проходил Викторию в Британской Колумбии и забирался к самой западной
оконечности Вашингтона. Там он обязательно встречался с кем-нибудь из мака
из близлежащего Татуша, или иначе говоря, индейской резервации.
Сиэтле. Ким одно время пытался понять, что у них может быть общего с братом,
если не принимать во внимание, что и он, и они, были изгоями, неудачниками,
людьми, которых общество вначале искалечило, а потом отринуло.
научили его пить. По крайней мере, так казалось Киму. Число самоубийств
индейских резерваций в шесть или семь раз превышало средний показатель по
стране. Индейцы, похоже, из всех развлечений отдавали предпочтение
самоубийству, которое, в отличие, например, от их любимого мескалина, никоим
образом не было связано с отправлением религиозных культов и обрядов.
которую он раньше никогда не видел. Она приветливо улыбнулась:
входную дверь, проводила его в гостиную. На женщине были белые шорты и
полосатая майка.
- у восточных женщин такой фигуры не бывает. По тому как майка обтягивала
грудь, Ким понял: здесь все без обмана, грудь своя, настоящая. Длинные
сильные ноги, светлые вьющиеся волосы, пышной гривой ниспадающие до плеч.
Она походила на картинку из журнала для мужчин.
американка?.
искрились смехом. - Нет, нет, я знаю, о чем вы подумали - я не родственница
великого Эдгара Алана, моя семья, а нас девять человек, из Миннесоты.
касается вашего вопроса - около полугода, Ким. - У нее был прямой, открытый
взгляд. - А Ту поджидает вас на балконе. Идите к нему, а я тем временем
приготовлю вам что-нибудь выпить и заодно отнесу ваш чемоданчик в спальню.
Итак, что будете пить?
снова смеялись.
предпочитаем кофе. Декофеинезированный, естественно.
светло-желтым. А еще появилась декоративная лепнина, для современного
интерьера деталь совершенно немыслимая.
многое изменилось. Пол был застелен ковровым покрытием, а сам Ту сидел в
легком шезлонге, вытянув перед собой парализованные ноги. Его инвалидное
кресло отсутствовало.
зеркальные солнцезащитные очки, он был одет в темно-зеленую майку с
короткими рукавами и голубые джинсы. Увидев брата, он широко улыбнулся:
время войны постоянно дышавшего дымом.
- чертовски симпатичное место, в который раз восхитился Ким.
ты не любишь, но очень уж не хотелось писать письмо. Я решил, что будет
лучше, если ты увидишь ее собственными глазами.
волчья шерсть, они почти доходили до плеч. От этого он казался значительно
моложе.
когда они происходят, не вижу в них ничего удивительного.
чайником и одной пиалой:
запотевший бокал и ушла в комнату.
проблемы с швартовочным тросом. Она мне помогла.
- а ты разве нет?
чувствовалось легкое напряжение.
ста фунтов, они должны находиться в трех шагах позади тебя, склонив при этом
голову.
события в нашей жизни.
понюхай.
было раньше: иногда немного ликера или шампанского, да и то по случаю
какого-нибудь события, - он сел совсем прямо. - Я больше никогда не буду
пить...
- Ким налил себе чаю, - ты больше не пьешь свой любимый черный китайский
чай, ты одеваешься как американец, ты говоришь как американец, ты живешь с
американкой. Ты отказался от наших традиций. О своей семье ты тоже больше не
думаешь?
не просыпаюсь среди ночи в холодном поту, я больше не думаю сутками напролет
о том, что было бы, если бы горящая балка не переломала мне ноги, я больше
не рву на себе волосы и не сокрушаюсь, что не погиб в ту ночь, я больше не
бегу от действительности, напиваясь каждый вечер до полусмерти. Я еще
кое-что скажу тебе, братец: за это я должен благодарить Эмму. Сейчас я
счастлив, я думаю о сегодняшнем дне, и он меня вполне устраивает. А иногда,
пока еще очень редко, я ловлю себя на том, что начинаю задумываться о
будущем. Этим я не занимался с двенадцати лет. Мы ставим парус и выходим в
море, мы ловим рыбу, гуляем. Мы даже занимаемся любовью. Мы проводим время
точно так же, как все нормальные влюбленные.
от всего того, что делает нас уникальными в этом мире. Погляди на себя -
дизайнерские джинсы, модная майка, минеральная вода ?перье?. Великий Будда!
Ты так американизировался, что даже родная мать тебя не узнала бы!
нет. Взгляни правде в глаза. Ты динозавр. Ты и тебе подобные, вы пережили то
время, когда могли приносить пользу. Ты не понимаешь этого, но я наконец
стал свободным. Я освободился от прошлого, от вечного чувства вины, которое
по-прежнему давит на тебя свинцовой гирей.
выслеживали убийцу нашей семьи? Не говоря уж о тех силах и средствах,
которые я угробил для того, чтобы механизм нашей мести наконец-то пришел в
действие?
понимаешь? Мы живем не для того, чтобы мстить.
Одним взмахом руки сотрем понятие, которое на протяжении веков составляло
суть нашего народа? Мы в долгу перед нашей семьей, души наших близких не
могут обрести покой.
мы превращаемся в ничто?
и идем на север, полюбоваться закатом. Ужинаем в открытом море. Не хочешь
присоединиться к нам сегодня вечером?
Потом он осторожно убрал руку Ту, поднялся и вышел в комнату.
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Конан-Дойль Артур
Мичурин Артем
Пехов Алексей
Посняков Андрей