Чтение 89–й страницы книги ~Сыновья и любовники~

- А ты? - в свою очередь спросила Клара.

- Да, да. И пускай бы у нас были дети, - медленно ответил Пол.

Клара сидела, опустив голову, ковыряла песок.

- Но ты же, в сущности, не хочешь развестись с Бакстером? - сказал он.

Она ответила не сразу.

- Нет, - это прозвучало очень продуманно, - пожалуй, нет.

- Почему?

- Не знаю.

- У тебя такое чувство, что ты - его?

- Нет, пожалуй, нет.

- Тогда что же?

- Я думаю, это он - мой, - ответила она.

Некоторое время Пол молчал, слушал ветер, дующий с хрипло ворчащего
темного моря. Потом сказал:

- И ты, в сущности, никогда не хотела быть совсем моей?

- Конечно же, я - твоя, - ответила она.

- Нет, - возразил Пол, - ты ведь не хочешь развестись.

Этот узел они развязать не могли, и они отказались от этого, взяли то,
что могли, а чего достичь не могли, на то закрыли глаза.

- По-моему, ты обращалась с Бакстером ужасно, - как-то раз сказал он.

Он почти ждал, что Клара ответит ему, как ответила бы его мать:

- Ты думаешь о собственных делах, а о других людях мало что знаешь.

Но, к его удивлению, Клара не отмахнулась от него.

- Почему? - спросила она.

- Наверно, ты приняла его за ландыш, посадила в подходящий горшок и
соответственно за ним ухаживала. Ты решила, что он очень нежное растение и
незачем ему быть каким-то сорняком. Ты этого не допустишь.

- Никаким ландышем я его не воображала.

- Ты воображала его не тем, кто он есть. Вот что такое женщина. Ей
кажется, будто она знает, что хорошо для мужчины, и уж "расстарается, чтоб
он это получил; и неважно, что он голодает, изводится, не получая того,
что ему нужно, - завладев мужчиной, она дает ему то, что, по ее разумению,
для него хорошо.

- А ты что делаешь? - спросила Клара.

- Я думаю, что же в таком случае запою я, - засмеялся Пол.

И вместо того, чтобы отхлестать его по щекам, она приняла его слова
всерьез.

- Думаешь, я хочу тебе дать то, что для тебя хорошо? - спросила она.

- Надеюсь. Но любовь должна давать ощущение свободы, а не неволи. С
Мириам я чувствовал себя точно осел на привязи. По ее мнению, я должен
кормиться на ее делянке и больше нигде. Отвратительно!

- А сам ты позволил бы женщине поступать как ей хочется?

- Да, я постарался бы, чтоб ей самой хотелось меня любить. А если не
любит... что ж, я ее не держу.

- Был бы ты такой замечательный, как на словах... - заметила Клара.

- Я был бы просто чудо, так ведь я и есть чудо, - засмеялся Пол.

Оба молчали и ненавидели сейчас друг друга, хотя и посмеивались.

- Любовь - собака на сене, - сказал Пол.

- Кто же из нас собака? - спросила Клара.

- Ну, конечно, ты.

Итак, сражение между ними продолжалось. Клара знала, не бывает минуты,
когда он принадлежал бы ей всецело. Какая-то его часть, и немалая,
жизненно важная, ей не подвластна - и не пыталась заполучить эту часть,
или хотя бы понять, что же это такое. А Пол знал, в некотором смысле Клара
все еще ощущает себя женой Доуса. Доуса она не любит, никогда его не
любила, но не сомневается, что он-то ее любит, по крайней мере зависит от
нее. И есть в нем некая надежность, какой она никогда не ощущала в Поле
Мореле. Страсть к этому молодому человеку насытила ее душу, принесла
известное удовлетворение, уменьшила недоверие к себе, сомнение. Какова бы
она ни была, она поверила в себя. Она словно нашла себя самое, все
существо ее обрело определенность и законченность. Любовью утвердилась
зрелость ее "я"; но Клара никогда не считала, что ее жизнь отдана Полу
Морелу или его жизнь - ей. В конце концов они расстанутся, и до самой
смерти она будет тосковать о нем. Но теперь она по крайней мере это знает
и отныне в себе уверена. Пожалуй, это справедливо и для Пола. Оба они друг
через друга получили крещение жизнью, но теперь у каждого свое
предназначение. Туда, куда влечет Пола, ей с ним не по пути. Рано или
поздно они должны будут расстаться. Пусть бы даже они поженились, пусть
были верны друг другу, все равно он бы волей-неволей ее покинул, шел своей
одинокой дорогой, а ей осталось бы лишь заботиться о нем, когда он придет
домой. Но это невозможно. Каждому из них нужен тот, кто пойдет с ним
рядом.

Клара поселилась у матери на Мепперли-Плейнс. Однажды вечером, когда
они с Полом шли по Вудбороу-роуд, им повстречался Доус. Еще издали что-то
в осанке встречного показалось Полу знакомым, но в ту минуту он был
поглощен своими мыслями, и лишь его глаз художника приметил незнакомца. И
вдруг он рассмеялся, повернулся к Кларе, положил руку ей на плечо со
словами:

- Мы идем рядом, но я в Лондоне и воображаю, будто спорю с Орпеном
[Орпен Уильям (1878-1931) - английский художник], а ты где?

В этот-то миг и прошел мимо Доус, чуть ли не вплотную к Морелу. Пол
глянул, увидел темные карие глаза, горящие, полные ненависти и притом
усталые.

- Кто это был? - спросил он Клару.

- Бакстер, - ответила она.

Пол снял руку с ее плеча и обернулся, словно вновь отчетливо увидел
человека, идущего навстречу. Доус по-прежнему держался прямо, на ходу
плечи расправлены, голова вскинута; и, однако, взгляд был ускользающий,
подозрительный, словно ему хотелось пройти мимо людей незамеченным,
украдкой дознаться, что каждый о нем думает. Казалось, и руки его хотят
спрятаться. Одежда на нем старая, брюки порваны на колене, и платок на шее
грязный; но шапка все так же лихо надета набекрень. Увидев его, Клара
почувствовала себя виноватой. Прочла в его лице усталость, безнадежность,
и ей стало больно, и оттого всколыхнулась ненависть к нему.

- Неважный у него вид, - сказал Пол.

Однако нотка сострадания в его голосе прозвучала как упрек, и Клара
ожесточилась.

- Это вылезла наружу его грубая душа, - сказала она.

- Ты его ненавидишь? - спросил Пол.

- Вот ты говоришь - женщины жестокие, - сказала Клара, - знал бы ты, до
чего жестоки мужчины с их тупой силой. Они просто не знают, что на свете
существует женщина.

- Неужели и я такой? - спросил он.

- Нет, - ответила она.

- Неужели я не знаю о твоем существовании?

- Обо мне-то ты ровно ничего не знаешь, - с горечью сказала она, - обо
мне - ничего!

- Не больше, чем знал Бакстер? - спросил Пол.

- Пожалуй, даже меньше.

Он был озадачен, беспомощен, зол. Вот она идет, неведомая ему, хотя они
такое испытали вместе.

- Зато уж ты меня прекрасно знаешь, - сказал Пол.

Клара не ответила.

- А Бакстера ты знала так же хорошо, как меня? - спросил он.

- Он бы мне этого не позволил, - сказала она.

- А я позволил тебе узнать меня?

- Мужчины этого не желают. По-настоящему они не подпускают нас к себе,
- сказала она.

- А я тебя разве не подпустил?

- Подпустил, - медленно ответила она. - Но сам ко мне так и не подошел.
Ты не можешь вылезти из своей скорлупы, не можешь. Бакстеру это удавалось
лучше.

Пол призадумался. Он злился на Клару, что она отдавала предпочтение
Бакстеру.

- Сейчас, когда Бакстер уже не твой, ты начинаешь его ценить.

- Нет, я только вижу теперь, чем он от тебя отличается.

Но Пол чувствовал, она им недовольна.

Однажды вечером, когда они полями возвращались домой, она задала ему
вопрос, который его ошарашил:

- Как по-твоему, эта... ну, сексуальная сторона... она важна?

- То есть самый акт?

- Да. Это для тебя хоть сколько-нибудь важно?

- Как же это можно разделить? - сказал Пол. - Тут завершение всего. В
нем находит наивысшее выражение вся наша близость.

- Для меня не так, - сказала она.

Пол смолчал. В душе вспыхнула ненависть. Стало быть, Клара не
удовлетворена им даже в том, в чем, казалось ему, они как нельзя лучше
подходят друг другу. Значит, чересчур он ей верил.

- У меня такое чувство, будто ты мне не принадлежишь и будто ты берешь
не меня... - медленно договорила Клара.

- А кого же?

- Просто ты берешь что-то для себя. Было прекрасно, и потому я не
решалась об этом думать. Но я ли тебе нужна или это "что-то"?

Опять Пол чувствовал себя виноватым. Неужели он забывает о Кларе,
просто берет женщину? Но ведь это уже излишние тонкости.

- Когда Бакстер был со мной, по-настоящему со мной, я и вправду
чувствовала, он весь мой, - сказала она.

- И это было лучше?

- Да, да. В этом была большая полнота. Хотя ты дал мне больше, чем дал
он за всю нашу с ним жизнь.