всовывает тетрадь между уже исписанными и чистыми, ждущими своей очереди.
Затем возвращается к картотечным шкафам, заменяющим ему комод. Выдвигая ящик
над носками, он начинает напевать вполголоса - не "Слышишь ли ты, что слышу
я", но "Двери" - про то, как день уничтожает ночь, а ночь разделяет день.
Задвигает средний ящик и выдвигает верхний. Там лежат альбом и пара сапог.
Он берет альбом и несколько секунд смотрит на его красный кожаный переплет.
Осыпающимися золотыми буквами на нем вытеснено "ВОСПОМИНАНИЯ". Он дешевый,
этот альбом. Ему по карману был бы и более дорогой, но у вас не всегда есть
право на то, что вам по карману.
вот зимой и, особенно ближе к Рождеству, воспоминания пробуждаются. И тогда
его тянет заглянуть в альбом, полный газетных вырезок и фото, на которых все
выглядят немыслимо молодыми.
начищены до блеска, и вид у них такой, будто они могут дотянуть до трубы,
возвещающей Судный День. А то и подольше. Они не простые армейские, ну нет,
не эти. Эти - десантные, 101-й воздушно-десантной. Ну и пусть. Он же вовсе
не старается одеться пехотинцем. Если бы он хотел одеться пехотинцем, так
оделся бы.
накапливаться в люке между этажами, и он привык одеваться тщательно. Штанины
в сапоги он, само собой, не заправляет - он же направляется на Пятую авеню в
декабре, а не в дельту Меконга в августе: о змеях и клещах можно не
заботиться, - но он намерен выглядеть как следует. Выглядеть хорошо ему
важно не менее, чем Биллу, а может, и поважнее. В конце-то концов уважение к
своей работе и сфере своей деятельности начинается с самоуважения.
гримом и баночка с гелем для волос. Он выдавливает колбаску грима на ладонь
левой руки и начинает наносить его на лицо - ото лба до шеи. С уверенной
быстротой долгого опыта он придает себе умеренный загар. А кончив, втирает
немного геля в волосы, а потом расчесывает их, убирая пробор - прямо ото лба
к затылку. Это последний штрих, мельчайший штрих и, быть может, самый
выразительный штрих. От солидного бизнесмена, который вышел из Центрального
вокзала час назад, не осталось ничего. Человек в зеркале, привинченном к
обратной стороне двери небольшого чулана, выглядит как выброшенный из жизни
наемник. В загорелом лице прячется безмолвная, чуть смирившаяся гордость -
что-то такое, на что люди долго не смотрят. Иначе им становится больно.
Уилли знает, что это так - наблюдал не раз. Он не спрашивает, в чем причина.
Он создал себе жизнь, особо вопросами не задаваясь, и предпочитает
обходиться без них.
некуда.
за несуразным чемоданчиком. Куртку он пока накидывает на спинку кресла перед
столом, а чемоданчик кладет на стол. Отпирает его и откидывает крышку на
крепких петлях. Теперь чемоданчик обретает сходство с теми, в которых
уличные торговцы выставляют свои штампованные часы и цепочки сомнительного
золота. В чемоданчике Уилли вещей немного, и одна разделена пополам, чтобы в
нем уместиться. Еще картонка с надписью. Еще пара перчаток, какие носят в
холодную погоду, - и еще перчатка, которую он прежде носил, когда было
тепло. Он вынимает пару (нынче они ему понадобятся, тут сомнений нет), а
потом картонку на крепком шнуре. Шнур продернут в картонку через две дырки
по бокам, так что Уилли может повесить ее на шею. Он закрывает чемоданчик,
не трудясь защелкнуть, и кладет картонку на него - стол так захламлен, что
это - единственная ровная поверхность, на которой можно работать.
он выдвигает широкий ящик над пространством между тумбами, шарит среди
канцелярских карандашей, медицинских карандашей, скрепок и блокнотиков, пока
не находит степлер. Тогда он разматывает канитель, аккуратно накладывает ее
по краям картонки, отрезает лишнее и крепко пришпиливает сверкающее серебро
к картону. Он поднимает картонку, сначала чтобы оценить результат, а потом
полюбоваться эффектом.
глазами, которые внезапно стали очень маленькими, жесткими и предельно
настороженными. Один звонок. Второй. Третий. На четвертом включается
автоответчик, отвечая его голосом - во всяком случае, тем его голосом,
который закреплен за этой конторой.
Уилли Ширмен. - Сейчас ответить на ваш звонок некому, а потому оставьте ваше
сообщение после сигнала.
стискивая кулаки.
голос из автоответчика, и Уилли переводит дух, даже не заметив, что все это
время не дышал. Кулаки начинают разжиматься. - Пожалуйста, пусть ваш
представитель позвонит мне по номеру один-восемьсот-пятьсот пятьдесят пять
касательно информации о том, как вы можете увеличить объем вашей рекламы в
обоих вариантах "Желтых страниц", одновременно сэкономив большие деньги на
ежегодной оплате. Счастливых праздников всем. Спасибо.
снова заговорит - будет угрожать ему, может быть, обвинит его во всех
преступлениях, в которых он обвиняет себя, - но ничего не происходит.
чемоданчик, закрывает его и на этот раз защелкивает. Спереди чемоданчик
пересекает наклейка с надписью, окаймленной американскими флажками: "Я
ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО СЛУЖИЛ", - гласит она.
закрывает дверь. "МЕЖГОРОДСКОЙ ОБОГРЕВ И ОХЛАЖДЕНИЕ" сообщает матовое стекло
у него за спиной. Он запирает все три замка.
9.45 УТРА
бухгалтеров из "Финансового планирования Гаровича" (насколько приходилось
видеть Уилли, все бухгалтеры Гаровича - пузатенькие). В одной розовой руке
Ральфа зажат ключ с деревянной пластинкой на цепочке, из чего Уилли делает
вывод, что смотрит на бухгалтера, которому требуется помочиться. Ключ на
деревяшке! Если хренов ключ на хреновой деревяшке не заставит тебя вспомнить
радости приходской школы, вспомнить всех этих монашек с волосатыми
подбородками и все эти деревянные линейки, лупящие по пальцам, так уж ничто
не заставит. И знаешь что? Скорее всего Ральфу Уильямсону нравится этот ключ
на деревяшке, как и мыло в виде кролика на веревочке, как и клоун, который
болтается с крана горячей воды в его ванной дома. Ну и что? Не судите, не
то, бля, судимы будете.
ну и что? Ральф же видит парня в таком порядке, что скулы сводит. Это тебе
должно нравиться, деточка, должно!
думать о том, что рука заметно светлее лица) ладонью вверх. - Давай пять!
пять. - Кончил с рождественскими покупками, а, Ральфи?
Угу, почти. А ты, Уилли? Уилли подмигивает ему.
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Никитин Юрий