котел, наполненный доверху водой. Глубина казалось небольшой - протяни
руку и достанешь до дна, усеянного разноцветными камешками, но
прозрачность воды обманчива, как известно.
подступаться близко. В единственном месте было разорвана лесная ограда -
где дорога подходила к озеру. И ворота в это волшебное место, средь
дремучего леса, охраняла одинокая часовня из серого известняка. Рядом со
входом в нее стояли три гранитных изваяния, копирующих природные в озере,
но выделанные детально, с любовью и невероятным терпением.
ней. Пока юноши ехали сюда, чтобы скоротать долгий путь, Руан рассказал им
историю об отшельнике часовни у озера Трех Дев, которую сам он слышал от
сэра Бана.
материнскую грудь, а может быть и еще раньше, слава сэра Тауласа гремела
по всей Британии. Был он лучшим рыцарем Верховного Короля Артура IV, и не
было равных сэру Тауласу во владении мечами и копьем. Он неизменно
побеждал на всех турнирах и в битвах, был первым среди храбрейших. И
женился он на самой красивой женщине Британии - праправнучке знаменитой
феи Морганы, сестры короля Артура, которая пошла по следам своей прабабки.
отца своего мечом. Перед смертью отец проклял его страшно: будет жить
отцеубийца вечно, не теряя здоровья, но не будет ему прощения и никогда в
жизни не сможет держать он в руках боевого оружия. Что может быть страшнее
подобного проклятия для бесстрашного рыцаря? Не иметь возможности
защититься от любого бродяги, которому вздумается оскорбить тебя?! Это для
сэра Тауласа было самое жуткое проклятие. У смертного одра отца,
раскаявшись, пока отец еще не умер, он пытался заколоть себя мечом, хотя
рукоять оружия жгла руку каленым железом. Но меч прошел сквозь тело сэра
Тауласа не причинив ему вреда - проклятье вступило в силу! Жестоко
заплакал сэр Таулас у одра умирающего отца. Отец пожалел о проклятии,
умирая, и простил раскаявшегося сына. Но снять проклятье было уже не в его
силах. Но отец перед смертью обратился за помощью к жене сэра Тауласа,
знающей науки магические, и она сумела смягчить проклятие: до тех пор оно
будет действовать, пока кто-либо не поднимет Экскалибурн из вод озера Трех
Дев. Тогда снова сможет держать сэр Таулас в руках оружие и станет верным
помощником человеку, взявшему меч и должен будет защищать его, не жалея
жизни самой.
а он оставался полон сил и здоровья. И был он неутешен, ибо действовало на
него проклятье убитого им отца. Он не мог держать в руках никакого оружия
- железо жгло ладони огнем адовым и никакие рукавицы не помогали. Тогда
сэр Таулас дал обет быть отшельником у озера Трех Дев, дожидаться там
своего будущего господина, который еще, может быть, не родился. Каждого,
кто приезжал попробовать свои силы, несмотря на строжайший королевский
указ, отшельник встречал с тайной надеждой. Но все бесполезно: рыцари
приезжали и, разочарованные, уезжали, говоря, что прав был король Элизар -
нет никакого Экскалибурна, унес его король Артур с собой в сказочный
Авалон, а здесь лишь изображение, призрак легендарного меча. Бывали дни,
когда сэр Таулас и сам верил в это и убивался, кляня свою никчемную жизнь
и не имея возможности прекратить ее.
надеялся на чудо, он просто привык здесь жить и разговаривать о ратных
подвигах с приезжими рыцарями.
рыцарей была ясна без слов, хотя многие и утверждали, что заблудились, или
что совершенно случайно забрели сюда. Королевский указ был строг, но не
исполнялся. Во всяком случае не сэр Таулас желал бы помешать достойному
вытащить Экскалибурн из водяного плена. Отшельник всегда оставлял гостя
наедине с озером, чтобы не мешать и удалялся в часовню. В стене часовни
было проделано смотровое отверстие и сэр Таулас бежал к нему, надеясь, что
этот-то юноша вынет наконец меч и проклятие будет снято. Но тщетно, увы.
Рыцари привозили ему еды, вина и свежие вести. Сэр Таулас уже свыкся с
мыслью провести в унылой часовне у озера целую вечность и давно уже
перестал тренироваться с деревянной имитацией меча - он не верил, что
испытает еще когда-нибудь в жизни счастье сразиться насмерть с беспощадным
врагом. Вести о предстоящей окончательной битве с саксонскими захватчиками
еще больше удручали его, ибо не мог он принять в сражении участия!
отшельник. Борода его была почти до самых колен и каштановые, тщательно
расчесанные волосы свисали до пояса, десятилетия тело его не чувствовало
на себе шлема и кольчуги, но сердце его по-прежнему не знало страха и
рвалось в бой, чтобы в бою обрести почетную долгожданную смерть. Одежда на
нем была простая, как у горожан, но чистая и заштопанная. Он с
любопытством смотрел на трех юношей впереди отряда, и странная, забытая
надежда защемила у него где-то глубоко в груди.
телохранителей. - Меня зовут Руан, может быть вы меня помните, я вассал
графа Маридунского. Я был у вас несколько лет назад, вы меня напоили вашим
самодельным ежевичным вином. Мы проезжали мимо дороги к вам, и я уговорил
своих спутников заехать, поклониться вам и трем чудесным девам.
кем приятно поговорить часок-другой, тем более, что Руан предусмотрительно
взял с собой домашнюю еду из замка и пузатый бочонок с элем.
часовня и ее хранитель, взгляды их были устремлены к легендарному озеру.
Каждый из них думал о своем.
юноши пусть... погуляют по бережку, пока вы поговорите со стариком. - На
вид отшельник был крепок и силен, так оно и было, но возраст его измерялся
почти сотней лет и он вправе был называть себя стариком.
скуки за несколько десятилетий, и прошли в часовню. Лишь Триан остался с
юношами. Друзья переглянулись - что ж, в случае удачи Эмриса скрывать
ничего не надо будет, а в случае неудачи - ничего не скроешь.
лошадьми, и пешком направились к коричневатой глади воды.
хвастался своими ночными подвигами, рассказывал истории, услышанные в
отцовском замке и происшедшие с ним самим за зиму. Он не умолкал, потому
что едва возникала пауза, как Эмрис тут же погружался в мрачные мысли о
предстоящем испытании, а Ламорак резонно рассудил - чего зря мучится,
приедут к озеру и выяснят эту проблему. Поэтому трещал воистину как сорока
под крышей замка, не давая задуматься ни на мгновенье. У Уррия настроение
против вчерашнего заметно выправилось, он улыбался, слушая Ламорака, с
удовольствием потягивался в седле, время от времени доставал из ножен
Гурондоль и размахивал им, разминая руку.
воды.
поверхности, отполированное лезвие отражает лучи солнца. Крестообразную
рукоять украшали бесчисленные рубины, ограняя огромный алмаз, вделанный в
перекрестье. Два алмаза поменьше были по краям креста, а еще один огромный
алмаз венчал торец рукояти. Поистине королевский меч, лишь герой может
владеть им. Неудивительно, что никто не мог взять его - такой меч сам
вправе выбирать себе хозяина. Тысячи рыцарей за полтора столетия приезжали
сюда, но могли лишь любоваться им, не более. Нет во всей Британии рыцаря,
кто не знал был Экскалибурн воочию - все видели его, несмотря на
королевские строжайшие указы.
склонившись над волшебным мечом, и замерев смотрели на него. Казалось,
сердца их на минуту остановились. Немой Триан аж цокнул от восхищения, он
тоже встал рядом с юношами, разглядывая легендарный клинок.
затруднились бы ответить.
подлиннее, да и в руке, по всей видимости, поудобнее будет.
оставшейся отдал бы за него. Даже три четверти - лишь бы хоть немного
владеть им.
Он не мог поверить, что такой изумительный меч, меч самого короля Артура,
может принадлежать ему. Но так хотелось взять его, так хотелось обладать
им и носить его с такой же гордостью, как Уррий свой Гурондоль, что в
голове мелькнула мысль: если он не возьмет Экскалибурн жизнь потеряет для
него всякий смысл. Он покончит жизнь самоубийством и плевать, что его не
отпоют в церкви. Разве это имеет какое-нибудь значение, когда без хозяина
в равнодушной воде лежит такое сокровище?!
неудачи и с радостью согласился еще потянуть время.
равно он понимал, что этот меч никогда ему принадлежать не будет. До
усыпанной драгоценными камнями рукояти Экскалибурна пальцы Ламорака не
дотянулись какие-то доли дюйма, манжет погрузился в воду. Сердце Эмриса
замерло от ужаса, Уррий был спокоен. Казалось, Ламорак сейчас возьмет меч.
куртку и закатал рукав рубашки.
Контровский Владимир
Самойлова Елена
Никитин Юрий
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шилова Юлия