соответствующего дела, т.е. сострадание к бедствиям других, побуждающее
деятельно избавлять их от зла, то нравственная обязанность никак не может
ограничиваться одним сознанием и возвещением совершенного идеала. По
естественному ходу вещей, которого не должно одобрять и утверждать, но с
которым только ребячество может не считаться, пока одни стали бы добровольно
стремиться к высшему идеалу и совершенствоваться в бесстрастии, другие
беспрепятственно упражнялись бы в совершении в севозможных злодейств и,
конечно, истребили бы первых прежде, чем те могли бы достигнуть высокой
степени нравственного совершенства. Да и независимо от этого, если бы даже
люди доброй воли были каким-нибудь чудом охранены от истребления со стороны
худших людей, сами эти добрые люди оказались бы, очевидно, недостаточно
добрыми, поскольку соглашались бы ограничиваться одними хорошими разговорами
о добре вместо того, чтобы деятельно помогать своим ближним в ограждении их
от крайних и губительных захватов з ла.
невозможно человеческое достоинство и высшее нравственное развитие. Но
человек не может существовать, а следовательно, и развивать свою свободу и
нравственность иначе как в обществе. И так, нравственный интерес требует,
чтобы личная свобода не противоречила условиям существования общества. Этой
задаче не может служить идеал нравственного совершенства, предоставленный
свободному личному достижению, ибо он для насущной, практической цели дает и
слишком много, а вместе с тем и слишком мало - слишком много в смысле
требования и слишком мало в смысле исполнения. Этот идеал от признающего его
требует любви к врагам, но он не может заставить не признающего его
требований воздерживаться хотя
нужно нам воздержания от злодейств, если оно не добровольно, то он впадет в
явную несправедливость, забывши справиться на этот счет у ограбленных и у
семейств убитых, как будто пре терпенная ими обида есть основание для их
окончательного бесправия. Между тем нравственный закон дан человеку, "чтобы
он жив был им"185, и без существования человеческого общества нравственность
есть только отвлеченное понятие. Но существование общества
безопасность, не обеспеченная законом нравственным самим по себе, который не
существует для людей с преобладающими противообщественными инстинктами,
ограждается законом принудительным, кот орый имеет действительную силу и для
них. Ссылаться в этом случае на благодатную силу Провидения, долженствующую
удерживать и вразумлять злодеев и безумцев, есть не более как кощунство:
нечестиво возлагать на Божество то, что может быть успешно сделано х орошею
юстицией.
совершенствовались; но для этого необходимо существование общества; но
общество не может существовать, если всякому желающему предоставляется
беспрепятственно убивать и грабить своих ближних; следов ательно,
принудительный закон, действительно не допускающий злую волю до таких
крайних проявлений, разрушающих общество, есть необходимое условие
нравственного совершенствования и, как такое, требуется самим нравственным
началом, хотя и не есть его прямо е выражение.
чтобы я был равнодушен к тому, что меня убьют, искалечат или ограбят. Но та
же высшая нравственность (с альтруистической стороны) не позволяет мне быть
равнодушным к тому, чтобы мои б лижние беспрепятственно становились убийцами
и убиенными, грабителями и ограбленными и чтобы общество, без которого и
единичный человек не может жить и совершенствоваться, подвергалось опасности
разрушения. Такое равнодушие было бы явным признаком нравст венной смерти.
предполагает стеснение этой свободы в той мере, в какой она в данном
состоянии человечества несовместима с существованием общества или общим
благом. Эти два интереса, противоположные для отвле ченной мысли, но
одинаково обязательные нравственно, в действительности сходятся между собою.
Из их встречи рождается право.
прямое выражение справедливости: я утверждаю мою свободу как право,
поскольку признаю свободу других, как их право. Но в понятии права
непременно заключается, как мы видели, элемент объ ективный, или требование
реализации: необходимо, чтобы право имело силу всегда осуществляться, т.е.
чтобы свобода других, независимо от моего субъективного ее признания, т.е.
от моей личной справедливости, всегда могла на деле ограничивать мою свободу
в
привносится из идеи общего блага или общественного интереса, или - что то же
- интереса реализации добра, для чего непременно нужно, чтобы справедливость
была действительным фактом, а не идеей только. Степень и способы этой
реализации зависят, конечно, от состояния нравственного сознания в данном
обществе и от других исторических условий. Таким образом, право естественное
становится правом положительным и формулируется с этой точки з рения так:
право есть исторически-подвижное определение необходимого принудительного
равновесия двух нравственных интересов - личной свободы и общего блага.
материальное уравнение частных интересов. Праву, как такому, до этого нет
дела. Оно заинтересовано только двумя главными концами человеческой жизни -
свободою лица и благом общества, и, ог раничиваясь этим, не внося своего
принудительного элемента в частные отношения, оно лучше всего служит самой
нравственности. Ибо человек должен быть нравственным свободно, а для этого
нужно, чтобы ему была предоставлена и некоторая свобода быть безнравст
венным. Право в известных пределах обеспечивает за ним эту свободу,
нисколько, впрочем, не склоняя пользоваться ею. Если бы кредитор не имел
принудительного права взыскивать свои деньги с должника, то он не имел бы и
возможности свободным нравственным ак том отказаться от этого права и
простить бедному человеку его долг. С другой стороны, только гарантия
принудительного исполнения свободно принятого обязательства сохраняет для
должника свободу и равноправность по отношению к кредитору: он зависит не от
е го воли, а от своего решения и от общего закона. Интерес личной свободы
совпадает здесь с интересом общего блага, так как без обеспеченности
свободных договоров не может существовать правильная общественная жизнь.
уголовного. Ясно, что свобода каждого человека или его естественное право
жить и совершенствоваться было бы пустым словом, если бы они зависели от
произвола всякого другого человека, котор ому захочется убить или искалечить
своего ближнего или отнять у него средства к существованию. И если мы имеем
нравственное право отстаивать свою свободу и безопасность от покушения чужой
злой воли, то помогать в этом отношении другим есть наша нравствен ная
обязанность; эта общая всем обязанность и исполняется в пользу всех законом
уголовным.
оставляет достаточный простор и для действия злых наклонностей и не
принуждает никого быть добродетельным. Злобный человек может, если хочет,
проявлять свою злобу в злословии, интрига х, клеветах, ссорах и т.д. Только
тогда, когда злая воля, покушаясь на объективные публичные права ближних,
грозит безопасности самого общества, тогда только интерес общего блага,
совпадающий с интересом свободы мирных граждан, должен ограничить свободу
в их свободный выбор между добром и злом; оно только в интересе общего блага
препятствует злому человеку стать злодеем, опасным для самого существования
общества. Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в
Царство Божие, а только в том, чтобы он - до времени не превратился в ад.
человечеству с двух сторон. Так как нормальное, т.е. безопасно и достойно
существующее и совершенствующееся, общество обусловлено правильным
равновесием личного и собирательного интереса,
силы у личных произволов, разрывающих общественную солидарность, или,
напротив, на перевесе силы у общественной опеки, подавляющей личность, -
первая аномалия грозит жгучим адом анархи й, вторая - ледяным адом
деспотизма, т.е. той же анархии, того же произвола, только сосредоточенного,
стянутого и давящего извне.
личными силами и собирательною силой общественной организации является
подвижным и колеблющимся, слагающимся из множества частных нарушений и
восстановлений. Но самый тот факт, что м ы замечаем эти колебания,
достаточно показывает, что есть над ними непреложные нормы
лично-общественных отношений, есть пределы вечные, которые исходят из самого
существа нравственности и права и которых нельзя для общества без пагубных
последствий прест упить в ту или другую сторону. Самым общим и в этом смысле
самым важным из этих пределов должен быть признан тот, который ограничивает
принудительное действие собирательных организаций одною лишь областью
реально-предметного, или практического, добра, ос тавляя все прочее, т.е.
весь внутренний, или духовный, мир человека, на полной ответственности
отдельных лиц и свободных (не принудительных) сообществ. Защита жизни и
имущества всех от посягательств внешних и внутренних врагов, и затем
обеспечение всем н еобходимой помощи, образовательной, санитарной,
продовольственной, со всем, что этому служит (пути сообщения, почта и т.д.),
- вот практическое добро, которое может и должно осуществляться
организованною силой общества, неизбежно налагающею для этого на
свойство этих ограничений само по себе есть лишь факультативное, так как
ясно, что кто, например, добровольно воздерживается от преступлений, тот не
испытывает для себя лично никакого стеснения от уголовно-судебных и
пенитенциарных учреждений; и вообще все ограничения, обусловленные
Круз Андрей
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Трубников Александр
Шилова Юлия