зерен. И кустики эти выше не вырастали. И уже на другой год после погребения
курганы были такими же круглыми, зелеными, мягкими.
стала осторожно рыхлить землю. А он лежал с краю, глядя, как рушатся в небе
башни облаков.
землю кто-то насыпал из кулака соль, нарисовал позвоночник, ребра, ноги.
Только череп был тяжелый и твердый, полный холодной земли, с яркой, почти
жемчужной улыбкой сохранившихся целых зубов.
остатков одежды разыскала несколько стеклянных позолоченных бусин, а у
черепа - нежное, зеленое, свитое из тончайших бронзовых проволочек височное
кольцо.
на ладони бусины, всматриваясь остро в салатовую зелень кольца, после тысячи
лет увидавшего снова солнце.
болезни?
находки в пакет, надписав число и место раскопа. Они лежали, касаясь руками,
у самой ржи. Из раскрытой могилы подымался чуть видимый пар. Озаренная,
синела земля. Ветер летел по ржи, прокладывая седую дорогу. Кони паслись на
далеком зеленом бугре. И он верил и знал, что ничто не кончается, что их
жизнь на земле - вечное возрождение, и в этом мелком серебристом дожде все
бродит белолицая дева с наполненными солнцем глазами. Ее розовый локоть был
у самого его лица, испещренный следами травинок. Он осторожно тронул его.
заложил камнями, принес плоский дерн с колокольчиками. Они возвращались в
Малы. Аня была тиха и задумчива. А он, неся на плече лопату, шел следом,
боясь потревожить ее словом.
песке, вся легкая, готовая загореться от гудящего пламени. Над ней озарялась
мохнатая ветка с шишками и снова гасла. Белосельцев выхватывал из огня
раскаленные головни и швырял их в озеро. Красно-золотая гудящая змея летела
в синеву. Встречалась со своим отражением и с хлюпаньем гасла.
костер. Пламя погасло, стало темно, а потом вдруг взметнулся огромный
горячий шар света, озарил глубоко лес со стоящими тонкими травами, соснами,
зеркальную воду и шумно унесся в крону, оставив после себя гаснущий красный
пепел.
густому, стоящему тут аромату Белосельцев понял, что сарай полон сена.
Оцарапав руку о чертополох, он отворил створку ворот и, осыпая скользкое
лесное сено, вскарабкался вверх.
силу и легкость и еще тревожное знание того, что сейчас произойдет.
успев разглядеть в дырявую крышу горсть ярких звезд.
вздохов, от гулких и тяжелых ударов своего ставшего огромным сердца. Больше
не было тьмы, все вокруг разгоралось медленным бледным светом.
открыл глаза: небо сквозь дыры было мутно-серым. Аня спала на его руке,
свернувшись в сене, как птица, ровно дышала, запорошенная густо травинками.
Он тихонько высвободил руку, прошел по сену и соскользнул вниз. Луг дымно
светился, покрытый цветами, распустившимися на рассвете. Над соснами
огромно, бесшумно желтела заря, и уже запевали птицы.
маленькие черные смерчи, пронеслись утки?
электричка метро, врезаясь в узкую горловину туннеля. Голова запрокинулась
от невыносимых перегрузок, словно он сидел в кресле падающего космического
корабля, окруженного сферой огня. Очнулся от удара о землю. В руках его был
фарфоровый черепок с алым лепестком цветка, и то место в бурьяне, откуда был
взят черепок, обнаруживало узкую, уходящую в глубину скважину. Она
стремительно сужалась, смыкалась, будто рана, из которой выхватили кинжал. В
эту скважину утекала бело-голубая молния исчезнувшего сгоревшего времени.
***
дождя плаще, а чуть поодаль, в бурьяне, у покосившейся ограды кладбища
стояли Буравков и Копейко в таких же глянцевитых, блестящих, ниспадающих до
земли плащах.
был здесь недавно, а куда пошел, не знаем". Хорошо, Копейко казачьим чутьем
догадался.
поднимался, держа в руках черепок.
срочно. Начинаются большие дела. Без тебя никак невозможно. Сейчас на
аэродром, самолет уже ждет, а оттуда в Москву, во Внуково. Там другой
самолет. Летим вслед за Избранником в Сочи. У теплого моря обсудим насущные
задачи. Так мало людей с головой, с интуицией, с аналитическим даром, с
боевым и мистическим опытом. Очень на тебя рассчитываем.
разбега в воду, чтобы головой удариться о донный камень, и вся его жизнь
вытечет красной влагой, смешается со студеной водой. Можно проскочить мимо
этих троих в блестящих плащах, перемахнуть через ограду кладбища и, виляя
среди могилок, жестяных линялых веночков, ускользнуть от преследования. Но
там, куда он стремился, сквозь редкие деревья блестели черные автомобили и
просматривались фигуры охраны. Можно удариться грудью о землю, вонзиться в
толщу времени, ускользнуть от ненавистных преследователей, превратившись в
тонкий язык огня, скользнуть в незаметную, уходящую в бесконечность
скважину. Но она срослась, ее сдвинули намертво континенты, и земля не
пускала в себя. Он медленно нагнулся, опустил на землю черепок с красным
лепестком, приложив его к оставленному отпечатку.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
моросящей равнины, где под мелким металлическим дождем мокли десантные
транспорты и стоял готовый к взлету двухмоторный самолет "Аэрофлота".
Охранники из хвостовой машины охватили кольцом самолет. Белосельцев вышел и
смотрел, как Гречишников прощается с незнакомыми молчаливыми спутниками,
обнимает их, и до слуха его долетели слова:
наш контроль, скоро потребуются большие деньги? А то дворцы себе
понастроили, думают, их с самолета не видно. А мы им аэрофотосъемку,
засранцам?
тяжело полез на борт. Копейко пропустил вперед себя Белосельцева, заслоняя
его спиной от пустынного туманного поля, оставляя для движения узкую линию
вверх по ступенькам, в овальную дыру самолета.
стягивали влажные плащи, разминали мускулы, крутили шеями, поглядывали
дружелюбно на Белосельцева, ради которого и совершили утомительный рейд.
Внуково, ну - еще часок. Как раз укладываемся с запасом, - удовлетворенно,
глядя на золотые часы, произнес Гречишников. - Правильно, Виктор Андреевич?
выздоравливающим пациентом, и ничто не напоминало жестокого экзекутора в
темном берете, стоящего на вершине вознесенного над Печатниками эшафота.
заклепками, раздул на крыльях два прозрачных стальных одуванчика и взлетел.
В разрывы туч, косо, словно оторванная от земли тусклая жестяная лента,
мелькнула Великая, белая звонница Вознесения, окруженная желтыми деревьями,
Кремль с Довмонтовым городом, где когда-то находился раскоп, и все кануло в
мутных облаках, теперь уже навсегда.
Так ведь, Виктор Андреевич? - Гречишников потирал замерзшие руки. Тут же
появился молодой миловидный стюард, расставляя на столике тарелки, рюмки,
разнообразную рыбную и мясную снедь, ставя в специальное кольцо, на случай
воздушной тряски, бутылку молдавского коньяка.
бутылке.
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Маккэфри Энн
Каргалов Вадим
Конюшевский Владислав
Березин Федор