вкусила их и приобщилась к господу. Настала торжественная минута. Пока мы
находились внутри тюрьмы, двор замка постепенно заполнился простым народом;
мужчины и женщины, прослышав, что происходит в темнице Жанны, движимые
жалостью, спешили пробраться в крепость, чтобы сделать "что-нибудь хорошее,
а что - они и сами не знали. За воротами крепости также гудели толпы
руанцев, и, когда показалась процессия с колокольчиком и зажженными свечами,
направлявшаяся в тюрьму к Жанне, и пронесли ковчежец с дарами, народ упал на
колени и начал молиться за нее; многие плакали. А когда в темнице свершалось
великое таинство, до наших ушей доносилось протяжное пение: это невидимые
нами толпы скорбящего народа возносили молитвы по отлетающей душе.
вернется, то лишь на одно краткое мгновение, - страх сменился душевной
ясностью и мужеством, которые уже не покинут ее до конца.
Глава XXIV
красе своей непорочной юности направилась в путь, чтобы отдать свою жизнь за
родину" которую она так беззаветно любила, и за короля, который, предал ее.
Ее посадили в телегу, как уголовную преступницу. В некотором отношении с нею
обошлись даже хуже, чем с уголовными преступниками: она еще должна была
выслушать приговор гражданского суда, а между тем ей уже заранее надели на
голову колпак в виде митры, на котором было написано:
"ЕРЕТИЧКА - КЛЯТВОПРЕСТУПНИЦА - ВЕРООТСТУПНИЦА- ИДОЛОПОКЛОННИЦА".
Масье. В длинной белой одежде она была прекрасна, как ангел. Когда телега
выехала из мрака крепостных ворот и поток солнечного света залил ее белую
фигуру, в толпе пронесся гул: "Видение! Небесное видение!", и тысячи
собравшихся упали на колени; многие женщины плакали; снова послышалась
трогательная молитва за умирающих, и это пение, нарастая мощной волной, было
последним прощанием, благословением и утешением, сопровождавшими ее на всем
ее скорбном пути к месту казни. "Смилуйся над нею, господи! Святая мученица
Маргарита, сжалься над нею! Молитесь за нее, святые праведники, мученики и
страстотерпцы, молитесь за нее! Ангелы и архангелы, вступитесь за нее! От
гнева своего избавь ее, господи! Молим, просим тебя, милосердный боже, -
спаси ее и помилуй!"
"Бедный, беспомощный народ ничего не мог дать Жанне д'Арк, кроме своих
молитв, но молитвы эти, надо полагать, не были бесполезными. В истории не
много найдется событий более волнующих, чем эта плачущая, молящаяся,
беспомощная толпа с зажженными свечами, коленопреклоненная на булыжной
мостовой перед стенами старой крепости".
мигающими огоньками восковых свечей в руках; площадь перед тюрьмой и
прилегающие к ней улицы походили на поле, усеянное золотыми цветами.
были английские солдаты. Они стояли плечом к плечу сплошной стеной по обе
стороны пути, а за этой живой, бездушной стеной стоял на коленях и рыдал
народ Франции.
одежде священника лихорадочно пробирался сквозь толпу, все время пытаясь
пробиться сквозь цепь солдат и приблизиться к осужденной. Наконец, ему это
удалось; с воплями и стонами он упал на колени перед телегой, простер в
отчаянии руки к Жанне и жалобно закричал:
полно любви, сострадания и жалости ко всем несчастным, хотя бы они и
страдали по заслугам. Она не упрекнула ни единым словом эту ничтожную тварь,
этого гнусного лицемера, который день и ночь лебезил перед ней, вероломно
толкая в могилу.
сталось с ним потом, - неизвестно {Прим. стр.424}. Он куда-то исчез,
удалился от мира, терзаемый угрызениями совести.
перенесенные сюда с кладбища у церкви святого Уэна. На помостах, как и
прежде, находились: на одном - Жанна и ее судьи, на другом - светская и
духовная знать, среди которой первые места занимали Кошон и кардинал
Винчестерский. Площадь была до отказа забита народом; в окнах и на крышах
зданий - гроздья людских голов.
застыл в ожидании, и наступила торжественная тишина.
которой объяснил, что когда какая-либо из ветвей виноградной лозы - под
лозой, конечно, подразумевалась церковь - поражена болезнью и загнивает, ее
следует отсечь, иначе гниение распространится и погубит весь виноградник. Он
старался доказать, что Жанна своими злодеяниями представляет смертельную
угрозу для святости и чистоты церкви и поэтому-де необходимо ее сжечь.
Заканчивая свою весьма убедительную проповедь, он сделал внушительную паузу
и, обратившись к осужденной, сказал:
миром!
того, что церковь покинула ее; она сидела на помосте одинокая, смиренная,
терпеливо ожидая конца.
подписанное ею отречение, и он взял этот документ с собой, но в самый
последний момент изменил свое намерение, опасаясь, как бы Жанна не сказала
всю правду, а именно: что она никогда сознательно ни от чего не отрекалась,
- и тем самым изобличила бы его и покрыла вечным позором. Он лишь напомнил,
что ей не следует забывать о своих прегрешениях, раскаяться в них и подумать
о спасении души. Затем Кошон торжественно провозгласил, что отныне и
навсегда она отлучается от церкви и отрубается как негодная ветвь. После
чего он передал ее в руки гражданских властей для суда и расправы.
За себя? О нет - за короля Франции! Ее чистый и кроткий голос, полный
страстного пафоса, проникал во все сердца. Она ни разу не вспомнила о его
вероломстве и двуличии, она не думала о том, как трусливо он бросил ее в
беде, не вспомнила, что именно из-за его черной неблагодарности ей предстоит
умереть здесь мучительной смертью, - она помнила лишь одно: он - ее король,
а она - его верная и любящая подданная, что его враги подрывают его дело
злыми наговорами и ложными обвинениями, а он, бедняжка, не в силах защитить
себя. Итак, перед лицом смерти она забыла о своем личном горе, чтобы убедить
всех слушавших ее быть справедливыми к нему и верить, что он добр,
благороден и справедлив; что его ни в коем случае нельзя осуждать за ее
действия - он не вдохновлял их и не настаивал на них, он чист и не несет за
них никакой ответственности. В заключение она в простых и трогательных
словах попросила всех присутствующих помолиться за нее и простить ей грехи;
попросила об этом врагов своих и тех, кто, возможно, чувствовал к ней
сострадание в глубине сердца.
англичане, даже судьи заволновались; у многих вздрагивали губы и глаза
затуманились слезами; да что говорить, таились слезы в глазах даже у
английского кардинала: для политических дел у этого политикана было каменное
сердце, но, очевидно, было у него и сердце человеческое.
формальности и огласить приговор, был так смущен, что позабыл о своих
обязанностях, и Жанна отправилась на казнь без объявления приговора; таким
образом, незаконно начатое незаконно продолжалось и закончилось беззаконием.
Судья ограничился тем, что сказал страже: "Возьмите ее!", а палачу: "Делай
свое дело!"
креста под руками не оказалось. Тогда один из английских солдат, в простоте
своего доброго сердца, схватил у какого-то бедняка палку, переломил ее
надвое, связал обе половинки крест-накрест и подал ей; она поцеловала этот
крест и пыталась прикрепить у себя на груди. Тогда Изамбар де ла Пьер сходил
в ближайшую церковь и принес ей освященный крест; она поцеловала и этот
крест, прижала его к груди, а потом снова и снова целовала его, орошая
горячими слезами и вознося благодарение богу и его святым...
ступенькам на вершину эшафота в сопровождении монаха Изамбара. Ей помогли
взобраться на высокую кучу дров, сложенных в клетку вокруг столба в одну
треть его высоты; она встала на них, прислонясь спиной к столбу, и толпа,
затаив дыхание, смотрела на нее. Палач поднялся к ней и, опоясав цепями ее
хрупкое тело, крепко привязал ее к столбу. Потом он спустился вниз, чтобы
довершить свое страшное дело; там, наверху, она осталась одна - чудесная,
милая девушка, у которой когда-то было столько друзей, которую так уважали и
так безгранично любили.
разрывалось на части, силы покидали меня. Я оставался на месте, но все, о
чем я расскажу вам в дальнейшем, я знаю лишь со слов очевидцев. Я сидел
неподвижно, трагические звуки пронзали мой слух и терзали душу, но говорю
вам еще раз: последнее, что запечатлелось в моей памяти в тот горестный час,
был образ Жанны д'Арк во всей прелести ее цветущей юности, еще не искаженный
страшными муками. Этот образ, нетронутый временем, я сохраню в своем сердце
Афанасьев Роман
Акунин Борис
Аникина Наталья
Русанов Владислав
Курылев Олег
Березин Федор