Чтение 88–й страницы книги ~Три товарища~

Мы умылись. Потом Кестер пришел ко мне в комнату. Он выглядел так,
будто только что встал после сна.

- Одевайся, Робби.

- Да. - Я очнулся от своих раздумий и распаковал чемодан.

Мы пошли обратно в санаторий. "Карл" еще стоял перед подъездом. Кес-
тер накрыл радиатор одеялом.

- Когда мы поедем обратно, Отто? - спросил я.

Он остановился:

- По-моему, мне нужно выехать завтра вечером или послезавтра утром. А
ты ведь останешься...

- Но как мне это сделать? - спросил я в отчаянии. - Моих денег хватит
не более чем на десять дней, а за Пат оплачено только до пятнадцатого. Я
должен вернуться, чтобы зарабатывать. Здесь им едва ли понадобится такой
плохой пианист.

Кестер наклонился над радиатором "Карла" и поднял одеяло.

- Я достану тебе денег, - сказал он и выпрямился. - Так что можешь
спокойно оставаться здесь.

- Отто, - сказал я, - ведь я знаю, сколько у тебя осталось от аукцио-
на. Меньше трехсот марок.

- Не о них речь. Будут другие деньги. Не беспокойся. Через неделю ты
их получишь.

Я мрачно пошутил:

- Ждешь наследства?

- Нечто в этом роде. Положись на меня. Нельзя тебе сейчас уезжать.

- Нет, - сказал я. - Даже не знаю, как ей сказать.

Кестер снова накрыл радиатор одеялом и погладил капот. Потом мы пошли
в холл и уселись у камина.

- Который час? - спросил я.

Кестер посмотрел на часы:

- Половина седьмого.

- Странно, - сказал я. - А я думал, больше.

По лестнице спустилась Пат в меховом жакете. Она быстро прошла через
холл и поздоровалась с Кестером. Только теперь я заметил, как она заго-
рела. По светлому красновато-бронзовому оттенку кожи ее можно было при-
нять за молодую индианку. Но лицо похудело и глаза лихорадочно блестели.

- У тебя температура? - спросил я.

- Небольшая, - поспешно и уклончиво ответила она. - По вечерам здесь
у всех поднимается температура. И вообще это из-за вашего приезда. Вы
очень устали?

- От чего?

- Тогда пойдемте в бар, ладно? Ведь вы мои первые гости...

- А разве тут есть бар?

- Да, небольшой. Маленький уголок, напоминающий бар. Это тоже для
"лечебного процесса". Они избегают всего, что напоминало бы больницу. А
если пациенту что-нибудь запрещено, ему этого все равно не дадут.

Бар был переполнен. Пат поздоровалась с несколькими посетителями. Я
заметил среди них итальянца. Мы сели за освободившийся столик.

- Что ты выпьешь?

- Коктейль с ромом. Мы его всегда пили в баре. Ты знаешь рецепт?

- Это очень просто, - сказал я девушке, обслуживавшей нас. - Портвейн
пополам с ямайским ромом.

- Две порции, - попросила Пат. - И один коктейль "специаль".

Девушка принесла два "порто-ронко" и розоватый напиток.

- Это для меня, - сказала Пат и пододвинула нам рюмки. - Салют!

Она поставила свой бокал, не отпив ни капли, затем оглянулась, быстро
схватила мою рюмку и выпила ее.

- Как хорошо! - сказала она.

- Что ты заказала? - спросил я и отведал подозрительную розовую жид-
кость. Это был малиновый сок с лимоном без всякого алкоголя. - Довольно
вкусно, - сказал я.

Пат посмотрела на меня.

- Утоляет жажду, - добавил я.

Она рассмеялась:

- Закажи-ка еще один "порто-ронко". Но для себя. Мне не подадут.

Я подозвал девушку.

- Один "порто-ронко" и один "специаль", - сказал я. Я заметил, что за
столиками пили довольно много коктейля "специаль".

- Сегодня мне можно, Робби, правда? - сказала Пат. - Только сегодня!
Как в старое время. Верно, Кестер?

- "Специаль" неплох, - ответил я и выпил второй бокал.

- Я ненавижу его! Бедный Робби, из-за меня пьешь всякую бурду!

- Я свое наверстаю! Пат рассмеялась.

- Потом за ужином выпью еще чего-нибудь. Красного вина.

Мы заказали еще несколько "порто-ронко" и перешли в столовую. Пат бы-
ла великолепна. Ее лицо сияло. Мы сели за один из маленьких столиков,
стоявших у окон. Было тепло. Внизу раскинулась деревня с улицами, посе-
ребренными снегом.

- Где Хельга Гутман? - спросил я.

- Уехала, - сказала Пат после недолгого молчания.

- Уехала? Так рано?

- Да, - сказала Пат, и я понял, что она имела в виду.

Девушка принесла темно-красное вино. Кестер налил полные бокалы. Все
столики были уже заняты. Повсюду сидели люди и болтали. Пат коснулась
моей руки.

- Любимый, - сказала она очень тихо и нежно. - Я просто больше не
могла!

XXVI

Из кабинета главного врача я направился в холл, где меня ждал Кестер.
Мы вышли из санатория и сели на скамью против входа.

- Все плохо, Отто, - сказал я. - Хуже, чем я опасался.

Мимо прошла шумная группа лыжников. Среди них было несколько больше-
ротых и белозубых женщин с загорелыми лицами, смазанными кремом. Они
кричали друг другу, что нагуляли волчий аппетит. Мы подождали, пока они
не прошли.

- И вот такие твари, те, конечно, живут, - сказал я. - Живут и здоро-
вы, как мало кто. Кровь с молоком! До чего же тошно!

- Ты говорил с главным врачом? - спросил Кестер.

- Да. Он мне все объяснил, но, знаешь, как-то очень заумно, со всяки-
ми оговорками. Но в итоге я понял, что ее состояние ухудшилось. Правда,
он утверждает, будто дело пошло на лад.

- То есть как это?

- Говорит, что, останься она там, внизу, ее положение уже давным-дав-
но было бы совершенно безнадежно. Здесь же, мол, процесс замедлился. Это
он и называет улучшением.

Кестер разгребал каблуками слежавшийся снег. Потом повернулся ко мне
лицом.

- Значит, он все-таки на что-то надеется?

- Врач всегда должен надеяться - такая уж у него профессия. Но я на-
деюсь куда меньше. Я спросил, сделал ли он пневмоторакс. Нет, говорит,
больше нельзя. Несколько лет назад ей уже делали поддувание. А теперь
поражены оба легких. Все очень скверно, Отто.

Перед нашей скамьей остановилась какая-то старая женщина в стоптанных
галошах. У нее было синюшное лицо с запавшими щеками и потухшие, словно
слепые, глаза цвета грифельной доски. Вокруг шеи она обмотала старомод-
ное боа из перьев. Медленно подняв лорнет, она с минуту разглядывала
нас. Потом зашаркала дальше.

- Вот так уродина! Привидение, да и только!

- Что он еще сказал? - спросил Кестер.

- Объяснил вероятную историю ее болезни. Сказал, что пользовал много
пациентов того же возраста. Считает все это последствием войны. Недоеда-
ние в решающие годы развития организма. А мне плевать на эти объяснения.
Пат должна выздороветь, и все! - Я посмотрел на Кестера. - Конечно, врач
сказал мне, что на своем веку видел немало чудесных исцелений. Как раз
при туберкулезе бывает так, что процесс вдруг останавливается, происхо-
дит инкапсуляция и человек выздоравливает, иногда даже, казалось бы, в
совершенно безнадежных случаях. То же говорил мне и Жаффе. Но я в чудеса
не верю.

Кестер ничего не ответил. Мы продолжали сидеть рядом и молчали. Да и
о чем было говорить? Оба мы пережили слишком много тяжелого, и утешения
нам и в самом деле были ни к чему.

- Только бы она не догадалась, - сказал наконец Кестер.

- Это, конечно, ни к чему, - ответил я.

Так мы и сидели до прихода Пат. Я ни о чем не думал. Даже не испыты-
вал чувства отчаяния, а просто отупел, стал каким-то неживым.

- А вот и она, - сказал Кестер.

- Да, она, - сказал я и встал.

- Алло! - Пат подошла к нам, помахивая рукой.

Она чуть пошатывалась. - Я немного пьяна. Наверно, от солнца. Стоит
мне полежать на солнце, и я давай качаться, как старый моряк.

Я внимательно посмотрел на нее, и все сразу изменилось. Я поверил в
чудо - она была здесь, живая. Она стояла здесь и смеялась, и рядом с
этим все остальное было неважно.

- Что это у вас за рожицы сегодня? - спросила Она.

- Да городские у нас рожицы. Сюда они не вписываются, - сказал Кес-
тер. - Все никак не привыкнем к столицу.

Она засмеялась.

- Сегодня у меня отличный день. Бестемпературный. Мне разрешили вый-