поможет... - Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до того
натуральны, что Раскольников умолк и с диким любопытством стал его
рассматривать. Воды, впрочем, он не принял.
вас, э-эх! А-ах! Выпейте-ка! Да выпейте хоть немножечко!
поднес было его к губам, но, опомнившись, с отвращением поставил на стол.
болезнь себе возвратите, - закудахтал с дружественным участием Порфирий
Петрович, впрочем, все еще с каким-то растерявшимся видом. - Господи! Да
как же этак себя не беречь? Вот и Дмитрий Прокофьич ко мне вчера приходил,
- согласен, согласен-с, у меня характер язвительный, скверный, а они вот
что из этого вывели!.. Господи! Пришел вчера, после вас, мы обедали,
говорил-говорил, я только руки расставил; ну, думаю... ах ты, господи! От
вас, что ли, он приходил? Да садитесь же, батюшка, присядьте ради Христа!
резко ответил Раскольников.
знаю; обо всем известен-с! Ведь я знаю, как вы квартиру-то нанимать ходили,
под самую ночь, когда смерклось, да в колокольчик стали звонить, да про
кровь спрашивали, да работников и дворников с толку сбили. Ведь я понимаю
настроение-то ваше душевное, тогдашнее-то... да ведь все-таки этак вы себя
просто с ума сведете, ей-богу-с! Закружитесь! Негодование-то в вас уж очень
сильно кипит-с, благородное-с, от полученных обид, сперва от судьбы, а
потом от квартальных, вот вы и мечетесь туда и сюда, чтобы, так сказать,
поскорее заговорить всех заставить и тем все разом покончить, потому что
надоели вам эти глупости, и все подозрения эти. Ведь так? Угадал-с
настроение-то?.. Только вы этак не только себя, да и Разумихина у меня
закружите; ведь слишком уж он добрый человек для этого, сами знаете. У
вас-то болезнь, а у него добродетель, болезнь-то и выходит к нему
прилипчивая... Я вам, батюшка, вот когда успокоитесь, расскажу... да
садитесь же, батюшка, ради Христа! Пожалуйста, отдохните, лица на вас нет;
да присядьте же.
глубоком изумлении, напряженно слушал он испуганного и дружески
ухаживавшего за ним Порфирия Петровича. Но он не верил ни единому его
слову, хотя ощущал какую-то странную наклонность поверить. Неожиданные
слова Порфирия о квартире совершенно его поразили. "Как же это, он, стало
быть, знает про квартиру-то? - подумалось ему вдруг, - и сам же мне и
рассказывает!"
практике нашей-с, болезненный такой случай-с, - продолжал скороговоркой
Порфирий. - Тоже наклепал один на себя убийство-с, да еще как наклепал-то:
целую галлюсинацию подвел, факты представил, обстоятельства рассказал,
спутал, сбил всех и каждого, а чего? Сам он, совершенно неумышленно,
отчасти, причиной убийства был, но только отчасти, и как узнал про то, что
он убийцам дал повод, затосковал, задурманился, стало ему представляться,
повихнулся совсем, да и уверил сам себя, что он-то и есть убийца! Да
правительствующий сенат, наконец, дело-то разобрал, и несчастный был
оправдан и под призрение отдан. Спасибо правительствующему сенату! Эх-ма,
ай-ай-ай! Да этак что же, батюшка? Этак можно и горячку нажить, когда уж
этакие поползновения нервы свои раздражать являются, по ночам в колокольчик
ходить звонить да про кровь расспрашивать! Эту ведь я психологию-то изучил
всю на практике-с. Этак ведь иногда человека из окна али с колокольни
соскочить тянет, и ощущение-то такое соблазнительное. Тоже и
колокольчики-с... Болезнь, Родион Романович, болезнь! Болезнию своей
пренебрегать слишком начали-с. Посоветовались бы вы с опытным медиком, а то
что у вас этот толстый-то!.. Бред у вас! Это все у вас просто в бреду одном
делается!..
невозможно!" - отталкивал он от себя эту мысль, чувствуя заранее, до какой
степени бешенства и ярости может она довести его, чувствуя, что от
бешенства с ума сойти может.
силы своего рассудка проникнуть в игру Порфирия. - Наяву, наяву! Слышите
ли?
даже напирали, что не в бреду! Все, что вы можете сказать, понимаю-с!
Э-эх!.. Да послушайте же, Родион Романович, благодетель вы мой, ну вот хоть
бы это-то обстоятельство. Ведь вот будь вы действительно, на самом деле
преступны али там как-нибудь замешаны в это проклятое дело, ну стали бы вы,
помилуйте, сами напирать, что не в бреду вы все это делали, а, напротив, в
полной памяти? Да еще особенно напирать, с упорством таким, особенным,
напирать, - ну могло ли быть, ну могло ли быть это, помилуйте? Да ведь
совершенно же напротив, по-моему. Ведь если б вы за собой что-либо
чувствовали, так вам именно следовало бы напирать: что непременно, дескать,
в бреду! Так ли? Ведь так?
самой спинке дивана от наклонившегося к нему Порфирия и молча, в упор, в
недоумении его рассматривал.
он вчера приходил говорить или с вашего наущения? Да вам именно должно бы
говорить, что от себя приходил, и скрыть, что с вашего наущения! А ведь вот
вы не скрываете же! Вы именно упираете на то, что с вашего наущения!
болезненную улыбку губами, - вы мне опять хотите показать, что всю игру мою
знаете, все ответы мои заранее знаете, - говорил он, сам почти чувствуя,
что уже не взвешивает как должно слов, - запугать меня хотите... или просто
смеетесь надо мной...
беспредельная злоба блеснула в глазах его.
лучшая увертка преступнику по возможности не скрывать, чего можно не
скрыть. Не верю я вам!
сладишь; мономания какая-то в вас засела. Так не верите мне? А я вам скажу,
что уж верите, уж на четверть аршина поверили, а я сделаю, что поверите и
на весь аршин, потому истинно вас люблю и искренно добра желаю.
дружески, взявши за руку Раскольникова, немного повыше локтя, -
окончательно скажу-с: наблюдайте вашу болезнь. К тому же вот к вам и
фамилия теперь приехала; об ней-то попомните. Покоить вам и нежить их
следует, а вы их только пугаете...
следите, стало быть, за мной и хотите мне это показать?
замечаете, что, в волнении своем, все вперед сами высказываете и мне, и
другим. От господина Разумихина, Дмитрия Прокофьича, тоже вчера много
интересных подробностей узнал. Нет-с, вот вы меня прервали, а я скажу, что
через мнительность вашу, при всем остроумии вашем, вы даже здравый взгляд
на вещи изволили потерять. Ну вот, например, хоть на ту же опять тему,
насчет колокольчиков-то: да этакую-то драгоценность, этакой факт (целый
ведь факт-с!) я вам так, с руками и с ногами, и выдал, я-то, следователь! И
вы ничего в этом не видите? Да подозревай я вас хоть немножко, так ли
следовало мне поступить? Мне, напротив, следовало бы сначала усыпить
подозрения ваши, и виду не подать, что я об этом факте уже известен;
отвлечь, этак, вас в противоположную сторону, да вдруг, как обухом по
темени (по вашему же выражению), и огорошить: "А что, дескать, сударь,
изволили вы в квартире убитой делать в десять часов вечера, да чуть ли еще
и не в одиннадцать? А зачем в колокольчик звонили? А зачем про кровь
расспрашивали? А зачем дворников сбивали и в часть, к квартальному
Шилова Юлия
Николаев Андрей
Верещагин Олег
Прозоров Александр
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей