Чтение 88–й страницы книги ~Пером и шпагой~

дорогах шляпу.
- Может, мне уйти? - оскорбился он.
- Нет, нет. Я все равно так люблю вас, негодный Бомарше...
И он (или она) повис (или повисла) на шее великого комедианта.
Недаром я предпослал к этой части вступительную фразу из "Торжествующего
хамелеона" - "Сие поистине одне токмо французы производить способны!.."

***

Со скрипом выпали ржавые гвозди, и половица, поднятая де Еоном,
открыла взору Бомарше незабываемое зрелище. Уложенные в плотный ряд, как
поросятки в хлеву, лежали под полом толстые фолианты, аккуратно
перевязанные, и на каждом было написано: "Секретно, подлежит возвращению
только королю".
- Вот из-за чего шла война! - сказал де Еон. - Из-за этого хлама я
страдала немало... Но сначала - договор!
Франция заключила мирный трактат с "девицей де Еон и де Бомон".
Статей было много, но главная из них подтверждала, что пол девицы -
женский и эта женщина больше не станет грешить международными скандалами.
За все это смирение Франция обещала поддержать девицу своими субсидиями и
открывала перед ней свои границы.
- Драгунский же костюм с каской, мушкет, пистоли и сабли, - диктовал
де Еон, - остаются девице на память... Так и пишите, Бомарше: "на память".
И не забудьте указать, что девица де Еон уже носила женское платье в
известных королю случаях...
Бомарше увязал секретные бумаги и отвез их в Версаль. Последнее
время, от постоянной возни с тяжестями, у поэта даже окрепли мускулы.
Людовик XVI великодушно пометил "трактат" задним числом, показав тем
самым, что милости королей сыпались на голову де Еона и ранее этого союза.
- Но, - заметил король, - носить орден моего святого патрона Людовика
кавалерша может только в провинции. И никогда да не снимет она женского
платья! Лишь в этом случае ей будет обеспечена пожизненная рента за
прошлые заслуги в дипломатии.

***

Лондонские граверы изображали теперь кавалершу в виде богини Паллады,
патронессы наук и мудрости. Иметь женой Палладу, которая обладает к тому
же значительной рентой, такое не часто встретишь во Франции, и Бомарше -
торжествовал. Париж со дня на день ждал, чем закончится первая брачная
ночь драгунского капитана с ловким комедиантом.
- Я счастлив, - говорил Бомарше. - Поверьте, ко мне вернулась
легконогая юность...
Между тем все ждали свадьбы, и англичане, как завзятые спорщики,
перенесли свои дебаты даже в газеты. Это надоело де Еону, и однажды на
каком-то рауте, невзирая на приличия, он публично послал Бомарше к
чертовой матери.
- Опомнитесь, дорогая, - растерялся поэт.
- Ты слышал, негодяй? Убирайся к черту... Свадьба расстроилась, и
биржа стала играть на понижение. Газеты писали, что навряд ли де Еон -
женщина, ибо женщина не страшилась бы общения с будущим своим супругом.
Растерянный Бомарше подкупил авантюриста Тевено де Моранда (книгу которого
он недавно спалил в печках), и началась война перьями. Памфлет за
памфлетом, один грязнее другого, выбегал из кипящих ядом чернильниц...
Но Вержен пресек эту войну в самом ее зародыше.
- Исполните условия договора, - продиктовал он де Еону в Лондон, -
иначе вы лишитесь ренты. И срочно выезжайте на родину!
Исполняя приказ министра, 6 августа 1777 года кавалер появился в
гостиных Лондона уже официально признанной женщиной. Голову его украшала
бриллиантовая булавка.
- Вопрос разрешен без Бомарше! - заволновалась биржа.
И суды Лондона сразу же наполнились заявлениями о возбуждении исков:
спорщики требовали оплаты выигранных пари. Королевские судьи хватались в
ужасе за пышные парики времен Кромвеля, спикеры, сильно потея, не уставали
стучать молотками.
- Джентльмены! Ваши иски удовлетворены быть не могут. Мы имеем только
старое решение суда, назвавшего де Еона девицей. Но суду короля Англии еще
неизвестно, что в действительности укрывается под женским платьем девицы
де Еон и де Бомон!
Прощальный банкет с друзьями, где де Еон блистал в дорогих нарядах,
ослепляя гостей белозубой улыбкой и сверканием драгоценностей. Правда,
очаровательная хозяйка напилась крепче всех под вечер. Но сомнений ни у
кого не осталось: женщина!
- Прощай, Лондон... Неужели навсегда? 13 августа де Еон в дормезе,
запряженном четверкой лошадей, тронулся в путь. Но ("Что это? Ужас!
Ужас!") за кучером сидел опять драгунский капитан со шпагой на боку.
Придержав лошадей возле редакции газеты "Морнинг пост", де Еон
требовательно окликнул издателя, и тот высунулся из окна на улицу, не веря
глазам.
- Ах ты старый беззубый враль! - кричал ему де Еон. - Не поленись
напечатать по моем отъезде следующее:
"Сожалея о тех скандалах, которые были вызваны глупцами и кретинами,
я, кавалер де Еон, заверяю торжественно, что никогда не был женщиной". А
следовательно, и не способен стать ею в будущем... Трогай!
Лошади понесли его в гавань, а черную биржу Лондона снова затрясло в
лихорадочном ознобе различных предположений...

***

Франция дохнула в лицо ему запахом отцветающих яблонь. Сытые лошади с
короткими хвостами, откормленные моченным в пиве овсом, быстро везли его в
Париж, где он так давно не бывал.
Но в Сен-Дени кавалера остановили: принцесса Луиза (аббатиса
монастыря кармелиток) просила удостоить ее обитель визитом. В приемной
обители перед бравым драгуном с писком разлетелись по углам испуганные
монахини. Сама же принцесса скрылась за решеткой и только чуть-чуть
отодвинула ширмочку.
- Мы совсем не ждали увидеть мужчину, дочь моя! - сказала Луиза. -
Вот как вредно читать газеты и верить им.
Впрочем, ханжество принцессы было ничто по сравнению с гневом самого
министра Франции.
- Как?! - топал ногами Вержен. - Мало того, что вы осмелились сменить
костюм, так вы еще и в мундире капитана? Я вас спрашиваю: по какому праву?
- По праву крови, пролитой мной за Францию... На выходе от министра
его встретили две версальские матроны в сопровождении лейб-медика. Тоном
приказа де Еону было объявлено, чтобы нигде он не смел появляться в
мужском костюме.
- Иначе, - было заявлено ему, - вас ждет суровое заключение в женском
монастыре.
- В женском? - расхохотался де Еон. - О, теперь-то я вижу, что во
Франции остался только один нормальный человек, да и тот - не разберешь,
что такое... Этот человек - я!
Превращение кавалера в женщину было заверено декретом:

"От имени короля приказано Шарлю-Женевьеве-Луизе-Августе-Андрэ де Еон
и де Бомон перестать носить драгунскую форму и снова надеть приличные
своему полу платья, с запрещением показываться в королевстве в другом,
кроме женского, одеянии. Писано в Версале, 27 августа 1777 года..."

На горизонте жизни кавалера де Еона появилась портниха Антуанна Майо,
которой было заказано сразу пять платьев.
- Какой прикажете цвет? - спросила Майо.
- Подберите цвета невинности, - уныло отвечал де Еон...
Но продолжал ходить в мундире, и Вержен снова вызвал его:
- Итак, вы не исполнили приказа короля? На глазах де Еона вдруг
появились слезы:
- Что было позволительно за границей, того нельзя делать на родине.
Не забывайте, граф, что у меня в Тоннере еще живет старая мать. Можно
издеваться надо мною... Но зачем же издеваться над чувством матери,
превращая сына ее в дочь!
- Тогда, - заявил Вержен, - вас ждет неприятная дорога...
В окружении солдат де Еона усадили в коляску, наглухо закрыли стекла
ширмами и повезли по ночной дороге. Тяжко разомкнулись монастырские
ворота, запели женские голоса.
- Сен-Сирская обитель... Вылезай! - сказали жандармы.
Что делал там, среди монахинь, кавалер де Еон - мне неизвестно. Но до
нас дошел оттуда его гневный голос.
- Английский суд вовлек меня в секту девственниц! Версаль же заставил
меня сменить платье, дом, мнения, язык, лицо, волосы, моду, тон и манеры!
И все это - исключительно по воле короля! Теперь у меня ничего не осталось
в запасе, кроме девственности, публично заверенной судьями Лондона. И
лучше идти по новой дороге добродетелей, нежели погрязать на старой, среди
пороков. Надеюсь, никто отныне не осудит дурного мужчину, который волею
короля стал доброй девицей!
Так говорил, так писал, так издевался де Еон...

***

Решив, что смирение кавалерши уже достигнуто, Версаль милостиво
забрал его в свои апартаменты.