- Сейчас Смугонева магазин закроет, она бумажку повесила, что едет в
Барты, - напомнил он остальным.
Они вежливо поклонились доктору, подняли с земли топоры и тесак, а Ярош
вытащил из штакетника свой нож. Все поспешно двинулись в сторону села,
потому что в самом деле уже было поздно, а Смугонева сегодня закрывала
магазин пораньше.
Доктор вернулся в салон, выслушал от Макуховой едкое замечание, что
обед остыл, а разогретый будет не таким вкусным. Кручек сидел на стуле,
подтянул штанины и рассматривал кровавые следы собачьих клыков. Тогда доктор
проводил его в свой кабинет, обработал раны и посоветовал вернуться домой
полями. Тем временем Ярош и его приятели успели в магазин до закрытия и с
большим удовольствием купили литр водки. Они сочли, что таким образом дело
закончилось с честью. А поскольку на лавочке перед магазином, как всегда,
сидели Антек Пасемко, плотник Севрук, старый Крыщак и молодой Галембка, то
охотно и с мельчайшими подробностями, угощая друг друга водкой, они
рассказали, как заработали этот литр.
- Обложили мы его в молодняке, как зайца, - разглагольствовал Павел
Ярош. - Даже не успел поговорить с Люциной, а мы уже выскочили из укрытия.
Удирал и навалил в штаны со страху. - Яйца мы ему хотели вырезать, -
хвалился Стасяк.
- Ага. Вот этим ножом. - Ярош размахивал рукой, и острие ножа
поблескивало на солнце.
- Мы хотели его поймать, повалить на землю и кастрировать, как жеребца,
- радовался Стасяк. - Чтобы больше не портил наших баб. Только доктор нас
удержал, отвлек разговорами и взял для нас у Кручека на литр водки.
- Причиталось нам за эту беготню, - поддакивал Зентек. Понравилось это
дело плотнику Севруку, хоть он и не представлял себе, как он, в своих
тряпичных башмаках, мог бы гнаться за кем-то по молоднякам. Меньше это
понравилось молодому Галембке, потому что он любил заглянуть к чужим
женщинам, и мысль о вырезании ядер за прелюбодеяние его пугала. Старый
Крыщак искренне сказал:
- Правильно вы поступили с Люциной. Не пошла бы она в молодняк, если бы
не хотела. Кручек ни в чем не виноват.
- Но яйца такому неплохо бы вырезать, - повторял, радуясь этой мысли,
Стасяк.
Антек Пасемко весь позеленел. Он, возможно, был более впечатлительным,
чем другие, и теперь представил себе, как это гонятся за человеком по лесу,
как его на землю валят, острым ножом мошонку с ядрами вырезают.
- Я возвращаюсь на Побережье. Там снова буду работать, - заявил он ни с
того ни с сего.
Удивился молодой Галембка, который боялся всякой работы. - То ли тебе у
нас плохо? Мать тебя даром кормит, ничего дома не делаешь, а там работать
велят.
- Не хочу тут жить. Это мерзкая деревушка, - ответил он решительно. Два
дня спустя доктор Неглович утром ехал в поликлинику в Трумейки и на
остановке возле магазина заметил Люцину Ярош с большой, как сундук,
картонной коробкой, в которой она собиралась везти свой телевизор в ремонт.
Одновременно с машиной доктора к остановке подъехал и автобус, но Ярошова
подумала, что на "газике" доктора она даром и гораздо быстрее доедет до
Трумеек. Она остановила Негловича и спросила его, не может ли он ее
подвезти.
Неглович на глазах у людей вышел из своего "газика" и сказал громко,
чтобы все слышали:
- Женщина в наше время может делать со своей задницей все, что ей
нравится. Но, кроме задницы, у женщины должна быть и честь.
Сказав это, он сел в машину и уехал в Трумейки без Ярошовой и ее
поломанного телевизора.
Услышал слова доктора водитель автобуса и, заинтересовавшись, начал
выспрашивать у людей, почему это доктор так отчитал женщину с телевизором.
Тут же нашлись такие, которые сообщили ему, что у Ярошовой был любовник, а
когда он ей надоел, она рассказала о нем мужу и его товарищам и заманила его
в ловушку.
Когда пришла пора отъезжать в Трумейки и люди расселись в автобусе,
Ярошова тоже начала тащить в него коробку со сломанным телевизором. И тогда
водитель сказал ей:
- Есть инструкция сверху, что телевизоры нельзя возить, потому что не
раз бывало, что кинескоп вдруг взрывался и ранил людей.
Он закрыл перед Ярошовой двери автобуса и двинулся в путь, а она стояла
с коробкой на остановке до обеда. Наконец ее подобрал какой-то нездешний
водитель грузовика. И никому не было ее жалко, хоть она так долго стояла на
своих кривых ногах, ведь правильно было сказано: женщина, кроме задницы,
должна иметь и честь.
В тот же самый день, только на другом автобусе и в другом направлении,
то есть в Барты, уехал Антони Пасемко, чтобы снова начать работать на
Побережье.
Дома у него было что поесть, и не надо было тяжко трудиться, но он не
хотел жить в такой мерзкой деревушке, как Скиролавки.
О том,
что даже немолодая женщина может устроить свою жизнь
- Вы знаете, доктор, что люди говорят о панне Брыгиде и ее ребенке? -
тараторила пани Хеня, медсестра, когда доктор закончил прием пациентов в
поликлинике в Трумейках и в связи с тем, что уходил в отпуск, немного
задержался, чтобы привести в порядок свои документы. Пани Хеня тоже
прибиралась в шкафчике с лекарствами и тараторила, как это делают женщины:
- Мужчины боятся панны Брыгиды, хоть она и самая красивая женщина в
околице. Никто ведь лучше, чем она, и ловчее не вычистит бычка или жеребца.
Приблизиться к ней и ребенка ей сделать должен был кто-то очень смелый. А
кто самый смелый человек во всей гмине Трумейки? Кто же еще, если не наш
комендант, пан Корейво. Он голыми руками может схватить бандита или самого
большого хулигана. Поэтому некоторые говорят, что ребенок панны Брыгиды от
коменданта Корейво.
- Глупости они говорят, пани Хеня. Одно дело - ловить бандитов голыми
руками, а другое - сделать такой женщине ребенка, - бурчал доктор, укладывая
бумаги в ящики стола.
- Это правда, доктор, - соглашалась с ним пани Хеня. - У пана Корейво
некрасивая жена, а панна Брыгида - самая красивая женщина в околице и к тому
же хорошо зарабатывает. Если бы он сделал ей ребенка, то женился бы на ней,
если бы ему даже приказали уйти с должности начальника отделения. Поэтому
другие люди потихоньку болтают, что ребенка ей сделал такой, кто ни за что
не может на ней жениться. Вы знаете, кого я имею в виду?
- Понятия не имею.
- Кого же, если не священника Мизереру? Красивый мужчина наш священник.
А жениться не может. Это факт.
- Снова глупости слышу, пани Хеня, - начиная сердиться, отозвался
доктор. - О каждом священнике люди строят разные догадки. Трумейки - это,
однако, маленький городишко. Здесь ничего не скроешь от людского глаза. Люди
видели бы, как священник или комендант заходят вечерком к панне Брыгиде.
- Не все можно высмотреть, - заупрямилась пани Хеня. - Брыгида живет
над поликлиникой. Уже после обеда сюда никто не заходит, а дом стоит в
сторонке. Можно к ней так войти, что никто не заметит.
Рассердился доктор на пани Хеню и начал на нее кричать: - Одни глупости
и сплетни у вас в голове! А в кабинете полно пыли. Я теперь не удивляюсь,
что мне сегодня не хватило чистых игл. Сплетнями занимаетесь вместо того,
чтобы иглы прокипятить! В шкафчиках грязно, ширма аж серая от пыли! Я в
отпуск иду, а тут такой балаган. Я бы не хотел застать кабинет в таком виде,
когда вернусь!
Пани Хеня ушла за белую ширму и начала громко всхлипывать. Доктору
стало ее жалко, он начал просить у нее прощения за то, что так вспылил. Но
пани Хеня не потому плакала, что доктор на нее накричал, ведь это случалось
часто, а потому, что у нее вообще уже давно было тяжело на сердце, и вот
плач ее разобрал.
- Посмотрите на меня, доктор, - сказала она, плача и расстегивая белый
халат, под которым у нее были только трусики и бюстгальтер. - Мне даже
сорока нет, а из-за троих детей грудь у меня уже обвисла, живот стал большой
и сморщенный, бедра деформированы. Мой муж, завскладом, не хочет со мной
жить, говорит, что детей больше не хочет, а я не принимаю никаких таблеток.
А зачем мне целый месяц глотать таблетки, если он реже чем раз в два месяца
хочет со мной спать? Я буду травиться таблетками, а и так ничего с этого
иметь не буду. Я думаю, что он не из-за таблеток на меня не влезает, а из-за
обвислой груди и бесформенных бедер. А мне ведь хочется так же, как
когда-то, а может, еще больше) чем когда-то. Я бы теперь могла давать лучше,
чем раньше, потому что опыт у меня больше и меньше стыжусь, а он не хочет
этим воспользоваться. Что же делать такой женщине, как я, немолодой уже, с
обвисшими грудями, если ей хочется, как молодой, даже еще больше? Я сижу у
телевизора, чтобы посмотреть, как другие люди друг друга любят. Но там
показывают только молодых и красивых женщин, которые любят, и из-за этого
получаются разные проблемы. Разве вы видели когда-нибудь, чтобы показывали
такую, у которой обвисшая грудь, большой живот, трое детей, но любить она
хочет как молодая? Посмешище из такой делают, если уж покажут такую на
экране. Когда старый мужчина влюбится в молоденькую, то ему все сочувствуют,
говорят, что он переживает большую драму. А как старая влюбится в молодого
парня, смех один из этого и издевательства. "Посмотрите на нее, - говорят, -
грудь у нее обвисла, живот большой, бедра деформированы, троих детей родила
и парня себе высмотрела". Разве это справедливо, доктор? Кого же она должна
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Володихин Дмитрий
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Херберт Фрэнк