Рудольфович ждет там, в приемной. Агранов распахнул дверь кабинета,
пропуская вождей вперед, и сразу же ее захлопнул, отсекая адъютантов и
охрану Троцкого.
настолько решительного и угрожающего вида, что никому даже в голову не
пришло хвататься за оружие. Покорно подняв руки, охранники Наркомвоенмора
позволили обхлопать себя по карманам и извлечь из их кобур парабеллумы и
маузеры. Так же покорно они побрели в жестко (тычками прикладов) указанном
им направлении. Профессиональное чутье подсказало им, что с подобными
"специалистами" не то чтобы драться, а и спорить смертельно опасно.
письменным столом, на ленинском месте сидит неизвестный, одетый в
странную, зеленую в черных и желтых разводах куртку, курит сигару, чего
Ленин в своем присутствии категорически не выносил, и смотрит на них
насмешливо прищуренными глазами. Второй человек в таком же одеянии
устроился на подоконнике, свесив ноги в высоких черных ботинках, и держит
на коленях что-то, похожее на большой, отливающий синей сталью пистолет.
Или, наоборот, короткое охотничье ружье. Умея почти гениально мыслить
стратегически, в стрелковом оружии Предреввоенсовета разбирался слабо.
Ленин, а Троцкий инстинктивно схватился за лакированную кобуру.
подоконника, приподнимая толстый решетчатый ствол. - Проиграв войну,
поздно пистолет лапать. Разве чтоб застрелиться. Но это успеется.
Троцкого аккуратный браунинг образца девятисотого года, подкинул на
ладони: - Сувенир, однако, - и спрятал в карман. - А у вас, господин
Ульянов? Ленин растерянно развел руками. - Тогда присаживайтесь.
Разговаривать будем. - Кто вы? - спросил, сохраняя остатки самообладания,
Троцкий. Хотя понимал уже обостренной интуицией политического деятеля, что
именно сейчас все хорошее в его жизни кончилось.
полковник же, но Новиков Андрей Дмитриевич. Уполномочены провести с вами
дипломатические переговоры.
успокоился. Переговоры - его стихия. Путем переговоров он всегда
добивался, чего хотел.
край письменного прибора, растянул губы в улыбке.
Ту силу, которая якобы направляет все исторические процессы во имя
достижения никому неведомых, но коварных целей. Заменяем собой весь
исторический материализм сразу. Но это вообще. А в частности, нам поручено
побеседовать с вами от имени Верховного правителя Юга России Петра
Николаевича Врангеля.
Юга России". То есть претензии на власть во всей стране словно бы и не
заявляются.
нечего, он растерян и напуган настолько, что под дулом пистолета
согласится на все. В период Бреста он сидел в семистах верстах от фронта и
то засыпал его телеграммами, требуя соглашаться на любые условия немцев.
поводу столь бесцеремонного, не имеющего примера в дипломатической
практике вторжения в резиденцию Советского правительства. Это не
дипломатия, а бандитизм...
страдал глухотой и еле-еле разбирал слова собеседника. Даже рот приоткрыл.
Выпустил дым, целясь в лицо Троцкого.
наглости в таком тоне разговаривать с приличными людьми? Офицерами,
дворянами... Неужели не сообразил еще, что я вообще могу тебя и товарища
Ленина тоже шлепнуть просто так вот. - Он вдруг вытащил из-под стола
массивный пистолет и направил его в лоб Троцкому. - Одно движение пальца,
и все. Даже ледоруба не потребуется. А еще через десять минут и от съезда
вашего ничего не останется, кроме четырех сотен покойников. Крайне мало по
сравнению с тем, что вы за три года наработали. Протесты он заявляет, ты
только подумай, Саш... - Новиков развел руками, изображая на лице
глубочайшее возмущение и даже изумление перед наглостью собеседника.
интересуете. С момента, как вы оказались в этом кабинете, ваша функция
чисто декоративная. Надо будет - на других поменяем... - Тогда почему вы
все-таки желаете говорить именно с нами? - попытался перехватить
инициативу Троцкий.
Договорившись с вами, мы надеемся сохранить несколько десятков или сотен
тысяч людей, которые могут погибнуть, если продолжится война. Давайте так
- забудем все сказанное мной и вами раньше и начнем с чистого листа. Как
будто и мы и вы - обычные дипломаты, представляющие равноценные и
равноправные державы. Как Наполеон и Александр в Тильзите.
глаза, снимая усталость.
благоразумные, дурака валять не будут.
дипломатические переговоры в чистом виде, то разговор равноправных
партнеров в какой-то серьезной коммерческой сделке.
образом вообще стала возможной такая дикая ситуация. Предательство ЧК во
главе с Менжинским - это очевидно. Убийство Дзержинского, о котором он
нисколько не жалел, из этого же ряда. А вот чего он никогда не ждал, не
мог даже вообразить, так это то, что с такими трудами и жертвами
построенное государство может рухнуть в мгновение. Ни Юде-нич, ни Деникин,
ни Колчак вместе с "четырнадцатью державами" (почему именно четырнадцать,
кто их считал и кто внес такое число в учебники истории? Держав-то вообще
до первой мировой на Земле насчитывалось пять, остальные так,
государства.) не могли ничего сделать с Советской Россией, а тут вдруг раз
- и конец. И, значит, конец надеждам на мировую революцию, на
Интернационал? Только внезапность происшедшего позволяла Троцкому
сохранять некоторое самообладание. Так смерть близкого человека в первые
часы осознается только разумом, но не чувствами.
невзирая на абсолютный имморализм, почему он и сумел мгновенно отвлечься
от эмоционального восприятия момента и переключиться на его рациональную
оценку.
представителей Врангеля. Такого просто не могло быть. Это люди совершенно
другого плана. Еще точнее - таких людей в России, царской, белогвардейской
или Советской, быть не может. Вот этот, Новиков, по внешности на царского
полковника похож. Хотя и не совсем. Исходящей от него аурой полного
пренебрежения к окружающему миру он скорее напоминает члена британской
палаты лордов. Человека, который никогда не признавал права хоть
кого-нибудь не то чтобы руководить им, а даже сделать ему самое невинное
замечание. В России, с ее историей, так не могли себя ощущать даже Великие
князья. Значит, он прав, заявив, что представляет некую "Мировую
закулису". Термин непривычный, но понятный.
созданная им партия стала представлять реальную силу, противопоставившую
себя русскому самодержавию. В тысяча девятьсот четвертом-пятом годах они
персонифицировались в представителях Японии, плативших ему сотни тысяч
золотых иен на организацию "первой русской революции". Потом - в офицерах
германского генштаба, субсидирующих "борьбу за поражение в
империалистической войне" и превращение "войны империалистической в войну
гражданскую". Отчего же не допустить, что нашлись какие-то другие люди,
решившие в очередной раз сменить наездника? Почему вдруг пришел ему в
голову такой образ? Он же не наездник, он лидер партии коммунистов и глава
государства. Ах, да! Этот, как его, Маяковский, написал же: "Клячу истории
загоним..." А он, Владимир Ленин, оказался именно тем, кто сумел оседлать
эту клячу...
торгуется, будто не о судьбах мира речь вдет, а о партии зерна со складов
его папаши. Кожанку сбросил, воротник расстегнул, глазки азартом пылают...
столь неумеренные требования? - вопрошал Троцкий.
сумел сдержаться и молча постучал пальцами по ствольной коробке автомата.
Троцкий понял.
пятимиллионная армия, резервы и ресурсы, поддержка мирового пролетариата.
Да, допускаю, нас вы можете расстрелять хоть сейчас. Это неприятно, но вам
принесет только лишние заботы и головную боль. Разоружить озлобленных,
привыкших умирать и убивать людей, вновь загнать в подвалы тех, кто только
что из них вышел... Вам придется трудно, чтобы не сказать больше...
отвечал ему Новиков. - Нам, вот лично нам, глубоко безразлично то, что вы
имеете в виду. Не нам воевать, не нам умирать. Не хотелось бы повторять
столь грубых доводов, однако в чем-то мой коллега прав. Представьте такое
печальное зрелище - на полу остаются два тела с дырками в головах, а мы
Володихин Дмитрий
Земляной Андрей
Андреев Николай
Панов Вадим
Перумов Ник
Сертаков Виталий