пригвожденным к стене, и в трогательных выражениях заклинала не уходить,
пока он не протрезвится, отдохнуть, поразмыслить, а потом уже принять
решение.
Истекающая кровью родина призывает меня, и я иду! Миггс, пропустите сейчас
же, или я вас ущипну!
вскрикнула - неизвестно, от избытка ли горести или оттого, что он привел в
исполнение свою угрозу.
объятий, в которых он застрял, как муха в паутине. - Я позабочусь о вас, и
после переустройства нашего общества вы благодаря мне будете жить
припеваючи. Надеюсь, вы довольны? Пустите!
Если бы вы знали, что я чувствую в эту трудную минуту!
время ее борьбы с Саймоном свалился с головы, а сама она очутилась на
коленях и являла собой какую-то причудливую смесь синих и желтых папильоток,
растрепанных прядей, болтавшихся корсетных шнурков и завязок уже совершенно
неизвестного назначения. Она задыхалась, сжимала руки, закатывала глаза,
проливала обильные слезы и проявляла все другие признаки сильнейших душевных
мук.
не обращая ни малейшего внимания на девичье горе Миггс. - Делайте с ними что
хотите, мне они не нужны. Я сюда больше не вернусь. Ищите себе, сэр, другого
работника, а я буду служить родине. Отныне это будет моим делом.
слесарь заслонил собой дверь. - Марш в постель! Слышишь?
вечером я был за городом и обсуждал план одного дела, которое поразит и
наполнит ужасом вашу слесарскую душонку. Для этого дела мне нужно собрать
все силы. Пропустите меня!
Варден. - Иди-ка ты лучше спать.
способен, нагнув голову, как бык, бросился на хозяина. Оба выкатились в
мастерскую, так усиленно работая руками и ногами, что могло показаться,
будто их не двое, а пятеро или шестеро. При этом Миггс и миссис Варден
вопили за десятерых.
ногам. Но ему не хотелось пользоваться беспомощностью пьяного, и он только
отражал его удары, а когда это не удавалось, кротко сносил их и упорно не
подпускал Сима к выходу, выжидая удобного момента, чтобы загнать его наверх,
в его комнату, и запереть там. Однако слесарь наш в простоте души слишком
понадеялся на слабость противника, забыв, что пьяные, даже когда они уже
нетвердо держатся на ногах, часто способны быстро бегать. Саймон Тэппертит,
хитро улучив минуту, сделал вид, что падает, и, внезапно ринувшись вперед,
пробежал мимо Вардена, открыл входную дверь (секрет этого замка был ему
хорошо известен) и, как бешеный, помчался по улице. Слесарь оторопел от
неожиданности и только через минуту пустился бежать за ним.
прохлада, улицы опустели, так что фигура беглеца была хорошо видна издалека
- он мчался, а за ним по пятам неслась его длинная тень. Однако где было
слесарю с его одышкой угнаться за молодым и худощавым Симом! Прошло то
время, когда он мог бы вмиг догнать его. Расстояние между ними быстро
увеличивалось, и, когда лучи восходящего солнца осветили Саймона, огибавшего
в эту минуту дальний угол, Гейбриэл Варден был вынужден отказаться от погони
и присесть на чьем-то крылечке, чтобы перевести дух. А мистер Тэппертит
между тем летел, не останавливаясь, и все с такой же быстротой, к "Сапогу",
где, как он знал, ночевало несколько человек из его отряда. В этом почтенном
заведении его всю ночь поджидали друзья и сейчас еще там дежурили, ибо он
уже успел прославиться, как человек, которому грозит тяжкая кара за
нарушение законов.
отдышавшись. - Я сделал, что мог, чтобы спасти тебя, беднягу, и спас бы, -
ну, а теперь... Боюсь, теперь петля уже все равно что у тебя на шее.
пришел домой, где миссис Варден и верная Миггс с нетерпением ожидали его
возвращения.
своей вины: ведь она, насколько это позволяли ей скромные средства,
поддерживала Союз и, значит, способствовала возникшим беспорядкам, которые
еще неизвестно чем кончатся! Она чувствовала себя отчасти виноватой и в том,
что сегодня произошло у них в доме. Теперь настал черед Гейбриэла
торжествовать и упрекать ее. Миссис Варден так остро сознавала это и
настолько приуныла, что, пока ее супруг гнался за своим бывшим подмастерьем,
она спрятала под стул красный домик-копилку с желтой крышей, чтобы не было
лишнего повода возвращаться к неприятной теме. Когда Варден вошел, она
постаралась еще больше укрыть копилку своими юбками.
и не видя ее, он сразу спросил, куда она девалась.
стула, что она и сделала, разразившись рыданьями и бессвязными уверениями,
что если бы только она предвидела...
укорять тебя, дорогая. Но на будущее время ты запомни, что извращать хорошее
и заставлять его служить дурным целям - хуже, чем просто творить Зло. Когда
религия идет не по тому пути, она - великое Зло. Не будем больше говорить об
этом, дорогая.
мелкие куски. Полупепсы, шестипенсовики и другие доброхотные даяния
раскатились во все стороны, но никто не стал подбирать их.
чтобы и со всем, что натворил этот Союз, можно было так же легко покончить.
опять будут какие-нибудь беспорядки... впрочем, я надеюсь, от души надеюсь,
что их не будет...
этот бедный заблудший Сим.
к жене.
бумагу, разорвал ее на мелкие куски и бросил в камин.
обрушат нам на голову крышу, пусть сожгут дом и выгонят нас! Не надо мне
покровительства их вожака, и не напишу я мелом на своей двери те слова, что
они орут, хотя бы они за это убили меня на пороге моего собственного дома.
Воспользоваться этой бумагой! Нет, пусть приходят и делают с нами что хотят.
Первый, кто переступит этот порог, пожалеет, зачем он не за сотню миль
отсюда. Ну, а там - будь что будет! Я не стану просить, не стану откупаться,
хотя бы у меня в мастерской вместо каждого фунта железа было сто фунтов
золота. Иди спать, Марта. А я открою ставни и примусь за работу.
они увидят, что мы не прячемся, не боимся пользоваться своей долей дневного
света и вовсе не намерены весь отдать им. Ну, покойной ночи, моя милая, и
приятных снов!
лечь, как уже пора будет вставать. Миссис Варден отвечала ему дружелюбно и
кротко и тотчас пошла наверх в сопровождении Миггс. Эта девица, хоть и
порядком притихшая, все-таки не могла удержаться, чтобы не показать, как ее
удивила дерзость хозяина: идя за своей госпожой, она то выразительно
покашливала, то фыркала, то разводила руками.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Откуда она берется, куда исчезает? Собирается она так же внезапно и быстро,
как рассеивается, и уследить за ней трудно, как за волнами морскими. Да и не
только этим она подобна морю: она так же коварна и непостоянна, как оно, так
же страшна, когда разбушуется, и так же бессмысленно жестока.
азартом предавала все разрушению на Дьюк-стрит и Уорвик-стрит, в основном
состояла из одних и тех же людей. Если не считать случайных "пополнений", на
которые можно было рассчитывать в большом городе, где нет недостатка во
всяком сброде, тут и там орудовали одни и те же люди, хотя после полудня все
они рассеялись в разные стороны, не уговорившись, где снова собраться, не
имея никаких планов и определенных целей и не рассчитывая в дальнейшем снова
объединиться.
вроде штаба мятежников, в пятницу вечером не набралось и десятка
посетителей. Одни ночевали в конюшне и сараях, другие - в общем зале, и
только несколько человек - на кроватях. Остальные громилы разошлись по своим
обычным убежищам и всяким притонам. Среди тех, кто эту ночь проводил в
окрестных полях, на дорогах, под стогами или под теплыми стенами
кирпичеобжигательных печей, не нашлось бы и двух десятков таких, которые не
всегда ночевали под открытым небом. А на улицах города и в эту ночь можно
было встретить лишь ночных бродяг, обычные картины порока и несчастья - и
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Самойлова Елена
Березин Федор
Ибсен Генрик