так что каждое положение признается верным само по себе, безотносительно к
другому.
положение на самом деле противоположно положению о тождестве, ибо оно
утверждает: А есть разное, следовательно, А есть также не Л; иначе говоря: А
неодинаково с некоторым другим [А ]; таким образом, оно не А вообще, а
скорее определенное А. В положении о тождестве вместо А можно поставить
любой другой субстрат, но А как неодинаковое уже нельзя заменить любым
другим. А, правда, должно быть чем-то разнящимся не от себя, а лишь от
иного; но эта разность есть его собственное определение. Как тождественное с
собой А оно неопределенно; а как определенное оно противоположность этому;
тем самым и разность самого себя от себя.
излишнее положение, ибо во множественном числе слова "вещи" уже
непосредственно заключается множественность и совершенно неопределенная
разность. - Но положение: нет двух вещей, которые были бы совершенно
одинаковы, выражает нечто большее, а именно определенную разность. Две вещи
- это не только две (числовая множественность есть только единообразие), а
они разны благодаря некоторому определению. Положение о том, что нет двух
одинаковых вещей, кажется представлению странным и, согласно анекдоту,
вызвало недоумение также при одном дворе, где Лейбниц высказал его и тем
побудил [придворных ] дам искать среди листьев на дереве, не найдут ли они
два одинаковых. - Блаженные времена для метафизики, когда ею занимались при
дворе и когда не требовалось никаких других усилий для исследования ее
положений, кроме сравнивания листьев на дереве! - Причина, почему это
положение кажется странным, кроется в сказанном выше, а именно в том, что
два или числовая множественность еще не заключает в себе определенной
разности и что разность, как таковая, в своей абстрактности прежде всего
безразлична к одинаковости и неодинаковости. Представление, начиная
заниматься также и определениями, берет самые эти моменты как безразличные
друг к другу, полагая, что для определения достаточно одного или другого,
достаточно простой одинаковости вещей без [их] неодинаковости или что вещи
разны, хотя бы они были только численно множественными, разными вообще, а не
неодинаковыми. Положение же о разности гласит, что вещи разнятся между собой
вследствие неодинаковости, что им в той же мере присуще определение
неодинаковости, в какой и определение одинаковости, ибо лишь оба этих
определения вместе составляют определенное различие.
нуждалось бы в доказательстве; оно не может быть выдвинуто как
непосредственное положение, ибо даже обычный способ познания требует для
соединения разных определений в одном синтетическом положении, чтобы привели
доказательство или показали нечто третье, в чем они опосредствованы. Это
доказательство должно было бы показать переход тождества в разность, а затем
переход разности в определенную разность, в неодинаковость. Но это обычно не
делается; оказалось, что разность или внешнее различие есть в
действительности рефлектированное в себе различие, различие в самом себе,
что безразличное удерживание разного есть чистая положенность и тем самым не
внешнее, безразличное различие, а одно соотношение обоих моментов.
вещи одинаковы не полностью, поэтому они в одно и то же время одинаковы и
неодинаковы: одинаковы уже тем, что они вещи или вообще две, ибо каждая есть
вещь и нечто одно, точно так же как и другая, каждая, следовательно, есть то
же, что и другая; неодинаковы же они по предположению. Тем самым имеется
определение, что оба момента, одинаковость и неодинаковость, разны в одном и
том же, иначе говоря, что распадающееся различие есть вместе с тем одно и то
же соотношение. Тем самым это определение перешло в противоположение.
[прибавлением слова] "поскольку", [утверждением], что две вещи, поскольку
они одинаковы, постольку не неодинаковы, или с одной стороны и в одном
отношении одинаковы, а с другой стороны и в другом отношении неодинаковы.
Этим из вещи устраняют единство одинаковости и неодинаковости, и то, что
было бы ее собственной рефлексией и рефлексией одинаковости и неодинаковости
в себе, фиксируется как рефлексия, внешняя самой вещи. Но ведь это означает,
что именно рефлексия различает в одной и той же деятельности эти две стороны
- одинаковость и неодинаковость, стало быть, содержит их обе в одной
деятельности, позволяет одной просвечивать сквозь другую (die eine in die
andere scheinen lasst) и рефлектирует одну в другую. - Обычное же нежничанье
с вещами, заботящееся лишь о том, чтобы они не противоречили себе, забывает
здесь, как и в других случаях, что таким путем противоречие не разрешается,
а лишь переносится в другое место, в субъективную или внешнюю рефлексию
вообще, и что последняя действительно содержит в одном единстве, как снятые
и соотнесенные друг с другом, оба момента, которые этим устранением и
перемещением провозглашаются чистой положенностью.
Противоположность есть единство тождества и разности; ее моменты в одном
тождестве разные; в этом смысле они противоположны.
самого; они рефлектированные моменты его единства. Одинаковость же и
неодинаковость - это ставшая внешней (entausserte) рефлексия; тождество этих
моментов с собой - это безразличие каждого из них не только к различающемуся
от него, но и к в-себе-и-для-себя-бытию, как таковому, это - тождество с
собой, противостоящее рефлектированному в себя тождеству; следовательно, оно
не рефлектированная в себя непосредственность. Положенность сторон внешней
рефлексии есть поэтому бытие, так же как их неположенность - небытие.
оказывается, что они рефлектированная в себя положенность или определение
вообще. Положенность - это одинаковость и неодинаковость; обе они,
рефлектированные в себя, составляют определения противоположности. Их
рефлексия в себя состоит в том, что каждый из них есть в самом себе единство
одинаковости и неодинаковости. Одинаковость имеется лишь в рефлексии,
которая сравнивает со стороны неодинаковости, и тем самым одинаковость
опосредствована своим другим - безразличным - моментом; точно так же
неодинаковость имеется лишь в том же рефлектирующем соотношении, в котором
имеется одинаковость. - Следовательно, каждый из этих моментов есть в своей
определенности целое. Он есть целое, поскольку содержит и свой другой
момент; но этот его другой момент есть нечто безразлично сущее; таким
образом, каждый момент содержит соотношение со своим небытием и есть лишь
рефлексия в себя или целое как соотносящееся по своему существу со своим
небытием.
соотношение с неодинаковостью, есть положительное; равным образом
неодинаковость, содержащая в самой себе соотношение со своим небытием, с
одинаковостью, есть отрицательное. - Иначе говоря, оба [этих момента ] суть
положенность; поскольку же различенная определенность берется как
различенное определенное соотношение положенности с собой, противоположность
есть, с одной стороны, положенность, рефлектированная в свою одинаковость с
собой, а с другой - положенность, рефлектированная в свою неодинаковость с
собой, - положительное и отрицательное. - Положительное - это положенность
как рефлектированная в одинаковость с собой; но рефлектированное есть
положенность, т. е. отрицание как отрицание; таким образом, эта рефлексия в
себя имеет своим определением соотношение с иным. Отрицательное - это
положенность как рефлектированная в неодинаковость. Но положенность есть
сама же неодинаковость. Стало быть, эта рефлексия есть тождество
неодинаковости с самой собой и абсолютное соотношение с собой. - Обеим,
следовательно, присущи: положенное, рефлектированной в одинаковость с собой,
- неодинаковость, а положенности, рефлектированной в неодинаковость с собой,
- одинаковость.
противоположности, ставшие самостоятельными. Они самостоятельны, будучи
рефлексией целого в себя, и принадлежат к противоположности, поскольку
именно определенность рефлектирована в себя как целое. В силу своей
самостоятельности они составляют определенную в себе противоположность.
Каждое из них есть оно же само и свое иное, и потому каждое имеет свою
определенность не в чем-то ином, а в себе самом. - Каждое соотносится с
самим собой, лишь соотносясь со своим иным. Это имеет две стороны: каждое
есть соотношение со своим небытием как снятие внутри себя этого инобытия;
таким образом, его небытие есть лишь момент внутри его. Но с другой стороны,
положенность стала здесь бытием, безразличным удерживанием; содержащееся в
каждом из них его иное есть поэтому также небытие того, в чем оно, как
считают, содержится лишь как момент. Поэтому каждое из них имеется лишь
постольку, поскольку имеется его небытие, и притом в тождественном
соотношении.
следовательно, в том, что положительное и отрицательное - это, во-первых,
абсолютные моменты противоположности;
опосредствовании каждое из них есть через небытие своего иного,
следовательно, через свое иное или через свое собственное небытие. - Таким
образом, они противоположные вообще; иначе говоря, каждое из них лишь
противоположно другому; одно еще не положительно, а другое еще не
отрицательно, оба они отрицательны друг относительно друга. Каждое, таким
образом, есть вообще, во-первых, постольку, поскольку есть иное; то, что оно
есть, оно есть через иное, через свое собственное небытие; оно лишь
положенность; во-вторых, оно есть постольку, поскольку иного нет; то, что
оно есть, оно есть через небытие иного; оно рефлексия в себя. - Но и то и
другое, [положительное и отрицательное], суть единое опосредствование
противоположности вообще, в котором они суть вообще лишь положенные.