райского престола. Покой, блаженство...
более отклоняется к северу. Истинный восток и истинный запад обозначаются
звездой дня лишь дважды в год, в дни весеннего и осеннего равноденствия, -
тем ограничивались познания Малха в астрономии. Он понимал, что у него нет
знаний варвара, для которого небо - развернутый свиток. Варвар даже чутьем
знает место, где находится, и путь, куда идти. Неписаные науки труднее
всех. Малх скорее бы обучил россича читать по-эллински, чем научился бы от
него ходить без дорог.
декламировал Малх первые строки эсхиловского "Прометея".
росского озера великая река несется с северо-запада на юго-восток.
Григория* расстояние равно двум тысячам двумстам стадиям. Это немногим
более двухсот шестидесяти римских миль. Днепр! Река будет для Малха
подобием стены, уткнувшись в которую палка слепого покажет хозяину, куда
идти.
Скифия? А чем он сам отличался от скифа? Подбородок густо зарос
темно-русой щетиной. Борода поднялась к голове с нестрижеными, нечесаными
волосами, естественно волнистыми, подернутыми инеем, как шерсть стареющего
лиса. Гребень из копыта, достойный раба, а не "свободного гражданина"
империи, вместе с источенной, как листик камыша, бритвой остались на
корабле Репартия.
другой отрывок из Эсхила:
Малху.
островами Архипелага. Там - скалистые мысы, здесь - овраги; там - острова,
в пустыне - озера, болота, и рощи, и стада серо-гнедых туров - их Малх
обходил с особой осторожностью.
костяной рукоятке меча.
подползал к дрофам. Терпеливо скрадывая опушки, он умел взять сайгу или
серну.
открыла ему еще одно лицо: она могла быть и раем! С возвышенности он видел
сотни озер, как серебряные щиты, разбросанные в зеленых зарослях. Башни
деревьев казались поставленными нарочно, рукой архитектора. К древнему
берегу подступала пойма с зарослями краснотала и тростников.
человека. Широкий овраг преградил дорогу. Лес, цепляясь за крутой склон,
сваливался вниз. На дне заросшая топь не дала прохода. Человек вернулся.
в пойме ветер играл волнами камышей. Трепещущие листья окаймляли разрывы в
вершинах деревьев, над ними бежали серые тучи.
Не научился он лишь одному - спокойно спать по ночам. К счастью, дни
увеличивались. В темноте Малхом вне воли и разума овладевала тревога. Он
казался себе беззащитным. Изредка он находил закрытое место в камнях и
оставался там для отдыха, хотя ночь была еще далека. Однажды его разбудил
топот. Земля гудела. Массы животных промчались мимо. Кто бежал, почему? -
он не узнал. Ночные страхи были свойственны не ему одному - плохое
утешение.
судорогами за короткие часы безопасности. Где бы спрятаться сегодня?
гнали телеги, груженные камнем, по исполинским бревнам невидимых мостов.
Падали преждевременные сумерки.
нескольких кораблей. Лесное чудовище лежало горой среди молодой поросли.
Никакая сила не могла бы с ним справиться. Было нечто трагичное в этой
мощи, поваленной ничтожными червями.
было не только лежать, но и сидеть, как в пещере.
рубились иззубренными мечами молний. Теперь уже не телеги с камнями, а
горные обвалы рушились на мир. Грохот делался невыносимым. Могущества
урагана, туч и огня слились в ужаснувшем Малха единстве. Непрерывный блеск
был бы подобен полыханию пожара, не будь странного холода в зубчатой
ярости синего пламени. Боясь ослепнуть, Малх закрыл лицо руками - и видел
огонь сквозь ладони, сквозь зажмуренные веки. Мертвое дерево передавало
дрожь телу прижавшегося к нему человека. Не покинуть ли ненадежное
убежище? Малх не находил силы решиться. Его увлекал странный восторг.
казалось, что он один из всех людей, тайком проникнув в святилище
девственного мира, присутствует при роковой схватке гигантов. Ярость
природы вызывала в душе ромея не смирение молитв, а бронзово-звонкий топот
гекзаметров.
Память послушно выбросила перед Малхом расщепленные, изуродованные
деревья, которые он не раз встречал в пустыне. Не захотят ли великие силы
нанести еще удар по мертвому дубу и живой букашке-человеку?
нарушило одно землетрясение и разрушит второе. Теперь он хотел жить. Он
выскочил под ливень из своего логовища. Какое-то животное испуганно
прянуло от человека, молнии вырвали из мрака чей-то круп между стволами.
поблизости еще плясал желтый огонь, умирая под бичами ливня. Малх вернулся
в убежище.
облака затмили солнце. Несильный, настойчивый дождь не хотел униматься.
Это был теплый, добрый дождь, залог плодородия и радость пахаря,
благодеяние для расточительной степи и награда лесам, которые сберегут
каждую каплю. Не утомляясь, дождь весь долгий летний день нежно ласкал
землю.
что солнце светит уже не в спину, а слева. Сообразив время и положение
солнца, человек может исправить ошибку. В хмурый день источник света
спрятан. Малх не ведал, куда идет. Первая же мысль о потере путеводной
нити лишает человека чувства направления. Малх заблудился.
леса начинаются только за Росью. Бредя наудачу, Малх вернулся к берлоге
под упавшим дубом - своему ночному приюту. Он обрадовался ему, как давно
знакомому месту.
мясо козленка, убитого два дня тому назад. Заложив сучьями вход в свое
логовище, он впервые за годы, быть может, спал спокойно, как ребенок.
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Березин Федор
Шилова Юлия